Оккультист (СИ) - Снежный Иван - Страница 40

В общем смысле это слово означает перезапуск, полное обновление мироощущения. Нечто особенное, после чего жизнь никогда не станет прежней, а всё вокруг начнет восприниматься в новом свете. Красивая теория. Обладая богатым воображением, легко можно представить такое событие. К сожалению, мой катарсис имел привкус тюремной баланды и напоминал ватник, повисший на плечах. Вместо очищения и возвышения, он принес отчаянье. Единственное, что совпало: я точно не смогу жить как прежде.

– Пошли, он уснул! Сколько можно тянуть? – тихий шёпот едва доносился из дальнего угла камеры, но для меня даже это было пыткой. Любой звук вызывал боли в голове.

Я лежал на матрасе, завязав глаза двойным слоем ткани. Мигрень усилилась, но это было не удивительно. Уничтожение чужого разума оказалось изматывающим и крайне долгим занятием. Причем навык не улучшался. В зависимости от силы воли цели и настроя, у меня уходило от восемнадцати до тридцати двух часов беспрерывного контакта на каждого зомби. Это утомляло.

Время теперь отсчитывалось по количеству пустоголовых болванов у кровати: пять штук. Учитывая сон и разборки с сокамерниками, я здесь почти две недели. Чёрный человек чуть ли не ядом истекал, а я старался не думать про умирающего голодной смертью Гаитянца и ускользающие контакты с Фондом и корейцами. Рядом что-то зашуршало.

Осторожно приподняв повязку, я горестно вздохнул. Тусклый свет тюремных ламп бил по глазам не хуже искр от сварки. На первый взгляд, все как обычно. На расстоянии вытянутой руки сидел мускулистый зомби с глубоким шрамом на лице. Моя боевая мощь и телохранитель. Ветеран многих битв, примерный сын и отец. Большой любитель шашлыка и собак. Чуть левее, возле решетки, стоял хромой казах. Он раньше обожал деньги. Прогнил насквозь, продавая знакомых, начальство и военные секреты. Изменял десяткам любовниц, обещая быть с ними до гроба. Я понимал каждого зомби лучше, чем друзей детства. Обнимал их детей, целовал жён. Точнее, я знал тех людей, которыми они были раньше. Сейчас между ними не осталось разницы: пустые оболочки, ещё дышащие трупы.

Не замечая, что за ними наблюдают, три заключенных крались к Падре. Быстрый прыжок, и два арестанта уже душат его какой-то грязной тряпкой, а третий полосует заточкой из ложки. Священник не вырывался, не кричал, а лишь тихо хрипел и часто моргал. Инстинкт самосохранения ушёл вместе с мыслями. Самая сложная команда, которую способно воспринять ослабевшее сознание: “Защити меня”. Однако спасать самих себя я не приказывал.

– Взять их!

Четыре пары недоуменных глаз смотрели в разные стороны. Зомби давно привыкли к тембру моего голоса в мыслях, и подчинялись командам вслух. Но это принесло новый ворох проблем: из-за тупости, зомби выполняли любой приказ совершенно непредсказуемо и слишком медленно.

Чаще всего возникала путаница с тем, кому предназначен приказ. Я пытался давать им порядковые номера и клички, но они просто неспособны их запомнить. Сейчас четыре марионетки, мешая друг другу, бросились на ближайшего заключённого с заточкой. Они повалили его на пол, и мужчина завизжал от страха. Как же громко! При этом остальные арестанты продолжали душить Падре с удвоенным энтузиазмом.

Дьявол, придётся вмешаться самому! Вскочив с койки, я протянул к нападавшим правую руку открытой ладонью вперед и заверещал что есть мочи:

– EXORCIAMUS TE, OMNIS IMUNDUS SPIRITUS, OMNIS SATANICA POTESTAS, OMNIS ISPURSIO INFERNALIS ADVERSARY, OMNIS LEGIO, OMNIS CONGERDARIO...

К счастью, латынь они не знали, иначе самая распространённая формулировка для изгнания бесов вызвала бы максимум хохот. Слова на чужом языке звучали весомо, страшно. Заключенные отпустили священника и сбежали к противоположной стене, спрятавшись за койками. А я устало провел ладонью по волосам, прервав речитатив. Детский сад какой-то.

Это было уже второе нападение, и шаткое равновесие в камере держалось на страхе агрессоров перед моими силами. Я серьезно недооценил заключенных. Это не обдолбанные психи Фонда, а настоящие бойцы. Умные, расчётливые и цепляющиеся за любую возможность навредить мне. Они прекрасно понимали, что могут оказаться следующими жертвами, и действовали наперед. На этот раз атака удалась — склонившись над Падре, я понял, что он мёртв. Отсутствие мозгов не превращало зомби в бессмертных, они уязвимы не меньше меня. Закрыв мужчине глаза, я прошептал короткую молитву. Жаль, я не знаком с лютеранской традицией и не могу сделать это, как полагается. Отмучился мой первенец.

Оставшиеся четверо зомби удерживали последнего из нападавших: тучного мужчину в возрасте. У моих слуг достаточно минусов, но любую задачу они выполняли с максимальным рвением. Раз толстяку не повезло попасться — заменит Падре.

С голосовыми командами надо что-то решать. Вспомнив трюк гаитянца на базе Фонда, я надергал ваты из фуфайки и залепил уши всем зомби, кроме одного. Заодно обновил приказ защитить меня у двоих, а остальных заставил держать будущую жертву за руки и зажимать рот. Крики действовали на нервы.

– Эй, колдун! – из голоса Макара давно ушла доброжелательность. – Хочу поговорить. Наедине!

– Сколько раз повторять? Безмозглые нас не слышат,– я посмотрел на слюни, обильно вытекающие из приоткрытых ртов моих подопечных. – А если и слышат, никому не расскажут.

– Зачем они, соколик? Я долго терпел, позволял тебе творить всякое, но всему есть предел! Разумных в камере все ещё больше, чем твоих кукол. Мы нападем и прикончим тебя, когда расслабишься. У этого безумия вообще есть причина?

Я был удивлён, что он тянул так долго. Скорее всего, не верил собственным глазам, присматривался. Хотел понять, как именно я стираю разум арестантов, и скопировать. Ох уж эти шпионы. Один из стоящих рядом зомби был послан лично им. Меня не проведёшь, пришлось несколько раз стирать приказы Макара из его головы.

– Причина одна, Джон Смидт — свобода. Разве это не базовая ценность США? Или лучше называть тебя Викинг?

Он дернулся вперёд, стараясь схватить мое горло, но два безмозглых слуги закрыли меня телами.

– Откуда? Как ты узнал?

Так я все и рассказал. Основное правило оккультизма, которое сложно оспорить — таинственность. В моем случае это жизненно необходимо. Если сокамерники выяснят пределы магии разума — меня зарежут в ту же минуту. Значит продолжаю наводить туман.

– Успокойся, если бы я хотел тебя сдать, разболтал бы все рыжему бородачу. Забыл его имя. У вас тут по десятку псевдонимов, как сами не путаетесь? Короче, мужик он суровый, дознаватель из французской разведки. Ваши убили его друга в семьдесят восьмом. Он будет рад возможности отомстить.

Марионетки без всякого приказа начали сминать Макара в объятиях. Коснувшись каждого зомби, я приказал отпустить старика и обновил установку на защиту. Чего им взбрело в голову?

– Хорошо, что ты сам начал этот разговор, Джонни. Ты пришёл за толстяком? Зря. Я заберу разум пухляша силой. И ты позволишь это, без кровопролития.

– С чего бы? – Макар сплюнул на пол кровь. Видимо, зомби перестарались, сжимая его. – Я ещё не твоя марионетка, если не забыл.

– Ты умнее, чем половина людей в этой камере, и пригодишься в сознании. Не мешай мне, Джонни, и мы уйдем отсюда вместе. Хватит цепляться за “Красную зарю”. Пора вернутся домой.

Глаза старика увлажнились, а руки задрожали. Убеждать очень легко, когда знаешь сокровенные желания цели. Разведчик мечтал увидеть родную землю перед смертью. Пришлось стать его личным демоном-искусителем, предложив сделку, от которой он не может отказаться. Я быстро учусь, и не только магии.

– Согласен, – ему нелегко далось это решение. – Какой план? И моя роль в нём?

Слишком громко! Каждое его слово эхом боли отдавалось в голове. Даже произнесённое шёпотом. Сжав зубы, я вернул повязку на глаза.

– Обсудим позже, мне нужно поспать. Успокой людей в камере и гаси напряжение.

Я стал отлично врать, постоянная практика способствует. На самом деле, спать не получалось уже два дня. И не только из-за мигрени.