Неприрученный вампир (ЛП) - Бакстер Кейт - Страница 16

— Он отвечает тебе только потому, что должен, — сказал Шелль. — Дай ему возможность, и он отвернется от тебя.

Гуннар прищурился. Она задела за живое. Должно быть, он подозревал то же самое.

— Я король, — его голос упал на октаву, и золото вспыхнуло в глазах. — Из королевского рода. Альфа стаи Форкбеард. Если ты когда-нибудь подорвешь мой авторитет — мое господство — в присутствии других, будут ужасные последствия. Понимаешь?

Гуннар имел в виду бизнес. Всплеск энергии волной ушел с него, наполнив воздух статическим зарядом, который заставил тонкие волосы на руках Шелль встать дыбом. Предупреждающий рык, который она до сих пор слышала в его голове, громко и ясно завибрировал в груди. Урок выучен: никогда не тыкать палкой эго альфа-самца. Одного предположения, что кто-то в его окружении может усомниться в его силе, было достаточно, чтобы вывести его из себя.

Он представлял собой довольно пугающую картину. Мужчина возвышался над ней как минимум на фут. Каждый дюйм его тела показывал плотные мышцы, а его большие руки легко могли выдавить жизнь из врага без особых усилий. Шелль могла только представить, как он выглядел много веков назад, одетый в полную боевую броню, измазанный грязью и кровью своих врагов. Пот выступал на лбу, в руке у него был добротный меч. Ее сердце забилось немного быстрее при мысленном образе, а дыхание участилось.

Морщина залегла на лбу Гуннара. Он сделал шаг назад и провел по волосам рукой, которые упали на одну сторону его бритой головы.

— Я не хотел тебя напугать, — сказал он тихо. — Прошу прощения.

Он прочитал ее физическую реакцию и подумал, что напугал? Шелль хотела рассмеяться. Она была так возбуждена прямо сейчас, что собиралась выползти прямо из своей чертовой кожи!

— Ты меня не пугаешь, — единственное, чего она действительно боялась, так это собственной силы и того, чем она может стать.

Гуннар понюхал воздух, поступок настолько чертовски животный, что Шелль чуть не упала в обморок. Самец жил, дышал сексом. Осознание поразило, и его зрачки расширились, когда голодная усмешка заиграла на его полных, чувственных губах.

— Храбрая и распутная, — слова были подобны ласке. — Оба качества, которые восхищают меня в женщине.

Шелль не могла позволить себе соблазниться сексуальным оборотнем. Не тогда, когда так много потеряла. Они только два раза пересеклись, а он уже становился искушением, которому девушка не хотела сопротивляться. Запретным плодом, умоляющим быть сорванным. Связь принесла с собой мгновенное соединение. Как физическое, так и духовное. Однако эмоции не должны вступать в игру. Оборотня можно было трахнуть? Шелль пользовалась такими же самцами, как и он. Но это ничего не значило. Она не была влюблена в Гуннара. Шелль, вероятно, никогда бы не влюбилась в него. У них не было абсолютно ничего общего. Конечно, это не означало, что она не могла наслаждаться пейзажем и попробовать тропы, пока гуляла…

«Очнись!» — Шелль мысленно встряхнула себя. Феромоны, гормоны, как их не называть, заставили их соединиться. Связь соединила их. Но Шелль отказывалась поддаваться своим низменным желаниям. Она отказалась позволять магии (в любой форме) продолжать влиять на нее.

— Тебе повезло, что я связана, — заметила она. — Последний мужчина, который нахально вел себя со мной, сожрал больше, чем просто свою гордость, когда я закончила с ним.

Ладно, последний парень, который нагрубил ей, был Лукас. И только потому, что она съела остальные пироги. И единственное, о чем он заботился, было его собственное разочарование в том, что он пропустил матовое клубничное добро. Но Гуннару не нужно было этого знать.

— Не сомневаюсь, — ответил Гуннар, гладкий и пьянящий, как выдержанный бурбон. — Но этот мужчина не был мной.

Шелль вскинула брови.

— Бросаешь вызов?

— Обещание, — ответил Гуннар. — Не испытывай меня, вампир, — уничижительный акцент не остался незамеченным, давая ей попробовать ее собственное лекарство. — Не думай бросать мне вызов. Ты проиграешь.

Может быть, но это не значило, что Шелль не попробует еще раз.

— Не будь так уверен, оборотень.

Шелль не могла не танцевать слишком близко к огню. Она только надеялась, что не сгорит в процессе.

***

Волк Гуннара колебался между похотью и беспокойством, что только могло нанести ущерб его телу. В Шелль было достаточно всего, чтобы проверить мужскую храбрость: красота, полная огня и борьбы, с острым умом и еще более острым языком. Как бы он ни хотел поиграть с ней, это была не игра. Очень серьезная угроза того, как стая захочет иметь дело с ней, все еще маячила. Гуннар может и Альфа, но это не всегда означало, что его слово — закон. Он должен был отвечать перед теми, кто вверен ему. Он отвечал за стаю. И Шелль была угрозой всему, что ему было дорого.

Ее антагонистическая натура заставила его принять вызов. Но в словесном спарринге победителя не будет. Они могли ходить кругами, пока солнце не взойдет, и не уложиться в день. Палец тревоги погладил позвоночник Гуннара. Она будет уязвима, когда взойдет солнце. Совершенно беспомощна. Через несколько часов ему придется выбирать между парой и стаей. Он даже не знал Шелль, и все же его волк заставлял их сражаться до самой смерти, чтобы защитить ее.

А что насчет двадцати оборотней под его крышей, которые также надеялись на его не только лидерство, но и защиту?

Именно поэтому необоротнические связи считались табу. Если бы Шелль была одной из них, переход был бы плавным. Она бы присоединилась к стае, и никто бы не бил так сильно, как плеть. Каждый член стаи принял бы ее с распростертыми объятиями. Но Шелль не была в стае. Она не была оборотнем. Она не могла ходить при свете дня. Ей нужна была кровь, чтобы существовать. А что насчет ее ковена? Он работал как стая? Позволил бы Михаил Аристов ей просто покинуть свое стадо? Мысли кружили в голове Гуннара. Ничего хорошего из этого не выйдет. Их судьбы неизбежно переплетались и неизбежно приближались к катастрофе.

— Следи за своим ртом, когда мы будем внутри, — Гуннар потянулся к Шелль и схватился за веревку. Он слегка толкнул ее, и она пошла перед ним, к открытой входной двери. — Арен обычно не такой вспыльчивый, но до полнолуния осталось всего несколько дней, Шелль. Тебе не следует злить его или кого-то еще. Сейчас мы все нестабильны.

Как только Луна пойдет на спад, все успокоится. Шелль не могла выбрать времени хуже. Стая была беспокойной, их волки были слишком близко к поверхности и сражались за господство в их умах и телах.

— Так ты говоришь, что я не должна рвать чьи-то цепи?

Гуннар закатил глаза.

— Да, — она когда-нибудь воспринимала что-нибудь всерьез? — Это именно то, что я хочу сказать.

Он провел Шелль через фойе к лестнице, ведущей в подвал. Место использовалось редко. Помещение состояло из лазарета, двух кабинетов, небольшого оружейного склада и малообеспеченной камеры. Гуннар сожалел, что у него не было выбора, кроме как запереть свою пару. Но она пыталась украсть не только у него, но и у стаи. Дважды. Где еще преступнику место, как не в камере?

— Скажи мне, Шелль, ты всех так же бесишь, как и меня? — спросил Гуннар, когда они шли по крутой лестнице.

— Возможно, — она снова кокетливо улыбнулась ему. Желудок Гуннар сжался, когда горячая волна страсти пронзила его. — Насколько ты сейчас взбешен?

— По шкале от одного до десяти? — спросил Гуннар. — Я парю чуть ниже восьмидесяти.

Шелль усмехнулась.

— Тогда да, все находят меня такой же бесящей, как и ты.

Когда они попали на нижнюю лестницу, Гуннар был почти благодарен за возможность немного дистанцироваться от нее. Он знал, что чем больше узнает о ней, тем более увлекательным сочтет ее, и это было огромной проблемой. Женщины на долгое время не удерживали его внимания, а огненный дух Шелль не просто пробудил в нем интерес.

Арен приготовил камеру. Дверь, так же наполненная магией, была оставлена широко распахнутой, ключ все еще торчал в замке. Гуннар провел Шелль в камеру. Оказавшись внутри, он развязал веревку.