ПереКРЕСТок одиночества (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 10

А меня кто-нибудь ищет сейчас?

Уверен, что нет.

Я всегда дистанцировался от приятелей и девушек. Не позволял сближаться с собой, не позволял втянуть себя в неизбежные дрязги, скандалы, ссоры, измены и прочие «прелести» большой компании тех, кто уверенно называет себя настоящими друзьями. Поэтому никого не удивит если я не выйду на связь в течение месяца. Я, бывало, и раньше уезжал, когда чувствовал, что телу и разуму требуется отдых.

Собрав документы, отложил их в сторону и взялся за перетянутую тремя резинками толстую пачку бумажных денег. Разноцветная кипа разномастной бумаги. В глаза сразу бросились треугольные купюры сине-зеленой расцветки. Думаю их можно уверено соотнести с треугольным паспортом.

Рубли советские. Купюра в двадцать пять. В рубль. Трешка. Еще рубль.

Рубли российские. Тут купюр побольше. Все мелочь бумажная затертая.

Луквы. Удивительное название для денежной валюты. Здравствуй, Луковия. Всего двадцать луквов в трех купюрах оранжевого и светло-зеленого цвета. На деньгах изображена женщина с пышной высокой прической и важно надутыми губами.

Деньги, стилизованные под бересту. Будто срезали с березы полотно коры, нарезали на одинаковые прямоугольники, после чего выжгли каллиграфическим почерком цифры и буквы.

Что в небольшом тряпичном мешочке?

Там горсточка монеток.

Чуть подумав, добавил к общей сумме собственные деньги. Пачка стала чуть толще. Бесполезная бумага. Но ведь сберегли же ее. Равно как и удостоверения личности.

А это что?

Среди монеток отыскались орден и медаль. За боевые заслуги. И за героическую оборону Луковии. Судя по внешнему виду и весу последней награды, она была отлита из золота. Медали начищены до блеска.

Встрепенувшись, вернулся к денежным купюрам и осмотрел их пристальней. Бумажки потертые, долгое время переходили из рук в руки. Надорванные края. Загнутые уголки. Пара неразличимых пометок карандашом. Чей-то телефонный номер, наспех написанный ручкой. А ниже пометка «отдать долг Саше». Потрепаны все купюры без исключения. Исполнение очень качественное. Это не на принтере распечатано для прикола. Пачка настоящих денег. Отбросив деньги, я сходил к рычагу, затем вернулся и, усевшись на стол, стиснул виски ладонями, глядя на лежащие у ног удостоверения и денежные знаки.

Нет таких стран как Луковия. Не существует страны, где денежные купюры стилизованы под древесную кору с выжженными цифрами. Не помню современных государств использующих треугольные паспорта и монеты. А мужчина и женщина с утолщенными переносицами? Странные имена? Рисунок в паспорте вместо фото – да еще и в полный рост! И с пригорком!

Если бы хоть в одной стране мира вместо фотографий в паспорта вклеивали рисунки владельцев… об этом курьезе знал бы весь мир. Уверен – на моей планете, в моем мире, подобных паспортов нет. Равно как и страны Луковии. Я не спец. Но Луковия… нет такой страны.

И что теперь думать?

А ничего не думать.

Вернее – размышлять можно и даже нужно, но так, чтобы эти размышления никоим образом не мешали моему выживанию. Мне нельзя сейчас размазываться мысленной кашей. Мне нужна сосредоточенность. Я должен сфокусироваться на одном – стабилизация своего положения.

Выживание.

Выживание во главе угла.

И этим все сказано.

Я продолжил осмотр. Вскрыл второй сверток. И от удовольствия прищурился так сильно, что, наверное, стал похож на улыбчивого Будду.

Второй сверток содержал сокровища.

Две иголки. Одна вполне современная на вид. Другая из темного металла, чуть искривлена, вместо ушка какой-то «зацеп» для нитки. Есть и намотанная на что-то длинная серая нитка. Небольшой клубочек.

Перочинный нож с источенным от постоянной заточки тонким лезвием. Только лезвие и рукоять. На черной пластиковой рукояти с обеих сторон вытянулась в прыжке белка.

Полпачки лоперамида. Мр. Лоперамид. Это лекарство я знаю. От поноса. Настоящий подарок. При отсутствии пищи и лекарств – понос страшная болезнь. Может свести человека в могилу очень быстро.

Горстка пуговиц. Сорок две штуки. И снова в голове пухнет мысленная каша – очень уж разные пуговица. Металлические со звездами. Пластиковые. Деревянные. Костяные. Да. Деревянные и костяные. Среди пуговиц нашлось и несколько одежных крючков.

Две молнии. Одна короткая, как на моих джинсах. Другая подлиннее, вполне подойдет для мужской куртки. Молнии отпороты бережно. Аккуратно смотаны.

Ключи. В смысле – от замков врезных и навесных. Штук двадцать. Разные. Парочка крохотных медных. Некоторые наоборот – в половину моей ладони длиной.

Полная на треть аптекарская бутылочка. Внутри мазь. На этикетке изображена церковь, но вместо креста ее купол венчает символ солнца – диск со множеством волнистых лучей. Перед церковью стоит добродушно улыбающийся пузатый священник. Витиеватая надпись гласит «Мазь от хворей иерарховых». Никаких сведений о дате выпуска и сроке годности.

Открыл. Понюхал. Запах смутно знакомый. Что-то дегтярное. И одновременно очень сильно напоминает запах мази Вишневского. Может она и есть? Но запах немного отличается. Тут присутствует что-то ментоловое и цветочное, если меня не обманывает нос. Под названием от руки приписано «Заживляет. Очищает».

Закрыв бутылочку, продолжил осмотр.

Телефон. Сотовый. Самсунг. Сенсорный. На вид устаревший – такие были в ходу лет десять назад. Но может и до сих кто-то пользуется – не каждому по карману перейти на современную модель. Вжал кнопку включения. Подержал зажатой. Телефон остался мертв. Либо сломан. Либо, что наиболее вероятно, в аккумуляторе не осталось ни капли энергии.

Три автомобильные свечи зажигания. Новенькие. Три штуки. До сих пор лежат в картонных футлярах. СССР.

Четыре многожильных медных провода. Похожи на автомобильные.

Колода игральных карт. Очень потрепанные. Пересчитал. Тридцать три штуки родные. Еще три вырезаны из серого картона. Восстановленные карты — это туз пик, шестерка буби и валет крести. Сразу представил как одинокий узник сидит на лежаке и час за часом раскладывает пасьянс или в одного играет в дурака.

Карманные часы. Серебряные. Немного повозившись, разобрался и открыл крышку. Блестящее стекло без единой щербинки. Обычный круглый циферблат. Римские цифры. Стрелки. И надпись понятными мне буквами, складывающимися в абракадабру.

Тоненькая книжка. Сказки народные. Крупный шрифт. Яркие картинки. Всего четыре сказки. И все мне незнакомы. Первая сказка про морского чертенка решившего стать добрым волшебником. Вторая про то, как зверята строили дружно укрытие для охромевшего оленя опасающегося злого охотника. Закрыл книгу. Но проверил название издательства. Из технической информации в первую очередь удивил тираж – сорок тысяч экземпляров. Немало. А название издательского дома: «Издательский дом Трумарион».

Огрызок толстого карандаша. Судя по цвету грифеля именно им нарисованы три игральные карты.

Деревянное распятие с распятым Иисусом. Иисусу выцарапали на груди крест и отрезали нос. Глубокие надрезы на бедрах и локтях. Жестоко… кому-то явно срывало крышу. И кто-то был очень обижен на Бога.

Пряжка от ремня. Алюминиевая.

Губная помада. Красная. Непочатая. Вот это странновато. Но кто сказал, что сюда не могли замести гея? Или шедший домой муж купил по просьбе жены помаду, но до дома так и не добрался. Помада пересохла.

На этом перечень моего нового имущества заканчивался. Негусто. Но хоть что-то! Мне досталось богатство накопленное поколениями здешних узников, что тщательно сберегли свои пожитки. Сохранили от сырости.

Вопрос…

От сырости ли прятали вещи в тайнике?

Обычного целлофанового пакета вполне бы хватило, что защитить вещи от сырости. А холод им не страшен. Хорошенько запакуй и оставь на столе. Ничего плохого не случится. Но узники предпочли прятать вещи в тайнике, прикрытом лежаком. А единственный на него намек – крохотная пометка-помарка на карте в жестяной коробке из-под мятных леденцов. Не хочу строить из себя гения, но далеко не каждый обратит внимания на эту точку, выглядящую как обычное случайное пятнышко. Что еще опасней – попавший сюда узник может для начала сбрендить от свалившегося на голову несчастья. И в припадке бешенства может запросто разорвать карту в клочки. И тогда все – указание на секретное хранилище окажется утерянным навсегда.