Не забывай меня (ЛП) - Блейн Брук - Страница 4

Как только мы загрузили носилки, я забрался через заднюю часть машины скорой помощи, чтобы быть рядом с Ридом, и оглянулся на Майка.

— Ты в порядке? — спросил он, и я знал, что он имел в виду меня, а также Рида. Выдохнув, я быстро кивнул ему.

— Поехали.

Майк захлопнул двери машины, оставляя меня в маленьком пространстве наедине с Ридом и его затрудненным дыханием.

Я не мог вынести этот звук. Не от него.

Мне нужно было нарушить зыбкое молчание, пока оказывал медицинскую помощь и стабилизировал его состояние, и я сказал:

— А ты думал, что неисправность машины латте был самым худшим моментом этого дня.

Тьфу. Да, неудачное время для такой шутки, но лучше пусть это будут ужасные шутки, чем вообще ничего, и я чувствовал необходимость продолжать говорить, чтобы он слышал меня и знал, что кто-то был с ним рядом.

— Ты можешь поверить, что мы до сегодняшнего дня не знали имен друг друга? Это немного глупо, правда? Всегда проходили мимо друг друга по утрам, но никогда ничего не говорили. На самом деле, я всегда думал о тебе, в моих мыслях ты был Синей птицей, нет, я никогда не говорил это тебе в лицо, — я взглянул на его все еще закрытые глаза. — Ну, во всяком случае, не наяву.

Краем глаза я видел, как Майк по дороге регистрировал Рида, и знал, что он слушает каждое мое слово, но никак не реагировал на это. Я пожал плечами. Он делал вид, как будто ему известно не больше, чем Риду.

— Ты, наверное, думаешь, почему Синяя птица, верно? — продолжал я. — В первый раз, когда я тебя увидел, на тебе была светло-голубая рубашка под курткой, а на лацкане была какая-то серебряная булавка, похожая на крылья. Полагаю, это зацепило меня, и... ну, ты зацепил меня, правда. Итак, я думаю... я думаю, именно по этой причине, Синяя птица всплыла в моей голове, так вот кем ты был для меня с тех пор.

Я взглянул на его показатели и сглотнул.

— Не знаю, зачем я все это говорю, но вот так. Иногда некоторые вещи не имеют смысла, но ты должен принять их. Вроде того, что происходит сейчас.

Я глубоко вздохнул, изучая его лицо. Это красивое, изрезанное лицо и человек, которому оно принадлежало, никак не заслуживал того, что с ним происходило.

Это казалось нереальным, переход от нашего разговора еще полчаса назад к тому, что я везу его в больницу. Это напомнило мне то, что я знал, что было каждодневной правдой — несправедливость этой жизни, которая не пропустила кого-то только потому, что он был хорошим человеком. Я не знал этого мужчину, но нутром чуял, что он хороший. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы он дышал, чтобы он был в безопасности.

Его брови дернулись, и я продолжил говорить.

— Ты в порядке. Слышишь меня? Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, но ты должен пообещать мне, что будешь продолжать бороться.

Веки Рида приоткрылись, и темно-коричневые глаза посмотрели прямо на меня, но я знал, что он слышит меня, видел в них понимание, смешанное со страхом.

Я осторожно коснулся его руки, успокаивая. Я рядом, — подумал я, желая, чтобы в его глазах не блестели непролитые слезы.

Но потом его веки закрылись, пульс еще больше замедлился, и у меня в животе все упало.

— Майк, поднажми, — крикнул я. — Быстрее.

— Мы почти на месте, Олли. Заставь его продержаться еще немного.

«Не смей уходить», — молил я, держа руку на запястье Рида, как будто таким образом я мог заставить его остаться. За те напряженные секунды, прежде чем мы добрались до госпиталя Флойда — правда, это заняло не больше минуты — казалось, прошли часы.

Когда мы прибыли, команда травматологов была готова, Майк кодом вызвал их по пути, и это был относительно плавный переход, когда Рида перевезли в комнату экстренной помощи и переключили на оборудование больницы. Мои глаза не отрывались от него, пока я рассказывал доктору о происшествии и реанимационных действиях, и после того, как я сделал отчет о его жизненных показателях и возможных травмах, она взяла Рида на себя.

Я знал, что лучше не суетиться и не мешать, пока врачи делают свою работу, но желание остаться было настолько сильным, что я почти не мог заставить свои ноги двигаться. Но они это делали, медленно, но верно, и когда я вышел из комнаты, я послал тихие молитвы, что это был не последний раз, когда я его видел. Что он пройдет через это с минимальными осложнениями и без серьезных последствий.

А потом дверь захлопнулась, и он исчез не только из моего поля зрения, но и любого другого проходящего, а я мог только стоять там, чувствуя себя оцепеневшим и беспомощным, когда он был вдалеке от меня. Но такова была моя работа. Это было то, на что я подписался. Я оказывался первым на месте происшествия в самый ответственный момент для пострадавшего, но в мои обязанности не входило знать, как чувствует себя пациент, когда мы передаем его врачам и уходим. Я никогда не забывал о них, когда покидал больницу в конце дня и возвращался домой. С ними все было в порядке? Были ли у них какие-то осложнения? Иногда звонил в скорую помощь, и, если отвечала медсестра, с которой я дружил, и будь я проклят за нарушение правил конфиденциальности, получал краткое изложение о состоянии здоровья, но чаще всего я оставлял работу в стенах больницы.

Но в этот раз? Я не мог просто оставить Рида здесь, не зная, как он пройдет через это. Возможно, кому-то это покажется безумием, но хотя мы и не были знакомы, он был частью моей повседневной жизни, даже те несколько минут у Джо. Я даже не мог подумать о том, что у меня не будет возможности проживать эти моменты каждое утро. Что завтра его там не будет, и он не наполнит кружку латте, не добавит туда три сахара и две порции сливок.

Нет, я не хотел об этом думать. Это было слишком болезненно, когда мое чутье говорило мне, что он обязательно выберется из этого.

Я не осознавал, как долго стоял там, погруженный в свои мысли, когда чья-то рука сжала мое плечо. Мне не нужно было смотреть, чтобы понять, что это Майк, и сжатие его руки было необходимой поддержкой, в которой я нуждался.

— Берта чистая, — сказал он тихим голосом. — Я подумал, что тебе нужно немного времени... ну, ты понимаешь.

— Спасибо, — я посмотрел на него, внезапно почувствовав себя настолько уставшим, чем за многие годы работы. — Это действительно произошло?

— Да. Да, дружище, это случилось.

Из радиоприемников, которые мы носили, раздался сигнал, а затем раздался звонок. Укус животного на другом конце города, несерьезно.

— Нам пора, — сказал Майк, и я рассеянно кивнул, продолжая смотреть на дверь, за которой находился Рид.

«Я вернусь, — подумал я, тяжело сглотнув, и позволил Майку вывести меня через специальный выход. — Тебе лучше быть здесь и проснуться, когда я тебя увижу в следующий раз».

Прошло семьдесят два часа.

Семьдесят два часа с тех пор, как я оставил Рида в больнице, где он лежал на четвертом этаже, погруженный в искусственную кому, чтобы уменьшился отек в мозге. И это в дополнение к сломанным ребрам, пробитому легкому, вывихнутым запястью и щиколотке и множеству порезов и синяков по всему телу.

Но могло быть и хуже. Намного хуже.

В день несчастного случая с Ридом после смены я вернулся в больницу, надеясь получить информацию о том, как у него дела, и узнал, что он находится в реанимации, так что именно туда я и направился.

Я вышел из лифта и увидел, как доктор отводит в сторону людей, которые, скорее всего, были семьей Рида, судя по пустой комнате ожидания и тому, что все они имели сходство во внешности, и я, не стесняясь, стал прислушиваться. Слушал, как доктор рассказывал о состоянии Рида и о том, что произошло, видел, как его мама тихо плакала, уткнувшись в рубашку мужа. Я хотел подойти к ним, сказать несколько слов утешения, но кто я такой? Никто, кроме как незнакомец, и я не хотел вмешиваться в их переживания, поэтому ждал.