FERA. Апокалипсис: пособие по выживанию (СИ) - Зайцев Константин - Страница 11

Откуда я все это знаю? Ну, вначале я, как и остальные представители моего семейства, был вынужден выслушать, какой подарок хочет получить любимый дедушка на юбилей. А потом еще и скинуться на этот дорогой, но желанный гостинец. Все просто.

Сам я взял старенький ИЖ-27. Причем, это ружье нигде не числилось — нелегал. Деду оно досталось от старинного армейского друга, что периодически приезжал в гости. Потом была печальная история и рак, вот так ружье осталось на вечное хранение.

Выбрано мной это творение советских оружейников было по двум причинам. Во-первых, опыт. Матерым охотником или стрелком я себя не считаю. Мой уровень где-то между «по баночкам» и «пошли, внучек, прогуляемся по лесу».

С этим ружьем у меня хоть какой-то настрел есть. Это только кажется, что взял в руки ружье — и сразу герой. Практика показывает обратное: из него еще и стрелять надо уметь. Нет, конечно, если ты профи и отбарабанил свои сто тысяч патронов, то честь тебе и хвала. Почти любой ствол будет как родной. Для таких нет разницы, что отечественный АК, что буржуйский Heckler & Koch или вообще кошерный TAR.

Если не относишься к элите военных структур или не редкий фанат стрелкового дела, то о какой-либо вменяемой стрельбе на дистанцию свыше тридцати-сорока метров можно забыть. В этом вопросе я был достаточно самокритичен. И хватать, пусть и хороший, но необстрелянный карабин не стал.

Во-вторых. Нелегальный ствол — это очень даже хорошо. Особенно, когда надо делать какую-нибудь дурость. И просто незаменим в походе уровня «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Глюки у меня или нет, но нужно подстраховаться. Особенно, когда тебе это ничего не стоит.

Николай тоже пользовался отечественным ружьем ИЖ-43. В конструкции оно не сильно отличалось, только у моего стволы были расположены вертикально, а у того горизонтально.

Смотря на сборы товарищей по походу, Саня лишь топтался на месте. Своего ружья у него не было, а чужое ему никто предлагать не стал. Да и на опытного стрелка, равно как и на таежника, он походил мало.

Собственно, мы с дедом еще накануне решили, что на сопровождающего, в случае чего, надеяться не стоит — турист. Неприятностей не предвиделось, но проговорить такие, пусть очевидные, вещи стоило.

— Готов, — отрапортовал старший Строкин. Александр лишь кивнул, голому одеться — только подпоясаться.

— Двинули.

— Осторожней, — вновь напомнил Александр.

Хорошо. Осторожно так осторожно. Я решил не пренебрегать советом, мало ли. Отряд выдвинулся вперед к следующей сопке. Где-то там находилась цель нашего маршрута. Двинули.

Полуденное солнце освещало распадок, через который отряду еще предстояло пройти, и все вокруг просматривалось великолепно. Вершину скалистой сопки венчали пики монолитного камня, подобно пальцам гиганта, смотрящим в небо. Я залюбовался этим зрелищем.

Подобные образования были нетипичны для региона. Вертикальные скалы можно было встретить нечасто: Ленские столбы, горы Хуаньшань в Китае, скалы Киселева в Краснодаре. Может, и еще где есть, но я не знаток.

Подъем выдался тяжелым. Нагромождения скальника мешали двигаться по прямой, и приходилось искать тропы, которые позволят подняться на самый верх. Экспериментировать с альпинизмом не стали. Зачем? Чтобы лезть, необходимо иметь для этого определенную цель, например, спорт. Нам же нужно было подняться на вершину, и по возможности, с минимальными усилиями.

Когда добрались до основания первого каменного пальца, вся команда валилась с ног. Даже Николай, который показал себя в походе самым выносливым, пыхтел как паровоз, что уж говорить о других. Тяжелей всего подъем дался деду и Сане. Возраст и отсутствие подготовки. На середине мне пришлось забрать у старика карабин и идти с утяжелением.

— Ты чувствуешь? — запыхавшись, выдавил Саня.

— Что?

— Ты чувствуешь силу? — несмотря на пот, ручьями заливающий лицо, глаза у парня лихорадочно блестели, а руки активно жестикулировали, показывая крайнюю степень возбуждения. Он то начинал взмахивать руками, то переминался с ноги на ногу, при этом пытаясь восстановить сбившееся дыхание и вернуть контроль над голосом.

— Сила! Здесь... разлито неимоверное количество...! Да я столько за всю жизнь не...! Это нечто! Да я...! Я смогу! — сквозь волнение прорывались лишь части слов, но общий смысл улавливался легко.

У меня ощущения были куда менее восторженные. Тело, с одной стороны, словно звенело от ощущения мощи, разлитой вокруг. Но что-то на самой грани сознания продолжало беспокоить. Словно ночью одинокий комар противно жужжит в запертой комнате. И с каждой секундой тревога лишь усиливалась.

— Саня, ничего не понимаю. Но что-то мне подсказывает, что у нас неприятности. Ты колдануть что-нибудь полезное можешь?

— Как тебе сказать, разведка не мой профиль. Но центр этого места там, и нам явно нужно туда, — внук ведьмы махнул рукой выше по склону.

— Как скажешь, ведьмак доморощенный. Но говорю тебе, что чую неприятности, такое ощущение, когда заходишь в подворотню, а там толпа шпаны.

— Ну, как ты шпану любишь, мы уже знаем, — усмехнулся Саня.

— Тьфу на тебя. Дед, ты как? Отдышался?

— Да как сказать, внучек. Давай «Тигра» сюда, ощущениям верить надо. Я если б не верил им, пулю получил бы не в плечо, а промеж глаз. Но раз надо, значит, надо, только давайте не спешить. — Валерий Никифорович поднялся, по-стариковски кряхтя, вот только глаза опытного пограничника цепко осматривали округу.

Солнце светило все сильнее, и если бы не высота и легкий ветерок, при такой погоде можно было просто изжариться.

Что там ведьмин внук говорил. «Силы» — очень-очень много силы. По уму все сделать не получится. Нет у меня ни свечей, ни муки, собственно, как и сахара и разных трав. Но можно попробовать обойтись чем-то попроще. Почему бы не прочесть призыв к открытию врат духов.

Ibarokou mollumba eshu ibaco moyumba ibaco moyumba,

Omote conicu ibacoo омоте ako mollumba eshu kulona,

Ibarakou mollumba omole ko ibarakou mollumba omole ko…

— Что за наговор? Экспериментируешь? — Александр вопросительно посмотрел на меня.

— Ну да, если это все не плод моего больного воображения, то надо как-то привыкать. Вот этот текст, к примеру, на креольском, по сути, молитва об открытии врат для духов.

— Сам почувствуешь — поверишь. Мне-то легче было, в семье к магии приучают с младенчества.

— А вот как вы такие все из себя колдуны живете? Ведь есть всякие секретные службы, неужели никто не докопался до правды?

— Ну ты смешной, Вить. Да нам даже прятаться не приходится. Вот смотри, до позавчерашнего дня всей моей силы хватало только чуть-чуть повлиять на человека. Максимум глаза отвести и то на пару секунд. Никакой тебе телепатии, огненных шаров и прочих спецэффектов. А еще представь, сколько всяких колдунов, магистров черной, белой и даже зеленой в пупырышек магии проживает в городе. Да за все свои двадцать пять лет я лишь единожды встретил человека с даром и то, когда отдыхал в Таиланде. И учти, недостаточно иметь способности, их еще и применять надо уметь. Силы-энергии-маны, называй как хочешь, стало больше, но умения от этого не прибавилось.

— А как же Анна Георгиевна? Скажу честно. У меня аж душа в пятки ушла, когда она первый раз по мне этим своим взглядом прошлась, как наждачкой.

— А вот тут все сложнее. Бабушка, она старейшая в роду, и талант у нее весьма специфический, да и опыт огромный. Вот только не слушает меня, я ей поберечься говорю, а она, как маленькая, все в дебри лезет.

— Тоже экспериментирует?

— Ну, типа того. Опасное это занятие.

— Че, молодежь, отдохнули? Веди, Виктор. — Десяток минут позволил деду перевести дух, и старый пограничник вновь был готов к движению.

Теперь, находясь почти у цели нашего путешествия, имело смысл вести себя потише. В общем-то и разговор этот был лишний, но уж очень интересный. Саня мог четко указать направление на центр этой странной области, так что ему пришлось быть ведущим. За ним шел я, ну а замыкали Николай с дедом.