Место во тьме (ЛП) - Форд Джей - Страница 11

Он открыл входную дверь, и голос донесся до балкона.

― Что вы здесь делаете?

Это был отработанный ровный тон офицера полиции, но что-то в нем, привлекло внимание Карли.

― Я живу в этом здании.

Ответил мужской голос, приглушенный расстоянием.

Дверь открылась шире, и ее брови поднялись вверх. Это был Нейт. Проснувшийся и одетый. В четыре часа утра.

― С Карли все в порядке?

Нейт пытался заглянуть через копов в холл.

― Вы знаете владельца квартиры?

― Мы – соседи. Она в порядке?

Послышались звуки легкой потасовки, когда Нейт попытался попасть внутрь, а коп блокировал дверной проход своим телом.

― Ситуация под контролем, ― сказал коп. ― Вы не…

Последовал обмен тихими, резкими словами, поза копа стала напряженной, и он расправил плечи, тесня Нейта в коридор.

― Я и не думала, что вы можете видеть гавань отсюда.

Карли повернулась к Джасинде, которая говорила с Дином, будто была потенциальным покупателем, а он агентом.

― Я бы не стала забираться так высоко, ― сказала Джасинда.

Дин наклонил голову то в одну сторону, то в другую, прикидывая.

― Не совсем невозможно, все-таки.

― Да.

Было ли это тем, о чем они думали? Кто-то вскарабкался снаружи?

Джасинда повернулась к Карли.

― Когда в последний раз мыли окна?

― На прошлой неделе. После того как сняли отпечатки пальцев.

― Это имеет смысл. После остается порядочный беспорядок, верно?

Она повернулась к Дину и понизила голос.

― Я займусь снятием отпечатков.

А затем снова громким голосом обратилась к Карли:

― Хорошо, мы закончили. Извините, что продержали вас на холоде.

Только один коп остался в квартире и что-то печатал на своем телефоне. Джасинда позвала его, шагнув в двери.

― Эй, Флинто, поставь для Карли чайник. Снаружи морозец.

Затем она направилась к входной двери, поглядывая по сторонам, и исчезла в коридоре. Карли гадала, а не направилась ли та к Нейту?

― Карли?

Дин взял Карли за локоть.

Она отпрянула, мурашки пошли по ее коже.

― Что случилось с отпечатками, которые они сняли на прошлой неделе? ― спросила она.

― Я не видел отчета.

― Как долго это занимает времени?

― Какое-то время. Я проверю.

Он бросил быстрый взгляд на переднюю дверь, но не двинулся. Карли задавалась вопросом, ждал ли он свою коллегу, пока та разберется с ее соседом или решал остаться ли поболтать.

― Выпейте кружку чая, ― сказал он. ― Это лучше, чем кофе, когда вас трясет.

В ближайшее время они не уйдут.

― Хорошо.

― Берегите себя, Карли.

Она последовала за Дином и его напарником в коридор, гадая, что же произошло здесь, одели ли на Нейта наручники и зачитали ему права, но этаж был пуст, когда она выглянула наружу. Она смотрела, как они направились к лифту и Дин помахал ей, затем она повернулась и увидела полоску света под дверью Нейта. Что бы ему ни сказали, пока Карли не видела, это не заставило его вернуться в постель.

Она закрыла дверь, проверила замок. Дважды. Поспешила к французским окнам. Дин закрыл их, но ей нужно было сделать это самой, чтобы унять нарастающее волнение. Она делала чай дрожащими руками, обожгла губы пока пила, у нее не было терпения ждать, пока он подстынет. Все ее внутренности жгло – жжение разлилось под ее кожей, по ногам, в легких. Она хотела пройтись, но снаружи было темно. Она включила телевизор, чтобы слышать голоса других людей, заполнила раковину водой и нашла предметы, нуждающиеся в мойке, чтобы занять чем-то руки.

Оно. Ее психолог назвал это тревогой. Это было клиническим объяснением.

Оно было ее крестом, который ей приходится нести, напоминанием о том, что она сделала, ее наказанием.

Оно было лицом вины и горя, упрека и страха. Беспокойство было лишь вершиной айсберга, оно не давало ей забыть.

Карли взяла чайное полотенце и начала протирать маленькую горку посуды. Давным-давно, она смирилась со своей вечной тревогой – спутницей ее жизни, борьба с ней казалась Карли отказом от ответственности. Быть занятой, давать неустанной энергии выход, помогало удерживать воспоминания в узде, помогало не сойти с ума, так что людям, которым она причинила вред, не придется напоминать, что единственной выжившей оказалась слабейшая. Тринадцать лет Оно было фоном ее жизни. В такие времена как сейчас, когда, казалось, судьба хочет сравнять счет, Оно становилось громким и сильным внутри нее, пытаясь заставить ее заново пережить ту ночь, когда и она чуть не умерла.

Карли зажмурила глаза, почувствовала, как стекло хрустнуло под чайным полотенцем. Кровь потекла из ее среднего пальца, вид крови вызвал взрыв в ее голове. Она вскарабкалась по лестнице и засунула палец под воду в ванной комнате, говоря себе, что сегодняшняя ночь не имеет к этому никакого отношения, что она заплатила свою цену за пролитую кровь. Она заклеила палец, помыла, пока была там, раковину и зеркало, сжав зубы от воспоминаний, которые жаждали, чтобы их услышали.

Она закончила дела на кухне и пошла в ванную комнату на нижнем этаже, но Оно было слишком громким сегодня и усилия по сдерживанию неустанной, тревожной дрожи в костях в конец измотали ее, ей пришла в голову мысль, что если отпустить, это может принести успокоение. Как выкуренная сигарета, когда ты борешься с зависимостью. Как прикосновение мужского тела, когда одиночество подавляет тебя.

И вот воспоминания пришли.

― Вы, парни, превращаетесь в слабаков, пока меня нет?

Звук ее вызывающего смеха заставил Карли ощутить холодный пот на лице.

― Да ладно, еще раз, прежде чем вы станете скучными старыми пердунами.

Она сидела на полу у французских окон, сжав кулаки и ждала, когда начнется шоу.

Они начали поздно, все четверо из них страдали от похмелья и устали. Дебс жаловалась на головную боль, Дженна задавалась вопросом достаточно ли у них времени, Адам остановился, чтобы отдышаться. Слабаки, дразнила их Карли. Они и Дебс дружили еще с подготовительной школы. А с Адамом и Дженной они познакомились в первый день в старшей школе. Вместе они были квартетом, флеш роялем, Великолепной Четверкой. Каньон находился в полутора часах езды от города, ночной экскурсией: водонепроницаемое оборудование, шлемы, упряжь и веревки. Они делали это полдюжины раз до этого, спускались с обрывов, ночевали под звездами в основании ущелий, поднимались ранним утром.

― Здесь наверху ох*енный холод, Карл, ― сказал Адам, когда они шли по горному хребту, долина простиралась в сотнях метров под ними.

― Плакса, ― поддразнила его Карли.

Он какое-то время молчал, она так думала, что он борется с похмельем или же злится на ее сиднейское самодовольство. Затем он прокричал: Эмма беременна. Их шок отразился от высоких, голых скал расселины. Что? Бл*ть! Беременна? Они остановились, чтобы узнать детали, Карли потратила еще какое-то время, чтобы съесть тост и запить его энергетиком. Было уже поздно, когда они начали спуск.

Там было двенадцать секций, каждая вела к узкому уступу, с которого можно было спускаться к следующему. Дебс и Адам не спускались по каньону с тех пор, как Карли покинула город, Дженна работала в офисе и потеряла свою былую форму – и все трое были медленными. На четвертом уступе, им потребовалось включить фонарики на шлемах, там было сумеречно. Они отдохнули на пятой ступени, достаточно близко располагаясь к водопаду и его ледяным брызгам, промочившим их одежду, они начали тревожиться, как далеко еще им предстоит спускаться.

― Я думаю, следующая пара уступов пошире, ― сказала Дебс. Нам стоит провести на одной ночь, собраться с силами.

― Я не буду спать на скале, ― сказала Дженна.

― Но тогда нам предстоит проделать большую часть пути в темноте, ― предупредил Адам.

― Нет, если мы прекратим спорить, ― сказала Карли.

Она пошла впереди, более быстрая и в лучшей форме после скальной стены в университете. Девушка поддразнивала и манила, подзадоривала их, думаю об относительном комфорте подножья, по сравнению с перспективой провести ночь на холодном уступе и пристегнутой к дереву. Следующий уступ был широким, но с наклоном, который вел к крутому обрыву.