Девушка по вызову - Данилова Анна - Страница 50
- Предыдущая
- 50/69
- Следующая
Никогда больше в жизни ей не приходилось читать более откровенных и интимных посланий. Похоже, мама была в отъезде (письмо было без конверта, а потому непонятно было, откуда и куда оно отправлено), отец скучал по ней, писал, что не может больше обходиться без ее “рыжей гривы” и “золотой челочки”, без ее “переполненных соком чаш”… Наверное, у него были нелады с русским языком и явно хромала стилистика, но то, что он любил свою Natali, было несомненным. Еще он писал о том, что консультировался у “д-ра П.” и что навряд ли ему поможет операция. И еще там была такая фраза: “Но у нас все равно когда-нибудь будут дети”. Письмо было датировано маем 1978 года, Эмма родилась в 78-м. Значит, у них все же что-то получилось, и это ЧТО-ТО лежало теперь в ванне и считало мыльные радужные пузыри на своем животе… А в этом животе таилось еще ЧТО-ТО, что получилось у Эммы с Орловым.
В Сухом, в той же бане, она слышала разговоры подвыпивших баб о том, что “Наталия угробила своего мужика”, что “он высох весь, измаялся…”.
Однажды Эмма спросила мать прямо:
– Ма, а ты изменяла папе?
– Открыто – никогда. – И все. Больше ни единого слова. Не следовало ли из этого, что у матери были мужчины, о которых, как ей казалось, отец ничего не знал?
Мама довольно часто ездила в командировки, отец – реже. В доме порою велись разговоры о том, что “давно пора прекращать эти разъезды, что уже возраст не тот…”, но ни разу Эмма не слышала ни слова о разводе. Родители жили тихо, спали вместе, и никогда никто из них не повышал на другого голос. Эмму воспитывали, что называется, в “розовых очках”.
"Идеалисты. И дочь сделали такой же. Знали бы вы, мои дорогие, что я сотворила с вашими идеалами!..” Она с силой хлопнула по поверхности вспененной зеленоватой воды и отшвырнула от себя кусок мыла.
Устав от бессонницы, Эмма оделась и вышла в коридор. Длинная красная ковровая дорожка с желтым орнаментом, в холле возле лифта пьет кофе симпатичная дежурная.
– Что, не спится? – спросила она, приветливо улыбаясь Эмме, которая так и замерла перед столом, всматриваясь в покрытое кремом лицо дежурной. – Вас испугал мой крем? Все-таки три часа ночи, я и не думала, что увижу кого-нибудь… Вы уж извините…
Но Эмма ее не слышала, она смотрела, как женщина быстрыми и плавными движениями счищает крем с лица салфеткой, как снимает с головы банный тюрбан. Когда же из-под тюрбана показались волосы, Эмма, чтобы не закричать, закрыла рот рукой. Это было уже слишком для одного дня…
– Анна? Это вы?
Анна, запустив пальцы в свои длинные белые волосы, откинула их назад и тряхнула головой:
– Бог мой, Эмма, это ты? Невероятно… – У нее был приятный грудной голос, огромные голубые глаза и нежный розовый рот. При всей ее молодости (а ей было, судя по словам Ядова, чуть больше тридцати) в ней чувствовалась зрелость пожившей женщины, опытной, умной и, конечно же, разочарованной. Это сквозило во взгляде и даже движениях, в которых женственности было не больше, чем какой-то обреченности, словно ее тело устало повторять одни и те же движения, тем более что ничего нового эти самые движения в ее жизнь внести уже не могли, словно Анна не жила, а просто проживала остаток своей жизни. И это при ее-то красоте! В ней чувствовалась твердость духа, которая, в сочетании с внешней хрупкостью и беззащитностью, вызывала желание узнать эту женщину поближе и принять в ней участие.
– Я здесь совершенно случайно… – сказала Эмма первое, что пришло ей в голову. Она приблизительно знала, какой вопрос последует далее. Но подготовиться к нему у нее уже не было времени.
– Вы поссорились с Сережей? – Анна нахмурилась, словно заранее не желая поверить в это. – Скажи, ты здесь вместе с ним? Ядов выставил вас за дверь? Что случилось?
– Ядов, наоборот, не хотел, чтобы мы уезжали… Он очень страдает и даже собирался отравиться…
– На то он и Ядов, чтобы демонстративно принять яд. В этом – он весь, – от слов Анны повеяло холодом. – Он и представления не имеет, сколько яда он влил в мою жизнь, как он отравлял меня… Я его ненавижу…
И Эмма поняла, что с тех самых пор, как Анна ушла от Ядова, у нее еще не было возможности поговорить об этом хоть с кем-нибудь. Она носила свою боль в себе.
– Скажите, вы его любите?
– Любила. – Анна говорила уже более мягко и приглушенно, словно вспоминая. – Только вот не знаю, за что… Мне нравилось сознавать, что я вообще нахожусь рядом с ним. Первое время от звука его голоса у меня по спине бежали мурашки. Я была счастлива.
– Вы знали Ядова до того, как устроились к нему на работу?
– Мне кажется, что я знала его всегда. С самого детства. Только он меня не помнит, мы жили с ним в одном доме в Столешниковом переулке, а потом он переехал… Я искала его, когда была еще десятиклассницей… А потом сама вышла замуж и переехала на Масловку. Но с мужем прожила чуть больше года. Он был слишком ревнивым, а это оскорбляет… И вот в одной компании зашла речь о Ядове. Так я и узнала, где он живет и чем занимается. Первый раз я пришла к нему не в качестве домработницы… Он ведь ссужает деньгами, вот под этим предлогом я к нему и заявилась, рассказала страшную историю о своих долгах и ожидаемом наследстве… Короче, несла один бог знает что… Я все смотрела на него и надеялась, что он меня вспомнит, но он дал мне деньги, я подписала какие-то бумаги и ушла… У него остались мои данные, номер телефона… Он позвонил на следующий день и предложил мне поработать у него. С этого-то все и началось. Я жила как во сне… Я была влюблена в него до невозможности. И он это чувствовал, он сам мне потом рассказывал…
– Но что же произошло дальше?
– Я не знаю. Он писал мне любовные письма. Я их все сохранила. Он любил меня, а спал с другими женщинами. Я не знала, как к этому относиться.., да, впрочем, и сейчас не знаю… Я пробовала поговорить с твоим Сергеем, чтобы понять, в чем дело, может, я чисто физически не устраиваю Ядова, но ведь он даже ни разу не видел меня раздетой, ни разу не прикоснулся ко мне… Ты можешь себе представить, что я испытывала, когда кормила завтраком его очередную любовницу? Что я чувствовала, когда убирала его кровать?!
– Неужели он ни разу не пытался поцеловать вас или обнять?
– Нет, ни разу. Хотя он много писал об этом в своих письмах… Если почитать их, то может создаться впечатление, что мы с ним любовники…
– Мне Сергей рассказывал о вас, – решилась все-таки сказать Эмма, которая еще с трудом представляла, как может Анна отнестись к ее словам, но, с другой стороны, надеясь, что хотя бы таким образом сможет помочь Анне разобраться в своих отношениях с Ядовым. – Может, я ничего нового и не скажу, но из всего, что я слышала про вас и Ядова, я поняла, что он относился к вам, как к ангелу… Он считает вас высшим существом… Я не знаю, вы понимаете, что я имею в виду?..
Анна опустила голову и тяжело вздохнула.
– Он заидеализировал меня… Иногда мне казалось, что в Ядове живут два человека: один – философ-аскет, стремящийся к познанию жизни путем созерцания и который далек от реальной жизни, а второй – чревоугодник, сладострастник, обманщик, шулер, наконец…
– Знаете, а на мой взгляд, в нем живет еще и третий человек…
Анна подняла голову и вопросительно взглянула на Эмму:
– Что ты имеешь в виду?
– А то, что в нем живет маленький мальчик, который боится жизни.., боится одиночества, боится остаться один, боится темноты… Неужели вы еще не поняли, что он отождествляет вас с образом своей матери?!
– Матери? Да что ты такое говоришь?!
– После вашего ухода он превратился в маленького и беззащитного мальчика, которого бросила мама. Быть может, вам покажется, что я несу бред, но ведь и у меня с Сережей произошло то же самое… Они одной породы: Ядов и Орлов. Они – ведомые.
– Ну, что касается Сережи, то здесь ты, может, и права… В его семье первую скрипку всегда играла Лора, я это знала по их разговорам с Ядовым… Таких мужчин довольно много. Но мой Ядов…
- Предыдущая
- 50/69
- Следующая
