Сталин и разведка - Дамаскин Игорь Анатольевич - Страница 36

• Предыдущая
• 36/110
• Следующая

Мировая печать широко известила читателей о нападении на виллу Троцкого. Советская — не обмолвилась ни словом.

Впоследствии Эйтингон рассказывал: «С внедрением „Раймонда“ в окружение Троцкого долго ничего не получалось, поэтому решено было организовать вооруженный налет на его дом. Для проведения налета были подобраны через Сикейроса необходимые люди. Сам (Эйтингон) не встречался со всеми участниками операции и всю работу проводил через Сикейроса…»

И Эйтингон, и его начальники в Москве опасались яростной реакции Сталина на провал операции.

Свою телеграмму-отчет Эйтингон завершил словами: «Принимая целиком на себя вину за этот кошмарный провал, я готов по первому Вашему требованию выехать для получения положенного за такой провал наказания. 30 мая. Том».

Судоплатов вспоминал о реакции Берии:

Совершенно другой была реакция Сталина.

Когда Берия вместе с Судоплатовым явились к Сталину с докладом о провале операции, он спокойно выслушал их. Задал лишь один вопрос:

— В какой мере агентурная сеть в Соединенных Штатах и в Мексике задействована в операции против Троцкого?

Судоплатов ответил, что Эйтингон действует совершенно самостоятельно и совершенно независимо от Овакимяна (резидента в США).

Сталин подтвердил свое прежнее решение и, как вспоминает Судоплатов, сказал:

— Акция против Троцкого будет означать крушение всего троцкистского движения. И нам не надо будет тратить деньги, чтобы бороться с ними и их попытками подорвать Коминтерн и наши связи с левыми кругами за рубежом. Приступите к выполнению альтернативного плана, несмотря на провал Сикейроса, и пошлите телеграмму Эйтингону с выражением нашего полного доверия.

По свидетельству Судоплатова, Сталин отнюдь не был в ярости и даже пригласил его и Берию отобедать с ним, а за обедом позволил себе шутить.

Неудача Сикейроса и его друзей имела неожиданные последствия. Тайная полиция Мексики во главе с ее начальником Леонардо Санчесом Салазаром была поражена тем, что ни одна из более 200 пуль, выпущенных по Троцкому, точнее по его спальне, не задела ни его, ни его жены. Это дало основание мексиканской прессе выдвинуть версию: желая скомпрометировать Сталина в глазах мировой общественности, Троцкий организовал имитацию покушения, то есть самопокушение. Это косвенно подтверждалось тем, что сразу же после драматической ночи Троцкий заявил Салазару:

— Нападение совершил Иосиф Сталин с помощью ГПУ! Именно Сталин!

Обиженный Троцкий направил президенту Мексики Карденасу письмо, в котором заявлял: «Дом подвергся атаке банды ГПУ… Однако следствие вступило на ложный путь. Я не боюсь сделать это заявление, ибо каждый новый день будет опровергать постыдную гипотезу самопокушения и компрометировать ее прямых и косвенных защитников».

Президент согласился с точкой зрения Троцкого и дал указание тайной полиции тщательно расследовать дело и найти виновных. Полиция в Мексике сбилась с ног, разыскивая участников налета. Вскоре большинство из них арестовали. Оказалось, что многие в прошлом были членами компартий, некоторые добровольцами участвовали в Гражданской войне в Испании. Ни агентами, ни доверенными лицами НКВД никто из них не являлся. Пятерым наиболее активным участникам рейда удалось скрыться и покинуть страну. Сам Сикейрос был арестован в октябре 1940 года. На следствии он категорически отрицал причастность к делу компартии.

Вскоре по распоряжению нового президента Мексики Авило Камачо, поклонника творчества Сикейроса, тот «как слава и гордость нации» был освобожден под залог. По рекомендации властей он уехал из страны. Впоследствии, оправдывая себя и объясняя, почему Троцкий не был убит, хотя в его спальню было выпущено около 200 пуль, Сикейрос писал: «Наша главная цель, или глобальная задача всей операции состояла в следующем: захватить по возможности все документы, но любой ценой избежать кровопролития». Он объяснял акцию тем, что она была стихийным порывом мексиканцев-интернационалистов, сражавшихся в Испании и желавших отомстить Троцкому за деяния испанской троцкистской организации ПОУМ, вносившей раскол в ряды республиканцев. То есть, по словам Сикейроса, все сводилось к мести Троцкому за его дела. Ни о каком сотрудничестве с советской разведкой и речи не могло быть.

Конечно, оправдания Сикейроса выглядят довольно неуклюже. Но, с другой стороны, многие верили ему — ведь действительно: выпустить по человеку 200 пуль и не задеть его! Это надо специально постараться!

Рамон Меркадер недолго пробыл в Нью-Йорке. Уже в октябре

1939 года он перебрался в Мехико якобы для работы на какой-то фирме и «подготовки гнездышка» для семейной жизни. А в январе

1940 года туда же приехала Сильвия Агелов. Рекомендации сестры и нью-йоркских троцкистов помогли ей, и Троцкий взял ее на работу в качестве временной секретарши.

Рамон вначале не проявлял никакого интереса ни к Троцкому, ни к его жилищу. Он ежедневно на своей машине подвозил Сильвию к вилле Троцкого и забирал после работы. Охрана привыкла к этому симпатичному и скромному молодому человеку. Он также завоевал доверие французских друзей и учеников Троцкого, Альфреда и Маргариты Росмер. В марте 1940 года по их приглашению Меркадер впервые переступил порог виллы. А всего через пять дней после нападения группы Сикейроса состоялась первая встреча Рамона с Троцким. Внуку Троцкого, Севе, Рамон подарил игрушечный планер и научил запускать его. После этого в течение трех месяцев Меркадер 12 раз заходил на виллу, не вызывая ни у кого ни малейшего подозрения (согласно журналу записи посетителей провел там в общей сложности 4,5 часа). Человек, вначале далекий от политики, он вдруг заинтересовался ею и даже написал статью, посвященную вопросам троцкистского движения в Америке. Лев Давидович согласился прорецензировать ее.

20 августа 1940 года «Раймонд» пришел на виллу с этой статьей. Но кроме нее, при нем были кинжал, зашитый в подкладку плаща, а в больших карманах револьвер и ледоруб. Охрана, привыкшая к Меркадеру, не остановила и не обыскала его. Он спокойно прошел в кабинет Троцкого и вручил ему свою статью. Троцкий уселся за письменный стол и начал читать с карандашом в руке. Рамон стоял сзади, затем вынул ледоруб и тупым концом, зажмурив глаза, ударил Троцкого по голове. Удар оказался не смертельным. Троцкий издал душераздирающий крик («Я буду слышать его до конца своих дней», — признался впоследствии Меркадер), повернулся и вцепился зубами в руку Рамона, а рукой ухватился за ледоруб и потерял сознание. На крик вбежали охранники. Они жесточайшим образом избили Рамона.

Полумертвого Троцкого и чуть живого Рамона доставили в больницу. По дороге задержанный передал старшему санитару письмо на французском языке, датированное 20 августа 1940 года и подписанное именем Жак.

В письме говорилось, что его автор — Жак Морнар, уроженец Бельгии, учился в Бельгии и во Франции, где у него возник интерес к политической деятельности троцкистов, с некоторыми из которых он познакомился. Одним из них был член IV Интернационала (фамилию автор не назвал), который предложил ему выехать в Мексику и вступить в контакт с Троцким. Он же обеспечил деньгами на поездку и паспортом на имя Фрэнка Джексона. Затем автор письма обстоятельно излагал мотивы убийства: личное знакомство с Троцким привело к тому, что он начал разочаровываться в теории и практике троцкизма. А когда Троцкий высказал намерение отправить автора письма в Советский Союз для совершения диверсий и террористических актов, в том числе против Сталина, он решил устранить Троцкого, который к тому же возражал против его женитьбы на Сильвии Агелов.

Вечером 21 августа 1940 года Троцкий умер. В «Правде» была опубликована короткая информация на 3-й странице, в которой сообщалось, что убийство Троцкого совершено «лицом из его ближайшего окружения». Рядом с этой информацией была помещена статья «Смерть международного шпиона». Подпись под ней отсутствовала, однако явно проглядывался стиль Сталина. И лишь недавно в архиве РГАСПИ я нашел подтверждение тому, что авторство статьи принадлежит именно Сталину.

• Предыдущая
• 36/110
• Следующая