Консумация (СИ) - Болотонь Елена - Страница 9

Беру в руки стакан. Достаточно одной порции, чтобы стать пьяной. Надеюсь, правитель не будет настаивать и заставлять меня пить? Под испытующим взглядом отпиваю глоток. Маленький. Очень маленький. Алкоголь обжигает, сразу бьёт в голову. Вижу, как Хорас Ашиль с довольной улыбкой кивает.

— Ну что ж, Лиама, — произносит он. — Давай, поговорим. Расскажи. Что ты знаешь о текущем мироукладе. Знаешь, кто я?

— Вы — правитель континента Еврикии. Один из пяти соправителей Теры.

— Прекрасно. Что ты знаешь об Анитаре?

— Там льды и никто не живёт. Континент не управляется.

— Знаешь ли ты имена других соправителей?

— Знаю. Мне перечислить?

— Не нужно. Лиама, пей.

Ашиль прищуривается, и мне приходится взять стакан. Новый мелкий глоток. Надо что-то придумать. Ни в коем случае нельзя напиваться. Если перестану контролировать себя, сразу наделаю глупостей.

Неожиданно господин поднимается из-за стола и подходит к окну. Пользуюсь возможностью и выливаю ракшу в цветок. Так учили девчонки. Самый лёгкий и безопасный способ сохранить в сознании ясность. Ещё хочется есть, но без разрешения не могу ничего взять с тарелки. Нарезанное мясо, сыры, овощи заставляют выделяться слюну, желудок сводит от голода.

— Ты умеешь бегло читать и писать?

— Умею.

— Понимаешь леварский?

— Нет.

Господин поворачивается, и я набираюсь отваги.

— Могу я что-нибудь съесть?

— Ешь.

Аккуратно тянусь к мясу, подцепляю вилкой кусочек. С наслаждением впиваюсь в волокна. Это мясо я раньше не пробовала. Вкусно, аж жуть. Сейчас важнее заполнить желудок, тогда и ракша не будет действовать, как ядовитый дурман. Цветы немножко жалко, отблагодарить бы их за поддержку. Взгляд падает вниз и с ужасом замирает на листьях. Нижние стремительно синеют, видно, как по жёлтым стеблям медленно поднимается сок. Небеса! Что происходит с цветком?

— Лиама. Ты что же? Решила споить ракшей кардею?

Боюсь даже смотреть на правителя. Его сердитый тон расставляет всё по местам. Хвалить точно не будет, скорее, накажет. Хоть бы оставил в живых. Перебираю в голове все молитвы, облизываю пересохшие губы.

— Простите, — шепчу.

— Зачем ты это сделала, девочка? — грозно спрашивает Ашиль. — Ты пренебрегаешь моим гостеприимством?

— Простите.

Тогда он наливает ракшу в стакан. Леварец стоит между мной и цветами, свидетельством позорного провала. Черты его лица потяжелели, правитель раздосадован. Он явно сдерживается. В чёрных глазах вспыхивают золотистые точки. Страшно. Красиво. Зрелище завораживает и отвлекает от сути.

— Возможно... — растягивая слова говорит Ашиль, — я закрою глаза... на дерзкое оскорбление.

Молчу, сильнее втягиваю шею в плечи. Понимаю... Я должна быть смелее, сказать ему в лицо, что ракша не напиток для молоденьких девушек, а гостеприимством тут и не пахнет. Ему что-то надо, поэтому он такой... Слова рвутся из души, но застревают в горле. До сих пор помню о правилах и хочу жить.

— Пей! До дна!

Жёсткий приказ вынуждает. Подчиняюсь и опрокидываю залпом целый стакан. Огненная жидкость вливается в горло, обжигает всё, проваливается лавой в желудок, бьёт сразу в голову. Всё тут же расплывается перед глазами. Почти не чувствую, как пальцы господина впиваются в подбородок. Он поворачивает моё лицо.

— Молодец, Лима.

Внутри раскручивается ветряная воронка. Там настоящий торнадо. Мне дела нет до леварца, потому что сильно тошнит. Он ещё что-то спрашивает. Мычу нечленораздельный ответ, хочу сбежать, но силы куда-то пропали. Я пьяная. И съеденное мясо, ракша изливаются прямо из рта. Меня рвёт прямо перед собой. Лицо правителя искажается, он отшатывается. Искреннее отвращение фактически подписывает мне приговор. Убьют. Теперь точно убьют.

Дикий ужас сковывает сознание. Я закрываю глаза и куда-то проваливаюсь. Хотя понятно куда. Становится просто темно.

Просыпаюсь от жуткой вони. Пытаюсь отвернуть голову. Тщетно. Кто-то тычет мне гадким запахом прямо в лицо. Открываю глаза и вижу серокожую зену. Становится страшно. Вздрагиваю, но возвращаюсь на пол, не в силах сопротивляться давящей боли.

— Она очнулась, — говорит зена и, наконец, убирает тряпку. — Кровь стала чистой.

— Отправляйте её обратно, — грубый мужской голос распоряжается моей дальнейшей судьбой.

Это не голос правителя. Кто-то другой. Леварский солдат равнодушно выполняет приказ.

Прислушиваюсь к себе. Боли нет, всё спокойно. Значит, не били. От воспоминаний хочется провалиться под землю, ну или хотя бы спрятаться в тёмном подвале. Меня поднимают двое леварцев и под руки выводят из зала, чтобы спустя несколько минут бросить во флай.

Правитель меня отпустил? Отвращение на его лице навсегда врезалось в память. Я ему стала противна. После такого оскорбления и позора Хорас Ашиль мог бы меня бросить на растерзание или убить. Ещё неизвестно, что будет, когда я вернусь в клуб к Мире Роум. Может ему лично не хочется марать руки или пачкать мной апартаменты. Кто я? Безродная, нищая девка.

Меня выставили из флая у чёрного входа, прямо перед Дэргом-громилой. Сдали обратно охраннику. Кивнув солдатам, он пропустил меня внутрь. Я снова оказалась в «тюрьме». С замирающим сердцем пошла по узкому знакомому коридору к хозяйке. Следовало встретиться с ней, объясниться, а может даже принять наказание.

Роум у себя. Сидит за столом. При виде меня поднимается, подозрительно щурится. На лице тень тревоги, но не сердита. Умеет улавливать грозящие неприятности?

— Вернулась? Что-то ты рано.

Я молчу, внимательно рассматриваю стол перед собой. Все трещинки, пятна. Словно и нет более важного занятия.

— Как всё прошло?

А что ей ответить? Что я спаивала ракшей цветок, потом была поймана и разоблачена и, в конце концов, меня стошнило на господина? Да не просто на господина, а на правителя. Как это всё рассказать?

— Господин задал пару вопросов. Потом отправил обратно.

— А почему платье в пятнах?

— Пролила на себя. Это ракша.

— Впредь будь опрятней, — морщится Мира. — Иначе вычту кредитами. Иди. Мойся. Потом к врачу. Пусть проверит невинность.

Покорно киваю. Пока я была без сознания, кто знает, что произошло? Нет! Я чувствую, что всё в полном порядке, но провериться придётся. Таковы здешние правила. Довольно унизительная процедура, которую обязаны проходить девушки при малейшем подозрении на разврат.

— Потом собирайся в зал. Вечер уже начался.

— На работу?

— А ты что думала? Сходила на свидание и будешь теперь отдыхать?

Да уж. И никого не интересует здорова ли я. Зена что-то сделала со мной, но последствия ощущаются. Меня немного мутит, в мышцах слабость. Одно радует, что Мире ничего неизвестно. Пока неизвестно. Придётся ждать и жить на иголках. Непроизвольно вздыхаю.

Не прошло и трёх часов, как я в новом платье сижу на полукруглом диване. Смотрю на Лаи. Свахи медленно обходит клиентов, осматривает столик за столиком. Договаривается с гостями, забирает платки, направляет к ним девушек. Эми в зале нет, её до сих пор не было в спальне. Неизвестность гложет, мне страшно за Эми, но своя «рубашка» дороже.

— Лима. Тебя выбрал наш гость, — говорит Лаи и показывает на одного из леварцев.

Он в возрасте. По крайней мере, на его лице чуть больше морщин, а волосы белого цвета. Может, и ошибаюсь. Много я видела? Иду к нему, улыбаюсь, говорю дежурную фразу:

— Меня зовут Лима. Хотите, я скрашу ваш вечер?

— Очень хочу. Садись, — разрешает мужчина. — Я тебя раньше не видел. Что будешь пить?

— Можно вина?

— Для тебя что угодно, красотка!

Гость откидывается в кресле и щёлкает пальцами, но этот жест больше проформа. Официант всё услышал. Тут же вытягивается рядом по струнке: