Обрыв (СИ) - Соболева Ульяна - Страница 16

— С тобой все в порядке?

Я повернулась к американцу, и от мыслей, ударивших в голову, захотелось сотворить что-то дикое и ужасное:

— Конечно. Хочешь посмотреть со мной дом? Мой супруг показывал тебе веранду в левой части здания? Там великолепный вид на озеро.

Как же ловко я опутывала себя кошмаром, сама ступала на эту зыбкую почву и не понимала, к чему меня это приведет, не осознавала, что играю с огнем. Так близко подобраться к бездне могла только я, ничего не знающая, глупая дурочка. Я просто… я просто хотела его внимания, я вне себя от ревности, боли и одиночества. А он… он так жесток со мной.

Американец пошел со мной по бесконечным коридорам. Он восхищался роскошью и красотой нашего дома. Сокрушался, что уже давно мечтал купить себе недвижимость в Праге, но теперь его ничто не остановит. Он обязательно найдет дом по соседству с нами. Мы вышли на веранду, и я попросила слугу принести нам еще по бокалу шампанского. Я старалась не обращать внимание на охранника, сверлящего меня взглядом. Пусть доложит своему хозяину. Прямо сейчас. Немедленно. Пусть скажет, что я здесь одна с американцем, и он обнял меня за талию и рассказывает о том, как прекрасен рассвет в его родной Филадельфии, и он как-нибудь пригласит меня туда погостить.

— А меня пригласишь погостить?

Вздрогнула и едва сдержала улыбку, аж сердце в груди перевернулось.

В горле тут же пересохло, и еще один глоток шампанского погнал кровь по венам еще быстрее. Максим зашел на веранду с бокалом виски.

— Ну так как — пригласишь или нет?

Спросил у американца, но посмотрел на меня.

— Приглашу. Отчего не пригласить.

Американец вроде начал чувствовать, что что-то не так. Потому что взгляд Максима заставил меня всю съежиться и мгновенно пожалеть, что я вообще все это затеяла.

— Но твоя жена не против погостить у меня одна, если ты отпустишь, — и в этот момент я поняла, что американец говорит что-то совсем не то и не так, и ему б замолчать, а он своими шутками все только портит… Я и сама не думала, что все вдруг обернется чем-то настолько неприятно-серьезным.

— Чего ж не отпустить, — ответил тому по-английски и резко дернул меня к себе за локоть, прошипев уже по-русски, — пошла к себе в комнату. Быстро.

— Максим… не надо.

— Я сказал, вон пошла. К себе. Сейчас.

Я сидела в своей комнате почти до рассвета. А когда осмелилась выйти, внизу уже стихли все голоса. Вышла к лестнице и прислушалась — все разошлись. Стало не по себе от мысли, что и он ушел… Возможно, с той дрянью с короткими волосами.

— И как чувствовать себя гостеприимной хозяйкой? Чего в спальню его не привела?

Максим появился из темноты совершенно неожиданно. Вышел ко мне из мрака и, схватив под локоть, дернул к себе. Нависая надо мной скалой и сжимая цепкими пальцами мою руку до боли. Ярость вибрировала в воздухе, и я физически ощущала эти волны гнева. Его волосы растрепались и прядями падали на бледное лицо с заостренными чертами. Я чувствовала запах его тела и виски. Одет, как и вечером, во все черное. И сливается с темнотой, как внешне, так и внутренне. Рубашка распахнута на груди, и я поймала себя на мысли, что мне хочется к нему прикоснуться хотя бы кончиками пальцев. Как же невыносимо он красив… как же неправильно и невозможно быть таким вот… И как всегда дух захватило. Я ведь так по нему соскучилась. Так изголодалась по его телу, по его ласкам.

Судорожно сделала глубокий вздох, понимая, что он со мной заговорил. Спустя недели молчания, недели презрения и одиночества. Пришел ко мне… Зачем? Наверное, я не хочу знать ответ на этот вопрос.

— Или ты хотела, чтобы он трахнул тебя на крыше?

— Нет.

Выдавила из себя я.

— Что нет? Нет — не на крыше или нет — не хотела?

— Не хотела. Я ничего не хотела. Я… я просто.

— Что? Ты просто, что, Дарина?

Втолкнул бесцеремонно в спальню обратно и с грохотом захлопнул дверь. Адреналин тут же расплескался в крови, заставляя дрожать от страха.

— Шлюха? Предлагаешь себя моим гостям? Ты это хотела сказать?

Я отрицательно качнула головой, чувствуя, как меня накрывает волной страха.

— Хотела заставить меня ревновать, да? Поиграться. Проверить — работает или нет? Ну как? Проверила?

Он сделал шаг ко мне, и я в ужасе попятилась назад.

— Вырядилась как…

Он приблизился ко мне вплотную и стер большим пальцем помаду с моих губ.

— Так отчего в спальню не привела?

— Мне на крыше больше понравилось. В спальне скучно и банально.

Выпалила нагло.

— Ты ведь водил ту сучку в свой кабинет, или где там ты ее имел? Мне плевать. Я хотела на крыше. Ты же добрый. Ты вроде мною поделился.

Боль в щеке вспыхнула до того, как я поняла, что он меня ударил. Инстинктивно прижала руку к пылающему лицу, почувствовала во рту солоноватый привкус собственной крови.

— Если бы я тобой поделился, тебя бы трахали у меня на глазах те, кого я бы выбрал.

Схватил снова за локоть и толкнул к стене.

— Не побоялась у меня перед носом флиртовать с ним? И ты знаешь, чем окончился этот идиотский флирт? Представляешь, чем?

Зашипел мне в лицо и ударил кулаком по стене.

— Ну давай. Угадай. Ты же умная девочка.

Я зажмурилась. Не хотела говорить и думать об этом не хотела.

— Дааа, ты уже знаешь ответ. Его труп найдут только в том случае, если он всплывет, а так его, скорее всего, сожрут рыбы. Ты хотела его смерти, ааа, Дарина? Хотела, чтоб твой флирт стоил ему жизни?

У меня запершило в горле, и я, всхлипнув, быстро отрицательно закачала головой, в которой нарастал гул… и по телу прошел жуткий холод.

— Ты убил его? — я не узнавала свой голос. — Ты не мог этого сделать. Это бесчеловечно.

— Конечно бесчеловечно. А я не человек. Я — Зверь. Ты забыла? Я животное, которое тебе показал Данила Петрович. Он имел наглость уйти с моей женой, имел наглость посчитать, что ему позволено при мне лезть к тебе, пялиться на твое тело, которое ты, как последняя шлюха, выставила всем на обозрение. А стоило все же убить именно тебя один раз… чем всех их по очереди.

Я в ярости посмотрела ему в глаза:

— Он всего лишь был любезен со мной. Всего лишь. А ты убил его за это. Ты не зверь, ты чудовище.

О, каким же заблуждением было считать, что Макс спустит мне это с рук. Но убить несчастного американца… только за это?

— Он позарился на то, что принадлежит мне. За это и поплатился… А ты поплатишься за то, что предлагаешь другим то, что принадлежит мне.

Он резко впечатал меня в стену. Закружилась голова от его близости и от осознания, насколько далеко он может зайти в своей ярости. А меня он способен убить?

— Какая разница? Я ведь не нужна тебе. Ты презираешь меня и отталкиваешь. Ты избегаешь моего присутствия, что тебя так задело? Отпусти меня. Дай уйти к брату или к Фаине. Я больше так не могу. Не могу быть для тебя никем. Это больно.

Наши взгляды скрестились, и на секунду мне показалось, что я достучалась, что в этих холодных глазах мелькнет жалость. Я ошибалась. Как всегда… Нет, я совершенно его не знала.

— Правда? Ты даже знаешь, что такое боль?

Схватил за горло и сдавил ладонью, тряхнув так, что волосы упали на лицо.

— Ты ни черта не знаешь о боли. Ты холодная и пустая… ты… в тебе ничего нет.

Я обхватила его запястье пальцами, пытаясь освободиться. С ужасом понимая, что это уже не игра, и меня уже никто и ничто не спасет. Я звала его любыми способами, и он пришел. Чтобы наказать и поставить на колени. Пришел, чтобы сломать. Внезапно разжал пальцы. У меня подогнулись колени, но он не дал мне упасть, подхватил за талию и прижался губами к моей шее, жадно зацеловывая те места, где его пальцы наверняка оставили следы.