Крылья страха - Данилова Анна - Страница 89
- Предыдущая
- 89/94
- Следующая
– Это ключи от машины. Не той, конечно, что стоит под твоими окнами, эта уже старая, ей около полутора лет. Я решил подарить тебе новенький «мере»… А то моя малышка разъезжает на «Форде», который давно пора сдавать в металлолом…
Юля взяла из его рук ключи и позвенела ими, находясь в какой-то прострации… Все происходящее с нею напоминало ей волшебный, почти детский сон.
– Ты счастлива?
– Конечно…
Он помог ей выйти из ванны, закутал в большую махровую простыню и, подхватив на руки, принес в спальню на кровать. Опустился перед ней на колени и принялся вытирать ее тело, после чего осторожно снял старую повязку, обработал рану, которая заметно уменьшилась в размере, перекисью, затем приложил к розоватому отверстию марлевую подушечку с белой густой мазью и крепко забинтовал плечо.
– Ну вот, теперь ты у меня, как новенькая… Одевайся, сейчас поужинаем…
– Одеваться? Это как, совсем? Или можно остаться в пижаме?
– Как хочешь, но потеплее, потому что после ужина я отвезу тебя смотреть машину…
– Может, завтра… – робко предложила она, чувствуя, как ее тянет в сон.
– Нет, сегодня, я хочу, чтобы ты не забыла этот день…
Он ушел на кухню, и Юля, которая сушила голову феном, изредка слышала доносившееся до нее характерное позвякивание посуды, а потом в спальню проник аромат жареного мяса… Павел Андреевич разогревал, наверно, принесенную горячую закуску. Разве Крымов стал бы так беспокоиться? Уложил бы ее на постель, сделал с ней все, что хотел, и в лучшем случае принес бы ей после этого стакан минералки…
– Ласточка, все готово… – позвал Ломов ее спустя какое-то время.
И Юля, накинув на пижаму длинный розовый балахон, едва переставляя уставшие ноги, пришла на кухню, где увидела накрытый стол. Павел Андреевич хозяйничал на кухне так, словно жил здесь и был своим человеком. Он налил Юле вина-.
– Выпей, чтобы у тебя была хорошая кровь…
– Вот и Надя мне говорила, чтобы я побольше пила красного вина, ела свежую вишню и гранаты, словом, все красное…
– Она умница, твоя Надя… Как там ваши дела? Все ищете убийц? Как дети, честное слово… Не боитесь, что денежки придется отдавать назад?
– Боимся. Это вы верно заметили, – говорила Юля уже с набитым ртом, уплетая вкусное жаркое в горшочке и запивая его вином. – А что поделать, должен же кто-нибудь работать…
– Я бы на твоем месте искал твоего потенциального убийцу… И вообще, я буду не я, если не вытащу тебя из этого дурацкого агентства… И ты, если уважаешь мои чувства, сделаешь так, как я тебе сказал… Или ты там из-за Крымова?
Юля густо покраснела.
– С какой стати?..
После выпитого вина она заметно повеселела и усталость ее как будто прошла. Но скорее всего к ней пришло так называемое «второе дыхание»… Она знала, что Ломов не успокоится, пока не покажет ей ее новую машину и наверняка постарается использовать эту неординарную обстановку, чтобы заняться любовью. И поэтому, отъехав в его машине на приличное расстояние от дома, Юля не удивилась, когда он предложил ей завязать глаза черным платком.
– Завяжите сами, – сказала она, закрывая глаза. – А то у меня.., плечо…
Она сидела рядом с ним на переднем сиденье и старалась представить себе, что ее ожидает этой ночью. Куда он повезет ее с завязанными глазами? И какую машину она увидит, едва он снимет с ее глаз черный платок?
По дороге он расспрашивал ее о том, как прошел день, говорил ей, что она не должна подвергать себя такому риску… Она рассказала ему про притон Соболева, про Валю Кротову…
– Неужели ее родители ничего не замечали? Ведь если девочка вела активную половую жизнь, то на ее теле должны были оставаться какие-то отметины… А она хотя бы красивая?
– Да нет, страшненькая, угрястая, бледненькая… Не понимаю, кому она могла нравиться…
Машина остановилась. Юля слышала, как Павел Андреевич вышел из машины и, открыв с ее стороны дверцу, помог ей выйти. Дождя не было. Но сырой и прохладный воздух сразу же отрезвил ее, охладил ее разгоряченные от вина и всего происходящего щеки.
Ломов взял ее за руку и повел за собой. Юля ждала, когда же ее охватит то приятное волнение, которое обычно сопровождало их поездки и ассоциировалось у нее именно с первой поездкой в «Клест». Но Павел Андреевич даже ни разу не прикоснулся к ней, он просто вел ее за собой.
Они вошли куда-то, должно быть, в гараж, затем он сказал ей, чтобы она была осторожной, потому что сейчас начнутся ступеньки… Послышался какой-то скрежет, словно открывали тяжелую металлическую дверь. И действительно начались ступеньки, но только не крутые, а какие-то скошенные, всего четыре…
– Пригни голову…
В лицо ей ударил запах сырой земли, и впервые за Весь вечер ей стало немного страшновато…
– Это гараж?
– Почти. Сейчас увидишь… Вернее, услышишь. Понимаешь, ласточка, – он резким движением усадил ее на что-то жесткое, вроде цементной балки, – я считаю, что самое высочайшее наслаждение достигается только путем контраста.
Ты со мной согласна?
– Да, наверно… – ей ужасно хотелось сорвать повязку с лица и осмотреться. Но Павел Андреевич предлагал ей какую-то замысловатую игру. И она должна была решить для себя – играть или нет. Но призом была машина и, возможно, замужество… Хотя последнее вряд ли можно было назвать призом. Скорее результатом сознательного отношения к жизни.
– Тогда внимательно выслушай меня. Что такое человеческий мозг? Не знаешь? А я знаю – это источник наслаждения, причем разного рода… Делая блистательно что-то одно, ты получаешь за это деньги и покупаешь себе все, начиная с материальных благ и кончая властью. Это, я думаю, понимают все. Мне, к примеру, всю жизнь мешало мое тело. И те желания, которые его терзали. Позднее половое созревание позволило мне спокойно закончить школу и поступить в университет, и вот тогда-то и начались мои муки. Мне было двадцать лет, когда я впервые увидел обнаженную женщину. Раньше я видел только голых девочек, особенно в детском саду и в пионерском лагере… Мы подсматривали в разбитое окошко душа. Обнаженная женщина, с которой лежал мой приятель, пригласивший меня на квартиру к этой проститутке, не вызвала у меня ничего, кроме отвращения. Хотя по всем общепринятым канонам она была просто эталоном красоты: грудь, бедра, стройные ноги… Но она меня не взволновала. Я сказал об этом приятелю, он поднял меня на смех… И в тот же год, летом, на даче я увидел купающуюся в пруду голую девочку… Понимаешь, меня тогда словно подбросило… Никогда в жизни я уже больше не смогу испытать это сладостное чувство обладания чистейшим и нежнейшим существом, которым стала для меня та девочка… Это была обыкновенная деревенская девчонка, которую имели все местные парни за конфеты и игрушки… Она была без комплексов. Но у нее была тонкая кожа, детское личико, невесомые хрупкие ножки, которые, когда раздвигались, открывали для меня настоящий рай…
Потом моя семья переехала, и я понял, что потерял ее навсегда. Но затем появилась еще одна девочка. Она заразила меня нехорошей болезнью, после чего я долгое время вообще не смотрел ни на женщин, ни на девочек. Я в ту пору много учился, потом устроился на работу. Удовлетворялся я тем, что рисовал на чистом листе бумаги пляж, в точности такой, какой был возле нашей старой дачи, а на пляже, на желтом песке девочку в желтом коротком платье с тонкими ножками…
И удовлетворялся сам. Потом я повзрослел и женился. Но жена бросила меня. Я снова учился, работал, я очень много работал, я знал, что мне нужно… И вот когда мне исполнилось тридцать семь лет, судьба подарила мне встречу с девочкой, ей было тринадцать. В отличие от моих прежних увлечений она была ангелом во всех отношениях. Она ничего не понимала, не смыслила. Я поработил ее…
Юля задыхалась, слушая эти признания.
Кровь пульсировала где-то в затылке и билась в висках. Ей казалось, что черный платок мешает ей дышать, что он врос в ее кожу и вот-вот перекроет ей нос и рот… Но пошевелиться и предпринять хотя бы что-то она не могла. От ужаса.
- Предыдущая
- 89/94
- Следующая
