Крылья страха - Данилова Анна - Страница 49
- Предыдущая
- 49/94
- Следующая
Скользя подошвами туфель о влажную глинистую землю и держась за шероховатые, выкрашенные черной краской оградки, Юля как загипнотизированная шла за Ломовым, углубляясь все дальше и дальше…
Кладбище было большим и старым.
«Сейчас он меня изнасилует на какой-нибудь могилке и убьет…»
Но вдруг она увидела дорогу, о существовании которой и не подозревала. И машину. Ту самую, большую и черную.
Юля опустилась рядом с Ломовым на заднее сиденье и замерла.
– Как тихо… – прошептала она, глядя в окно и отмечая про себя, что находится в царстве мертвых. Она чувствовала, как Павел Андреевич, тяжело дыша, медленно скользит ладонью вдоль ее бедра вверх, как шуршит ее юбкой, елозит прохладными тяжелыми пальцами по шелковистой поверхности чулок…
Она закрыла глаза и почувствовала, что он, словно зверь, готовящийся к нападению, вдруг замер, а потом схватил ее за талию, развернул к себе, приподнял и мягко опустил Юлю лицом к себе, на свои колени.
– Ты чувствуешь меня? – спросил он хрипловатым голосом.
– Чувствую.. – – А знаешь, ПОЧЕМУ ты чувствуешь?
– Почему?
– Потому что ты – ЖИВАЯ… А они, вон там, за оградками, – мертвые…
Ее бросало то в жар, то в холод. В жар, когда он, раздвинув ей бедра, принялся расстегивать на ней жакет и блузку. А в холод, когда начал нести этот покойницко-кладбищенский бред.
– Вас возбуждают эти разговоры?
– Нет, меня теперь вообще мало что возбуждает… Мне скучно на этой земле… Если бы ты только знала, как же мне скучно…
– Вам и со мной скучно?
– Нет. – Он целовал ей грудь и что-то бормотал про себя.
– А почему бы вам не уехать за границу?
– Я там был. Словно поплавал в приторном, наполненном яркими экзотическими фруктами компоте и чуть не утонул… Я привык находить удовольствия везде, где бы я ни находился. Но мне этого мало, мне всегда было всего мало. Ты не пугайся, а постарайся просто понять меня… Я бы хотел взять от жизни ВСЕ, но она мне это «все» НЕ ОТДАЕТ… Но я должен взять, выцарапать, вырвать.., с кровью… Боже, какая восхитительная грудь!
Она уже поняла, что ничего не будет. Что он не сможет. Что ему не помогли ни могилки, ни кресты, ни кладбищенская тишина – НИЧЕГО… Это был еще один мертвый мужчина, но только он об этом не знал, а если и знал, то предпочитал об этом не думать.
С точки зрения физиологии Юля страдала. И потому, чтобы не смотреть в его сторону, удалялась от машины быстрыми шагами. Шла, почти бежала, глотая слезы, потому что никак не могла взять в толк, как могла она согласиться на эту нелепую встречу с этим непонятным и странным мужчиной, этим отвратительным горбуном, поработившим ее сознание и шокировавшим ее постоянно какими-то чудовищными выходками вроде торта, изображавшего залитую кровью кровать…
Нет, она больше не будет принимать от него подарки, какими бы соблазнительными и оригинальными они ни были. И напрасно она не сказала ему об этом сейчас… Возможно, он бы понял и оставил ее в покое. И дело не только в том, что он импотент, а в другом. Он НЕНОРМАЛЕН. Он страшен, наконец!
Когда Юля вернулась на то место, где, как ей казалось, совсем недавно проходила церемония прощания, теперь высился могильный холмик, заваленный свежими цветами. Накрапывал дождичек, небо над головой потемнело. Перед могилой оставался лишь один человек, который, завидев приближающуюся к нему Юлю, вдруг резко повернулся и почти побежал к воротам, но потом свернул куда-то и исчез. Это был тот самый блондин, которого она видела в гостиничном номере.
«Сколько же времени я провела в машине с Ломовым?» Ей стало страшно. Какой-то детский нелепый страх. Она увидела свою машину и с облегчением вздохнула. Хорошо хотя бы, что она предоставила Полине только свою квартиру, но не машину. Иначе на чем бы она теперь добиралась до Театрального переулка, где Лиза, должно быть, устроила поминальный обед?
Юля совершенно забыла о Соболеве. Напрочь. Но, с другой стороны, не могла же она оказаться одновременно в двух местах. Там были Крымов, Полина и Шубин, а это уже кое-что да значит.
Она медленно выехала с территории кладбища и на бешеной скорости помчалась в город, подальше от мертвых, поближе к живым, к настоящим, к здоровым…
Глава 14
Домой она позвонила из машины.
– Кто это? – спросила она настороженно, боясь, что услышит голос Полины.
– Это я, Крымов.
– Полина там?
– Да, все как договаривались… А ты-то куда подевалась? Мы тебя потеряли… У Соболева, что ли, была?
– Нет… Дела у меня были… – Она вспомнила Ломова с омерзением. Ей подумалось в эту минуту, что, окажись Павел Андреевич настоящим мужчиной, она вряд ли испытывала бы сейчас к нему такие неприятные чувства, и ей стало стыдно. «Но почему? Почему он так низко пал в моих глазах только лишь по этой в принципе не самой существенной причине? Или именно для меня она оказалась существенной?..»
Юля была противна самой себе.
– Ты сейчас домой?
– Нет, я к Садовниковым, выпью водочки, закушу селедочкой и попытаюсь еще раз поговорить с ее подружками… А чем будете заниматься вы?
– Ты Шубину нужна. До зарезу. Ты не будешь против, если мы тут у тебя поужинаем?.. Полина спит. Я дал ей выпить, и она отключилась. Ты видела ее?
– Видела. А где Щукина?
– На месте, где же ей еще быть?
– На работе?
– Ну да… Ждет-пождет клиентов…
– Ты что, тоже выпил?
– Представь, Герман, которого мы с тобой видели на даче, ее брат.., разве я мог предположить подобное?
Юля отключила сотовый. Оказывается, Крымов был пьян, а она и не заметила этого.
Она не ошиблась: Лиза не стала арендовать для поминального обеда кафе или столовую и предпочла обойтись собственными силами.
Теперь, когда большая квартира в Театральном переулке была заполнена людьми, сидящими вдоль длинного импровизированного стола, Юле показалось, что она вообще находится здесь впервые.
Дверь ей открыла сама Лиза. По ее лицу было сложно определить, страдает ли она по поводу смерти сестры либо просто чрезвычайно утомлена свалившимися на ее плечи хлопотами, связанными с организацией этих неизбежных процедур.
Еще на лестнице Юля почувствовала запах щей и компота из сушеных фруктов. Довольно характерный запах для подобного рода застолья.
В квартире было душно, из гостиной доносился гул голосов. На кухне работали молчаливые, одетые в темное женщины. Очевидно, знакомые Лоры и Сергея, а может, соседи. Так часто бывает, что в трудную минуту, засучив рукава, на скорбную вахту встают не родственники или близкие покойных, а просто соседи. Они носили из кухни в гостиную глубокие тарелки, полные горячих оранжево-жирных щей, мисочки с кутьей, прозрачные селедочницы с уложенными в них аккуратными серебристо-розоватыми ломтиками селедки, прикрытой луковым кружевом, подносы со стаканами компота, корзинки с хлебом, блюда с разрезанными и уложенными горкой пирогами…
– Проходите, пожалуйста, спасибо, что пришли помянуть, – приветливо улыбнулась измученная Лиза и, поддерживая Юлю за локоть, провела в гостиную.
Конечно, ее приход мало кого оставил без внимания. Здесь были все: Дианова, Гусарова, Канабеева, Мазанова, Арсиньевич, Кутина и много других, незнакомых Юле лиц.
– Лиза, будьте так добры, посидите немного со мной, а я поспрашиваю вас о ваших гостях… – Юля старалась говорить уверенно и твердо, чтобы Лиза поняла: она пришла сюда не водку пить, а работать.
– Хорошо, я постараюсь. Кто вас интересует в первую очередь?
– Вон тот импозантный мужчина, слева от Диановой, кто он?
– Это Крестьянинов, врач, он был вхож в этот дом, Лора мне рассказывала о нем много хорошего. Она еще говорила, что он лечил не столько органы, сколько душу. Как раньше земский врач…
– Понятно.
Все шло по русскому обычаю, пока уровень выпитого не превысил общепринятой нормы, после которой поминки, как правило, превращаются в вечеринку. Так случилось и на этот раз. И хотя застольных пьяных песен не было, присутствующий люд в какую-то минуту расслабился, женщины пошли курить на кухню, мужчины – вышли в подъезд. Юля даже отметила про себя, что никто из сидящих за столом не смог произнести о Лоре и Сергее Садовниковых ни одной более или менее приличной речи. «Не умеют наши люди говорить. А жаль… Одни общие фразы: мол, были молодые и так рано ушли из жизни…»
- Предыдущая
- 49/94
- Следующая
