Нуониэль. Книга 1 (СИ) - Мутовкин Алексей - Страница 15

— Серые монахи! — вставил Ломпатри, вспомнив, что в его родных краях видывали людей в серых мантиях, призывающих пьяниц и обездоленных вступить в свои ряды.

— Именно! Приходили и они. И всё бы ничего, но позже явились другие бандиты. Они перерезали своих предшественников, не желая делиться ещё ненайденным богатством. Сначала это были отдельные группы, пытающиеся рыть штольни внутрь Скола или ищущие тропы наверх, в леса, которыми поросли эти упавшие с небес камни. Группы враждовали. В конце концов, они перебили бы друг друга, но нашёлся среди них лидер. Он объединил весь этот сброд. С тех пор в провинции идёт война. Король, конечно же, никакой войны не объявлял, но то, что происходит, по-другому не назовёшь. Кругом разорение, похищения людей, убийства. Паскудные твари уводят в рабства целые деревни. Узники горбатятся в штольнях Дербенского Скола до потери пульса и умирают от голода. Перед вами сейчас сидит наместник короля Девандина в Дербенах, но истинные правители этих земель — разбойники.

— Такая ситуация вгонит в уныние кого угодно. Я понимаю ваше отчаяние. Однако скажите, что они ищут в Сколе?

— Кто его знает! Ходят слухи, что там сокровища. Но это всё сказки. С таким же успехом можно искать золото и драгоценные камни в наших горах. Только вот чтобы добыть золото надо работать. Надо строить, копать и долбить кайлом пока руки не отвалятся. А здесь этот сброд вбил себе в голову, что стоит стукнуть по Сколу киркой как по яичной скорлупе, и золото само повалится в карманы.

— Этой ночью нам посчастливилось встретить группу разбойников, — сказал Ломпатри. — Я обязательно расскажу вам об этом, как только дослушаю ваш рассказ. И если вы скажете, что не пытались сражаться с этой мразью, я вам не поверю, при всём моём уважении к вам.

— У меня был гарнизон в семь сотен щитов. Мы располагались в форте «Врата» на перевале Синий Вереск. Это северная граница Вирфалии. Дальше идут дикие вересковые пустоши или, как их тут называют, Сивые Верещатники. Оттуда раньше пару раз в сезон приходили караваны с тюленьим жиром или мамонтовой костью. Теперь торговля стихла… Так вот, я расставил своих людей по провинции таким образом, что ни один луг, ни одна деревня не оставалась без присмотра. Патрули обеспечивали безопасность дорог, а дружины присматривали за населёнными пунктами, разбивая лагеря неподалёку от деревень или на окрестных холмах. За два года моего наместничества в Дербенах не произошло ни одного убийства. Даже в Дербере всё ограничивалось драками в портовой харчевне и карманными кражами.

— Дербер?

— Это портовый городок к западу отсюда, — ответил Гвадемальд. — Крохотное поселение — не удивляюсь, что вы не слышали о нём. Как бы там ни было, два года в провинции царила тишина и покой. А потом упал этот Скол и начался разбой. Поначалу шайки сторонились моих патрулей. А затем, стали их потихоньку резать. Так в мой форт потекли караваны с воинами на щитах. Да, я не сменил тактику сразу — просто посылал в дозоры новых людей. А когда никого не осталось, снял полевые лагеря и удерживал форт, как только мог. Ведь эти дряни настолько обнаглели, что взяли в осаду наш военный форт! Они осадили форт короля Девандина! Добрая половина этих негодяев уже носит доспехи моих воинов. Признаться, я в глубоком отчаянии.

— Так вот откуда у них мечи, — заметил Ломпатри.

— Именно!

— Кто у них главный?

— Поверьте, простому разбойнику не под силу устроить бардак таких размеров, — сказал Гвадемальд и злобно плюнул на глубокий ковёр. — Эта мразь… Ах, уж лучше вам и не знать!

— Но вы точно знаете, кто стоит за этим? — спросил заинтригованный Ломпатри.

— Не стану даже высказывать своё мнение, ибо оно прозвучит не как домысел опытного воина и старого рыцаря, а как плач ребёнка, вспомнившего страшные сказки, — сказал Гвадемальд.

Ломпатри давно не вёл бесед с равными себе по статусу людьми, но последняя фраза рыцаря напомнила ему то, что он уже успел позабыть: неизбежность принятия той или иной стороны, будучи наделённым властью. Каждый землевладелец, лорд, рыцарь и даже сами короли должны были ясно давать понять всем вокруг, верят ли они в волшебство и сказки или же нет. Старая вера в непонятных существ и великие силы, недоступные человеку, угасала так же стремительно, как редели ряды её глашатаев — гильдии магов. Новая вера в так называемое Учение, пропагандируемое кастой жрецов, овладевало умами быстрее, чем распространяются лживые слухи в портовых районах больших городов. И даже тут, на краю света, возвращающийся в большой мир рыцарь, никак не мог решить для себя, во что он верит, а во что нет. Двенадцать лет он сидел в забытом всеми форте, но даже этого времени ему не хватило, чтобы уяснить себе — где есть истина. Конечно, такой опытный воин как Гвадемальд никогда просто так не поверит в какие-то там сказки; Ломпатри знал это по себе. Но что-то останавливало этого человека от предания анафеме всего того, о чём говорят королевские маги. Как бы складно не пели жрецы, Гвадемальд не верил, что, постигнув их Учение можно постигнуть истину. А может, просидев дюжину лет в далёком от мира горном форте, Гвадемальд постиг истину так, как ни маги, ни жрецы не постигнут ещё многие десятилетия?

— Возможно, ваш король пересмотрит своё отношение к делам в провинции? — спросил Ломпатри.

— С этой целью я и направляюсь в Идрэн. Когда король Девандин увидит, что его наместник с позором бежал из провинции, он поймёт всю серьёзность ситуации. Скольких гонцов я ни посылал к нему, всё тщетно. Хотя я предполагаю, что дворцовые интриганты попросту не доносили до сведения его величества о тяжком положении дел моего региона.

— Боюсь предположить, кто мог заниматься подобными вещами, — добавил Ломпатри.

— Да уж! Жрецы хоть и лезут в государственные дела, но всё же это Учение беспокоит их больше мирских дел. Хотя, в моём случае я доверяю жрецам меньше, чем гильдии магов. Ведь маги — это вопрос не колдовства, а вопрос веры. Вот что делать, если ты веришь в волшебство? Молчать в тряпочку, либо рассказать кому и быть повешенным прилюдно на праздники? Ну а если не хочешь болтаться в петле — вступай в гильдию магов и верь себе спокойно во что хочешь. Не знаю, как у вас в Атарии, но у нас в Вирфалии не видели ещё мага, который умел колдовать.

— Если бы в гильдии магов хоть один человек умел вызывать грозу, плеваться огнём или затуманивать разум, они бы уже захватили всё Троецарствие, — сказал Ломпатри.

— Ваша правда, господин рыцарь. И хоть после дюжины лет раздумий в горах я по-другому отношусь к волшебству, всё же маги — это просто фанатики, которые также не способны на дворцовые интриги, как не способны на это и жрецы.

— Прошу простить за резкость, но — кто бы не плёл эти интриги — не сочтёт ли король Девандин ваш отъезд из Дербен предательством и изменой королевству?

— Мой благородный друг! — улыбнулся Гвадемальд, — пока в своём сердце я верен королю, все мои деяния будут направлены во служение своей отчизне. И пусть сам король Девандин назовёт меня предателем — я всё равно продолжу служить своему народу и своей земле.

Ломпатри опустил глаза на остывающих рябчиков и одним глотком опустошил очередной кубок с элем.

— Преданность, о которой вы говорите, служит мне уроком, — сказал он.

Гвадемальд будто пропустил слова Ломпатри мимо ушей. Он держал в руке серебряный кубок с элем и отрешённо наблюдал за оседающей пеной. Рыцарь думал о чём-то сложном, гнетущем его душу, а может быть, и не думал вообще. Наконец, он опорожнил кубок и сильно ударил им по столу.

— А всё-таки хорошо, что я вас встретил, господин рыцарь, — сказал Гвадемальд улыбаясь. — Посмотрите, кто меня окружает? Челядь! Простой народ, заботящийся только о своём брюхе и кошельке. Они говорят, что по-другому нельзя. Говорят, что именно это и есть смысл жизни: поглощать, припрятывать, копить, ублажаться и размножаться. А вы вот сидите передо мной чистый, в приличных одеждах, с прекрасным золотым медальоном. Он выполнено изящно!