Сокол на рукаве (СИ, Слэш) - Соот' - Страница 32

— Скажите, что это не так.</p>

<p>

Пьер смотрел упрямо и зло, и Эдмон, хоть и не отвёл взгляда, но в конце концов всё-таки вздохнул.</p>

<p>

— Пьер, это было давно. Чего ты хотел? Чтобы за двадцать лет до нашей встречи я предугадал её и не стал поворачивать свою жизнь на службу Иллюмину?</p>

<p>

— Я хочу, чтобы ты хотя бы объяснил мне, зачем ты это сделал. Мой друг, Леонель, скоро станет аббатом. Потому что его семья имеет перед церковью какие-то долги. Какие долги имеешь ты? Может быть, мы вместе могли бы их отдать?</p>

<p>

Эдмон вздохнул и покосился на дверь.</p>

<p>

— Мы снова уединяемся и потакаем подозрениям.</p>

<p>

— Не я первым ушёл в сад. А теперь уже не получится вернуться и сделать вид, что ничего не произошло.</p>

<p>

— Что ты хочешь от меня, Пьер? Мне больно на тебя смотреть. Скажи, что ты этого не предугадал.</p>

<p>

— Не предугадал, как и ты не предугадал своих обетов. И твоя недальновидность приносит куда большую боль. Что я хочу, я тебе уже сказал. Объясни. Теперь у нас впереди нет целой жизни, чтобы я ждал, когда ты сможешь довериться мне. Теперь мне надо решать, и я хочу знать, чему обязан самим существованием этого выбора.</p>

<p>

— Тебе не понравится то, что я скажу.</p>

<p>

— Тем более я хотел бы об этом узнать.</p>

<p>

Эдмон вздохнул и перехватил его руку, накрывая её своей.</p>

<p>

— Пьер, я поклялся умирающему другу, что займу его место в ордене. Ты понимаешь, что значит для меня такая клятва?</p>

<p>

— Опять этому… которого ты любил?</p>

<p>

— Я знал, что ты не поймёшь.</p>

<p>

— Верно, я не понимаю. Не понимаю, почему моя жизнь зависит от мертвеца. Он мёртв, и ему уже всё равно, держишь ты слово или нет. А я жив. И я хочу быть с тобой.</p>

<p>

Эдмон осторожно отцепил пальцы Пьера и всё-таки отвернулся.</p>

<p>

— Пьер, здесь нечего обсуждать. Ты принимаешь меня таким, какой я есть, или нет. С моими шрамами и моими обетами. Мне будет больно, если ты не сможешь любить меня таким. Но изменить я ничего не могу. Это всё.</p>

<p>

Он последний раз поймал пальцы Пьера и стиснул, будто прощаясь, на миг, а затем исчез, оставив Пьера стоять в одиночестве и обнимать свои локти. Осень в эти секунды казалась виконту самой холодной в его жизни.</p>

<p>

 </p>

<p>

***</p>

<p>

У Эдмона, помимо шрамов, которых он так опасался, был малюсенький шрам под правым соском, о котором, видимо, сам граф Бросо давно забыл. Именно поэтому Пьеру всегда так нравилось зацеловывать его — это была маленькая тайна Эдмона, о которой не знал никто, кроме Пьера, даже сам её обладатель.</p>

<p>

Сидя в одиночестве на кромке фонтана, Пьер никак не мог отогнать от себя видения, в которых касался этого шрама и самого соска. Затем скользил пальцами по животу Эдмона и касался, наконец, того заветного, к чему Эдмон так и не подпустил его ни разу.</p>

<p>

Пьер не думал, что такую реакцию может вызывать у него мужская плоть. Все мальчики, которых он выбирал до сих пор, были смазливы и скорее походили на девочек, не успевших сформироваться. К их мужским потребностям Пьер относился с пренебрежением, резонно делая вывод, что если бы они хотели удовлетворения, то купили бы себе проститутку, а не пошли с ним.</p>

<p>

Одно то, что он никак не мог добраться до Эдмона как до мужчины, вызывало тягучую и бесконечную злость. От упрямства графа давно хотелось выть. А теперь, когда они будто бы шагнули на полгода назад, выть хотелось сильнее в два раза, потому что ночь за ночью Пьер не мог не то что коснуться Эдмона, но даже увидеть его лица.</p>

<p>

Всё, что было доступно ему, это глаза и фарфоровая маска, которую Эдмон и не думал менять вопреки всем обычаям.</p>

<p>

И сколько бы ни встречался Пьер с этими глазами, только сильнее становилось чувство, что Эдмон лишний здесь, среди бушующих красок жизни.</p>

<p>

Эдмон был чёрной скалой среди разноцветных волн. Эти волны огибали его, будто опасаясь разбиться, но Пьер не сомневался, что если Эдмон останется стоять в одиночестве, рано или поздно найдётся тот, кто также, как и сам Пьер, заметит эту скалу. От понимания и бессилия хотелось завыть ещё сильнее.</p>

<p>

Весь карнавал терял смысл для Пьера — веселиться в одиночестве он не мог, и не потому, что рядом не было теперь ни Леонеля, ни Жереми. Последнего Пьер видел несколько раз, и несколько раз ему приходилось отбиваться от навязчивых шуток. Эдмон в эти мгновения напрягался так, что Пьер чувствовал его напряжение даже издалека, и опускал пальцы на эфес шпаги, так что Пьеру становилось совсем уж неуютно.</p>

<p>

Пьер вообще не мог веселиться, пока Эдмон стоял в одиночестве. Он предпочёл бы снова оказаться в мрачной гостиной графа, только бы не чувствовать этого разделившего их в один миг расстояния.</p>

<p>

Однако и оставаться с графом здесь, на карнавале, он не мог. Пьер понял это в одну из первых ночей, попытавшись заговорить с Эдмоном как ни в чём не бывало, будто встретил его здесь, на карнавале, только что.</p>

<p>

— Вы не веселитесь? — спросил он, приближаясь к графу и прислоняясь плечом к стене сбоку от него.</p>

<p>

— Мне не очень весело, — слова Эдмона были то ли ответом «да», то ли объяснением причин, то ли попросту упрёком — понять этого Пьер так и не смог.</p>