Коротышка или Байкер для графа Дракулы (СИ) - Кувайкова Анна Александровна - Страница 12

Что было дальше, Владислав узнавать не стал, справедливо полагая, что прошлое должно остаться в прошлом. И забавной девчонке с рыжими косичками в его жизни нет места.

И потому сильно удивился, когда это самое прошлое, давно уже подзабытое, вдруг со всего размаха врезалось в него на пороге директорского кабинета!

Короткий сеанс воспоминаний был прерван невнятным шевелением. Скосив глаза, мужчина беззвучно хмыкнул, когда Стася, поморщившись во сне, недовольно дернула ногой и перевернулась на другой бок, попутно скинув одеяло.

Как любит шутить старший Алёхин — суду всё ясно, господа присяжные заседатели. Кое-кто согрелся и решил, наконец, оставить живую грелку в покое…

Пожалуй, это был первый раз, когда Владиславом беззастенчиво и без малейших угрызений совести откровенно пользовались в личных целях, а он особо и не возражал.

Но, несомненно, собирался за это отыграться всеми доступными способами.

Хотя…

Осторожно поднимаясь, чтобы не разбудить девушку, мужчина поймал себя на мысли о том, что прежние шпильки Стаська теперь может воспринять совершенно иначе. Ему хватило сегодняшнего дня, чтобы понять — она изменилась. И не в лучшую сторону.

Совершив все утренние процедуры, Владислав сварил себе кофе и, устроившись за барной стойкой, закурил, обдумывая факты, которые обнаружил.

Девушка стала другой не только внешне. В конце концов, лично зная Неаполь, было бы странно узнать, что ее загребущие руки не добрались до сестры Харлея, проживающей с ней на одной территории. Да и бог с ним, с цветом волос, хотя роскошную медну копну было немного жаль.

Дело совсем в другом… Стаська исхудала, и заметно. Круглое личико с острым подбородком осунулось, слишком сильно стали заметны скулы. Глаза запали и под ними залегли темные круги. Неестественно бледный, нездоровый цвет кожи, на которой, кажется, померкли даже веснушки. Их количество тоже сократилось, кстати, и значительно.

Сухая кожа на руках, выпирающие ключицы, острые локти, заметные ребра…

И это только тело. Что до характера…

В ее глазах не было больше того огонька. Станислава стала куда более резкой, иногда даже грубой. Постоянно сутулила плечи и часто не поднимала головы, словно ждала от всех окружающих какого-то подвоха. И на привычную, в общем-то, подколку, среагировала необычно, явно разозлившись.

Харлей ее поведение комментировать отказался, отделавшись коротким «развелась, вот и вернулась», и ясно дал понять, что трогать его сестру не стоит, как и расспрашивать кого-либо на эту тему. Мих, явно что-то знающий, подтвердил слова друга кивком, но распространять информацию не стал.

И тем самым еще больше заинтересовал собственного брата.

Что же такого случилось за эти пять лет, что изменило Станиславу практически до неузнаваемости, превратив некогда жизнерадостную, уверенную в себе девушку, в ее слабое подобие? Сейчас Стаська напоминала лишь тень, огрызающуюся скорее по привычке.

Да, она как всегда язвила, развлеклась, казалась беззаботной, но… в ней не было больше того задора и открытости. Словно за это время, что ее не было, она… сломалась.

И это удивляло еще больше — что могло произойти, чтобы сломить ее? Байкера, которой всегда было плевать на все и вся, которая все неприятности и проблемы преодолевала с упорством танка, идя напролом к своей цели?

Сомневался Влад недолго. Всего один телефонный звонок, короткий разговор и просьба, и уже в скором времени, как он надеялся, у него будет нужная информация.

Отложив мобильник, мужчина затушил окурок и, поднявшись, подошел к дивану. Присел на подлокотник, одной рукой сжимая чашку с недопитым кофе, и тихо усмехнулся, рассматривая спящую девушку, задавая вопрос, скорее самому себе, чем ей:

— Что же с тобой всё-таки случилось, Станислава?..

Никогда не страдала приступами асфиксии. Вот сроду не было!

А тут, как говорится, все признаки на лицо: грудь и шею сдавливает, тяжело, дышать почти невозможно, еще и хрип какой-то странный, похожий на… урчание?

Глаза слиплись намертво. Губы тоже — при малейшей попытке их разлепить оторвался кусок кожи. Невкусно… Впрочем, забившаяся в нос и рот шерсть, тоже не тянет на главное блюдо дня.

Однако… когда братец успел притащить домой кота? Это вроде я домой в детстве всегда приносила найденных на улице животных. Махнулись, что называется, не глядя?

Глаза наконец-то открылись, и первым, что я увидела, стали, как ни странно, глаза. Большие, хитрые, с прищуром, насыщенного янтарного цвета. Влажный нос, длиннющие усы, острые уши с кисточками, а уж сам размер этой наглой, развалившейся на мне морды, пожалуй, составит неплохую конкуренцию Илюхе.

Чёрт. Откуда в его доме взялся мейн-кун?

— Сгинь, чудовище, — хрипло попросила, чувствуя во рту неприятнейшшее из ощущений, в простонародье именуемое банальным сушняком. Сил, чтобы пошевелить рукой и скинуть с себя огромную тушу просто не было, а жаль — слушаться меня этот сытый котенок с окраин Чернобыля явно не собирался. Только глазищи свои прищурил и заурчал еще громче. Ну да, кошки же на больное всегда ложатся, а учитывая, что после вчерашней пьянки у меня дико болит желудок и не только… Надо еще спасибо сказать, что котяра мне не на голову улегся! — То есть, по-хорошему ты не хочешь, да?

Откуда-то сбоку послышался смешок. А затем приятный мужской голос с вкрадчивыми нотками негромко и даже как-то лениво произнес:

— Харлей, слезь.

— Чё? — шокированное восклицание вырвалось вместе с возмущенным воплем, когда эти черт знает сколько килограмм вдруг резко решили кого-то послушаться, и прыжком сиганули с меня, оттолкнувшись сильными лапами от живота. Закашлявшись, я с трудом перевернулась на бок, чувствуя, как от движения в подкорке словно перекатились металлические шарики, больно стукнув по вискам изнутри. Ощущения были незабываемыми…

— Я так понимаю, желать доброго утра бессмысленно? — вся та же насмешка в голосе и, не смотря на помутившийся слегка рассудок, вполне даже узнаваемая. И все же, чтобы подтвердить догадки, я разлепила глаза, прищурилась, испытывая неприятные чувства от прилипших к белку линз… и застонала вслух:

— Цепеш… Мой личный похмельный кошмар… Ну почему не галлюциногенные белочки, а?

— Видеть саму себя при алкогольном отравлении будет считаться раздвоением личности, — усмехнулся мужчина, вольготно сидящий на подлокотнике дивана. Точнее полулежащий. Одну ногу вытянул, другую согнул, руку на колене пристроил, на спинку оперся… Весь довольный, в домашних спортивных штанах и футболке, босиком, а главное, свежий и бодрый!

Не арт-директора нужно было вчера спаивать, не ее…

— Если я повторю те же слова, что и кошаку, ты тоже скроешься с глаз? — с трудом поднялась, прижимая руку к гудящей голове. Шарики снова радостно долбанулись сначала в затылок, затем в висок, заставляя поморщиться.

— Не выйдет, Коротышка, — кое-кто наглый и раздражающий (особенно с бодуна!) даже и не думал скрывать ухмылки. — Я не рыжий, и даже не усатый, и тем более не лежу на тебе. Скорее совсем наоборот…

— Это ты сейчас о чем? — не смотря на состояние, подвох в его словах я смогла разглядеть на раз. Тем более и присматриваться не пришлось, уж слишком морда у Цепеша была многозначительной!

И он промолчал, только улыбка стала шире…

Я подумала. Не получилось. Подумала еще раз. Снова не получилась! Попробовала еще раз и…

— Не-е-ет… — обреченно застонала, рухнув лицом в подушку. И глухо проговорила, чувствуя, как от стыда пылают щеки. — Скажи, что мы не спали вместе…

— Спали? — иронию в его словах можно было переложить в пятилитровую кастрюлю и хлюпать ее оттуда поварешкой. — Коротышка, после того, что ты со мной делала ночью, боюсь, тебе придется умолять меня на тебе жениться.

— Ик! — вот тут я перепугалась ни на шутку, замерев и похолодев. Как мы оказались в одной кровати, это пока вопрос десятый. В то, что ночью могла подкатиться к нему под бок, я охотно верила, учитывая мое постоянно мерзнущее состояние. Но думать, что между нами было что-то большее… Резко сев, я посмотрела на мужчину, закусив нижнюю губу, а голос прозвучал тихо и даже как-то жалобно. — Влад, скажи, что ты шутишь… пожалуйста…