Уездный город С*** (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 80

— Целеустремлённая и решительная, — тихо засмеялся поручик. — Ну полно вам, не грызите себя. Лучше подумайте о приятном. Чего бы вам сейчас хотелось? Конечно, не считая того, чтобы выбраться наружу.

— Это глупо и неуместно, — приглушённо пробормотала девушка. Эти слова были сказаны совершенно непонятным тоном, и Натан пожалел, что в темноте не видит выражения лица: фонарь по-прежнему держала Брамс, и светил он сейчас куда-то в сторону. Да он вообще затруднялся представить нечто, что бесхитростная и прямолинейная вещевичка могла посчитать неуместным, и оттого любопытство грызло куда сильнее.

— Ну и ладно. Главное, чтобы в удовольствие. Мне, например, чертовски хочется мороженого. Согласитесь, не бог весть какой солидности желание!

— Я тоже люблю мороженое, — задумчиво отозвалась Брамс.

— Ну вот выберемся, и вы покажете, где его в городе самое вкусное делают, — с немного преувеличенной бодростью заявил Титов. — И вы так и не ответили на вопрос. Обещаю не смеяться и сохранить в тайне.

— Поцелуйте меня, пожалуйста, — тихо попросила она. — Натан Ильич? Ну я же говорила, глупо и неуместно…

Просьба эта на несколько мгновений совершенно загнала мужчину в тупик, заставив долго и мучительно подбирать верные слова для ответа.

— И у этого желания именно сейчас есть какое-то объяснение? — осторожно спросил он наконец. — Или как у меня с мороженым: просто хочется?

Он почувствовал, как девушка пожала плечами, и лишь после услышал ответ:

— Мне давно любопытно, а потом я постесняюсь вас просить, если это потом еще наступит. А то я вас целовала, а вы меня вон только в лоб, как ребёнка. А сейчас темно и нестыдно, к тому же вы обещали не смеяться…

И свести бы Натану всё это к шутке — мягко и осторожно, чтобы не обидеть. Или просто коснуться губами бархатистой, усыпанной веснушками щеки, тем более в глубине души мужчина понимал, что имелось в виду как раз нечто подобное, и не сомневался, что иных поцелуев эта девочка и знать не знает. Всё же совсем не место и не время для подобного, и стоит уже двигаться дальше, пока фонарь ещё горит. Его, конечно, хватит надолго, и есть ещё второй, но бог знает, сколько им под землёй скитаться!

Вот только сердце сладко замерло в предвкушении и до чёртиков захотелось действительно поцеловать. Потому что губы у неё капризные, нежные, тёплые. Потому что сама она — необыкновенная, удивительная, ни на кого не похожая. Потому что… Темно и не стыдно, а «потом» может еще и не наступить.

Чуть отстранился, огладил кончиками пальцев едва заметно очерченный отсветами фонаря овал лица. Приподнял подбородок. Невесомо коснулся мягких девичьих губ подушечкой большого пальца, погладил. И наконец, всё же решившись, поцеловал — осторожно, ласково, со всей нежностью, какую имел. Чтобы не напугать, не расстроить, не обидеть; чтобы первый в её жизни настоящий поцелуй получился именно таким, как дóлжно.

И пусть кругом не дивный цветущий сад, а холодные тёмные своды коридора-ловушки, через несколько мгновений всё это потеряло значение. Аэлита ответила на поцелуй — неумело, но искренне, — и Натан понял, что пропал уже совершенно, целиком и полностью. Когда голова кругом и сердце заходится от восторга — плевать на все прежние зароки!

Целовались долго, всё увереннее и жарче, но потом Титов заставил себя вспомнить, где они находятся, и отстранился. Однако отпускать девушку не спешил, да та и сама не рвалась — прижалась крепко, спрятав лицо на груди мужчины. Или даже не могла, потому что ноги вдруг сделались ватными и как будто норовили подогнуться.

Аэлита ещё больше прежнего радовалась, что здесь темно, и поручик не видит её огнём пылающих щёк, от которых свечки зажигать можно. Было ей радостно, томно и хорошо до невозможности — оттого, что губы до сих пор сладко ныли и чувствовали вкус поцелуя, а под щекой торопливо, в унисон её собственному, билось чужое сердце.

Про то, что несколько минут назад она чего-то боялась, вещевичка сейчас и не вспомнила, полностью поглощённая новыми переживаниями. От поцелуя она и впрямь ожидала совсем иного, но, конечно, разочарована не была.

— Натан Ильич, а про мороженое вы просто так говорили? — деятельная натура вещевички вскоре всё же не выдержала неподвижности, и если размыкать объятья девушке совершенно не хотелось, то разговор представлялся весьма кстати. — Что я смешного сказала?

— Ничего, — поспешил заверить Титов. — Просто… Мне кажется, сейчас самое время перейти на «ты» или хотя бы, для начала, избавиться от отчеств. А то нелепо как-то…

— Я согласна! — перебила она. — То есть на «ты» согласна. Так что там с мороженым?

— Для этого сначала неплохо бы отыскать выход, чем я и предлагаю пока заняться — нехотя напомнил поручик о неприятных обстоятельствах, в которых они находились. Сложно оказалось заставить себя разомкнуть объятья, но Натан утешился тем, что перехватил свободной рукой девичью ладошку. — А вообще, кажется, я не понял вопроса. Что значит — «просто так говорил про мороженое»?

Так они и двинулись вперёд: рука в руке, она с фонарём, а он — с наганом наготове, благо ширина коридора позволяла.

— Просто поесть мороженого или это свидание? — пояснила девушка.

— Ну, когда я об этом говорил, было «просто», — со смешком отозвался поручик, на мгновение замешкался на развилке и решительно свернул налево, по его прикидкам именно это направление вело в сторону центра города. После, мгновение помолчав, негромко добавил: — А теперь, боюсь, просто уже не будет.

— Почему?

Мужчина вздохнул и с усталой иронией уточнил:

— А до выхода любопытство не потерпит? Это не тот разговор, который стоит вести на бегу.

— Ну а всё-таки? — проявила упрямство вещевичка.

Любопытство, похоже, терпеть не желало.

Титов снова тяжело вздохнул, но остановился, чтобы с ходу не вляпаться опять в какие-нибудь неприятности, и всё же ответил:

— Потому что я позволил себе этот поцелуй.

— Но ведь я сама попросила! — напомнила девушка, окончательно запутавшись: как связан поцелуй с мороженым и что именно не будет просто?

— Ты просила не об этом, — возразил Натан. — А я… Чёрт побери, Брамс! Это самое неподходящее место и время для объяснений, какое вообще можно вообразить!

— Паки лобзай ея, доволе лясы точити! — раздался откуда-то снизу-сбоку ломкий как у подростка и хриплый голос.

Брамс вскрикнула и дёрнулась от неожиданности, едва не выронив оба фонаря. В следующее мгновение горящий отобрал Титов и, задвинув девушку себе за спину, принялся торопливо ощупывать коридор неярким конусом света. Кроме них двоих, никого видно не было.

По спине сбежал холодок, волосы на затылке встали дыбом.

— Кто здесь? — резко спросил мужчина. — Появись!

— А се узг тебе! Еликий ты клюкавый! Буде я покажуся, ты мя свещником своим уязвиши!

— Мать-перемать, ну и чертовщина! — пробормотал поручик, продолжая шарить лучом фонаря по пустому коридору. В одну сторону посветил, в другую переметнулся, обратно…

— Он света яркого боится, не явится, — прозвучал еще один голос — звонкий, девичий.

Натан дёрнулся, повернулся на звук — и почувствовал, что ему отчаянно не хватает воздуха. Той рукой, в которой сжимал наган, резко дёрнул воротник, с мясом выдрав пуговицу.

Тусклый фонарный свет очертил девичью фигурку. Ладная, хорошенькая, она была одета в расшитую белую рубаху и тёмно-зелёный сарафан. Из-под очелья с алым обережным узором змеилась на плечо длинная, до края подола, пшеничного цвета коса, перевитая лентой. Личиком дева тоже была хороша — глаза голубые, щёчки румяные.

Всё бы ничего, и даже столь странному месту, выбранному ею для прогулок, можно было придумать простое объяснение. А вот разумного оправдания тому, что росту в этой взрослой на вид девице было пол-аршина да два вершка, отыскать уже не получалось…

— Ой, мамочки! — тихо пискнула Аэлита и обеими руками ухватилась за локоть поручика.

— Доброго денёчка, красавица, — дрогнувшим голосом проговорил Натан, изо всех сил пытаясь сохранять остатки невозмутимости. Он ни чёрта лысого не понимал, что происходит, но нечто — не то здравый смысл, не то память о детских сказках, не то обыкновенное воспитание, — подсказывало, что лучше бы быть вежливым. Помогало сохранить хотя бы видимость спокойствия только присутствие за его спиной вещевички: Бог знает, как бы повёл себя и сколь быстро сумел собраться Титов, не окажись рядом девушки, которую требовалось защищать.