Черное платье на десерт - Данилова Анна - Страница 65

• Предыдущая
• 65/103
• Следующая

– Да, на кухне его сестра и две племянницы, они приехали сюда, чтобы помочь на похоронах, но тело еще не выдали…

– Я бы могла сейчас уехать и дать вам возможность все обдумать, но боюсь, что, когда я вернусь, будет уже поздно – Левин уже улетит в Москву, а как сложатся мои обстоятельства и когда я закончу здесь все свои дела – пока не знаю… Дом оформлен на вашего мужа?

– Да. Я по закону наследую и дом, и машины, и еще много чего…

– Тогда вам и вовсе нечего бояться. В Москве вы, после того как поправитесь, наймете хорошего адвоката, который приедет сюда и будет здесь представлять ваши интересы. Продаст дом, словом, сделает все так, как вы того захотите, и все оформит вполне законным образом. А потом вы сможете вернуть и вашего сына… Закон будет на вашей стороне, но лишь в том случае, если вы сами захотите выкарабкаться… Вы понимаете меня?

Карина встала и, сцепив пальцы рук, заметалась по беседке. Наконец остановилась:

– А вы не могли бы пройти со мной в гараж? Деньги у меня там… Я ведь и в дом-то могу не заходить, правда? Я одета, а все, что мне будет нужно, я смогу купить в Адлере… У меня и все необходимое там же… Вы только не бросайте меня, пожалуйста… – Глаза ее наполнились слезами.

Смоленская проследовала с ней до гаража, где на ее глазах Карина достала коробку со шприцами, сняла с полки металлическую канистру, которая на самом деле открывалась как обычный ящичек, в ней хранились деньги, уложила все это в холщовую грязноватую сумку и, вручив ее Смоленской, сказала:

– Я должна выйти отсюда с пустыми руками, вроде бы проводить вас…

Екатерина вдруг подумала, что действия Карины настолько логичны и решительны, что, быть может, она и на самом деле не настолько больна, чтобы переживать за ее здоровье. Деньги и помощь пусть даже посторонних людей вполне могут сотворить чудо и спасти эту молодую и красивую женщину.

Они пересекли сад, вышли за ворота на дорогу, сели в машину и спустя несколько минут уже мчались на огромной скорости в сторону Адлера.

После горячей ванны и сытного ужина, которым ее накормил Лопатин, Изольда почти сразу же уснула, едва только ее голова коснулась подушки.

Снов не было, она словно куда-то провалилась вместе со своими страхами и проблемами, поэтому утром, на свежую голову, ей было уже куда проще проанализировать все то, чем вчера ночью ее огорошил Иван.

Исчезновение золотой зажигалки, которому она поначалу не придала никакого значения, уверенная в том, что просто оставила ее в кармане одного из своих жакетов или брюк, теперь, в свете кажущихся абсурдными подозрений, воспринималось как часть плана, злого умысла, направленного на то, чтобы подставить Изольду по-крупному, с размахом. «Это же надо, – не переставала она удивляться, – чтобы кто-то так сильно захотел избавиться от меня?! И кому вообще в голову-то могло прийти подкинуть зажигалку, да еще такую приметную, на место преступления, и где? На Черном море, в тысячах километров от моего дома?!»

Не верить Лопатину она не могла, потому что уже утром, лежа в постели, вспомнила, как не досчиталась на кухне пары хрустальных рюмок, причем последних из набора, так что ей теперь будет сложно доказать, что эти рюмки были украдены у нее. Другое дело, если бы у нее дома их было, к примеру, шесть, две из них украли и отвезли в Адлер или куда там еще, а четыре бы остались и явились вещественными доказательствами. А так… Кто-то явно знал, что рюмок всего две, а если и не знал, то уж, во всяком случае, догадался взять единичные, разрозненные…

Она не могла сейчас с точностью вспомнить, каких именно вещей она не досчиталась, поскольку отнесла все эти мелкие потери к своей рассеянности или забывчивости… Но так ли уж и забывчива она? Или же тот, кто успел побывать в ее доме ДО МАЯ ИЛИ В МАЕ, когда она отдыхала на своей даче, просто оказался очень хитер и взял те предметы быта, которые незаметны, но несут на себе отпечатки ее пальцев. Это могло быть все, что угодно, вплоть до щипчиков для бровей, которых у Изольды было пять штук и все тоже куда-то подевались. Хотя навряд ли злоумышленник польстился на щипчики, он мог взять пепельницу, которых в доме тоже много, потому что при каждом удобном случае курящей женщине вместо духов почему-то дарят именно пепельницу…

Но кто же этот человек, кто?

Она промаялась все утро, прикидывая, кому бы ее арест принес наибольшее удовольствие, но кандидатур было так много, и все они были такие разные, что, решив ни на ком не останавливать свое внимание, она выбросила всех их разом из головы, встала, умылась и вышла к столу, где ее уже поджидал хозяин дома – «преступник номер один» Иван Лопатин собственной персоной.

– Доброе утро, Иван.

– Доброе. Проходи, садись. Вообще-то у нас сегодня блины с медом и со сметаной. А лично для тебя – с хорошими новостями.

– Неужели с меня сняли подозрение?

– Наоборот – за твоим домом установили наблюдение, твой домашний телефон прослушивается. Но вернулась твоя племянница, Валентина. Ей из Туапсе вчера звонила Смоленская.

– Вот это действительно прекрасная новость! Куда ей звонила Смоленская? Ей домой?

– Нет, на квартиру ее матери, которой сейчас нет в городе…

– Их прослушивали?

– Безусловно. Смоленская, понимая, что их могут прослушивать, передала информацию по всем убийствам, которые произошли на побережье между Адлером и Сочи, с расчетом, что эти сведения помогут снять с тебя подозрение или обвинение… Валентина попросила ее приехать, а Смоленская, в свою очередь, намекнула ей на то, что племянница должна найти тебя, чтобы передать весь их разговор… Вот и получается, что стоит сейчас Валентине выйти из дома, чтобы попытаться тебя найти, как за ней сразу же будет установлена слежка.

– Это я понимаю. Но она же все равно не найдет меня, ей и в голову не придет ехать сюда… Я что-то не понимаю, к чему ты клонишь…

– У тебя же был конкретный план действий ДО ТОГО, как ты узнала от меня, что на тебя началась охота. Я предлагаю тебе помощь… Что ты собираешься делать? Искать женщину, которая убила Блюмера?

– Иван, есть у меня одно дело. Важное. И без твоей помощи мне, безусловно, не справиться. Но лучше было бы, если бы при этом присутствовала и Катя. У меня есть все ее телефоны, ты не мог бы связаться с ней и организовать нам встречу здесь? В Москву я теперь, понятное дело, не поеду… И еще, конечно, хорошо бы привезти сюда Валентину…

– Все это реально и выполнимо.

– Вот пока и все. Если бы поскорее вернулась Неля, мне было бы проще. Кроме того, сама Валентина может многое знать, ведь она тоже была на море, встречалась с Екатериной, да и с Варнавой, который тоже мог ей рассказать что-нибудь новое о Пунш…

– Я обещал тебе помочь с этой Пунш, но пока ничего не получается, так что – извини… Но определенные ассоциации в связи с этим именем возникают…

– Ассоциации? У меня они тоже имеются: брызги шампанского!.. – усмехнулась Изольда. – Много теплого, пенящегося шампанского и красивая девушка, танцующая на столе и показывающая свои стройные обнаженные ноги… Вот кто такая Пунш!

– Да, ты, пожалуй, права, именно такие ассоциации… Пунш! Шампанское! Изольда Павловна, что-то ты плохо ешь, тебе не понравились мои блины?

– Блины отменные, я и не предполагала, что ты так хорошо готовишь, но мне что-то не по себе. У меня не такие железные нервы, как у тебя… Да и с Валентиной надо что-то делать…

Она осеклась, забывшись на минуту: кто ей Лопатин, чтобы раскрываться перед ним? Ему, мужчине, не расскажешь о причине, заставившей Валентину сорваться из города и махнуть на юг, подальше от тетки, которая польстилась на ее парня… Какой стыд! И ведь ни одной живой душе не расскажешь о таком… И как это вообще могло случиться, что она позволила Варнаве…

Она закрыла лицо руками. Ей казалось, что ее пылающие щеки выдадут ее. И тем не менее она осознавала, что ей приятно вспоминать Варнаву, его горячие и крепкие объятия, когда он, очнувшись от беспамятства, вызванного увиденной фотографией «девушки с Набережной», посмотрел Изольде в глаза и сказал, что она красивая и что он хочет ее…

• Предыдущая
• 65/103
• Следующая