Охота за «Красным Октябрём» - Клэнси Том - Страница 45

• Предыдущая
• 45/136
• Следующая

Процесс проявления значков был проще любого рецепта в поваренной книге. Петров довёл его до полного автоматизма. Он выключил обычное освещение в медпункте и вместо него включил красный свет. Затем запер дверь, достал рамку с зажимами, вскрыл пластмассовые значки, извлёк из каждого полоску плёнки и закрепил все их в пружинных зажимах на рамке. Затем Петров перенёс рамку с сотней полосок плёнки в примыкающую к кабинету лабораторию и повесил на ручку единственного здесь металлического шкафа, а потом наполнил химикалиями три больших квадратных ванночки. Петров был квалифицированным врачом, но успел изрядно подзабыть неорганическую химию, которую изучал в институте, и потому не помнил точно состава реактивов для обработки. Но и надобности в том не было. Ванночку номер один он наполнил раствором из бутыли номер один, ванночку номер два – из бутыли номер два, а ванночка номер три наполнялась просто водой. Врач не спешил. До обеда оставалось почти два часа, а его обязанности корабельного доктора были однообразными и скучными. Последние два дня он просматривал статьи о тропических болезнях – посещение Кубы он предвкушал ничуть не меньше остальных членов команды. Глядишь, повезёт, и кто-нибудь из матросов подхватит редкое заболевание. Тогда он сможет заняться чем-то интересным.

Петров поставил лабораторный таймер на семьдесят пять секунд, погрузил рамку в первую ванночку и нажал кнопку таймера. В тусклом красном свете он следил за таймером, размышляя о том, продолжают ли кубинцы гнать ром из сахарного тростника. Несколько лет назад ему довелось побывать на Кубе, и он отдал должное этому напитку. Как всякий истинный русский, он любил родную водку, но при случае не отказывался от экзотики.

Таймер прозвонил, и врач извлёк рамку из ванночки, тщательно стряхнув лишнюю жидкость. Нельзя допустить, чтобы проявитель – что-то вроде нитрата серебра? – попал на лабораторный халат. Петров погрузил рамку во вторую ванночку и снова установил таймер на предписанное инструкцией время. Жаль, что приказы были такими секретными и он узнал о них слишком поздно, продолжал грезить Петров, а то можно было бы захватить с собой одежду полегче. Теперь придётся париться на кубинской жаре, как поросёнку. Разумеется, тамошние дикари никогда не моются. Впрочем, за пятнадцать лет они могли чему-то и научиться, а? Посмотрим.

Снова зазвонил таймер, Петров достал рамку из второй ванночки, встряхнул её и опустил в третью, наполненную водой. Слава Богу, закончено ещё одно нудное дело. Ну почему бы кому-то из матросов не свалиться с трапа и не сломать себе что-нибудь? Ему так хочется проверить новый рентгеновский аппарат, изготовленный в ГДР, на настоящем пациенте. Откровенно говоря, он не слишком доверял немцам, будь они марксистами или нет, однако их медицинское оборудование, в том числе и рентгеновский аппарат, установленный на лодке, и автоклав, и почти все лекарства были на уровне. Снова прозвенел звонок. Петров достал рамку из ванночки и приложил вместе с плёнками к экрану заранее включённого рентгеновского аппарата.

– Ничего себе! – пробормотал врач. Надо подумать. Полоска первого дозиметра казалась потемневшей. Петров посмотрел на номер значка – 3-4-8: третья серия, кадр пятьдесят четыре (медпункт, камбуз), корма (каюты офицеров).

Хотя полоски были всего двухсантиметровой длины, чувствительность их варьировалась. Деление плёнки на десять вертикальных колонок позволяло определить уровень облучения. Петров увидел, что его собственная полоска потемнела вплоть до четвёртого деления. Плёнки матросов, работающих в машинном отделении, стали тёмными до пятого деления, тогда как торпедистов, проводивших всё время в носовой части лодки, только в первом.

– Проклятье… – пробормотал врач. Уровни чувствительности он знал наизусть. Но на всякий случай взял инструкцию, чтобы проверить себя. К счастью, деления были логарифмическими. Сам он получил двенадцать единиц, радиационное облучение у механиков составляло от пятнадцати до двадцати пяти. Итак, от двенадцати до двадцати пяти единиц за двое суток – это не представляет особой опасности. Вообще-то угрозы для жизни нет, но всё-таки… Петров вернулся в медпункт, оставив плёнки в лаборатории. Он поднял трубку телефона.

– Товарищ командир? Говорит Петров. Не могли бы вы зайти в медпункт?

– Иду, товарищ доктор.

Рамиус не спешил. Он знал, о чём хочет поговорить с ним врач. За день до выхода в море, пока Петров на берегу пополнял лекарствами аптечку, Бородин подверг дозиметры рентгеновскому облучению.

– В чём дело, товарищ Петров? – спросил Рамиус, войдя в медпункт и закрыв за собой дверь.

– Товарищ командир, на борту корабля происходит утечка радиации.

– Чепуха. Наши приборы сразу обнаружили бы это.

Врач принёс из лаборатории проявленные плёнки и показал их Рамиусу.

– Убедитесь сами.

Рамиус поднял плёнки к свету и просмотрел их все, с первой до последней. Лицо его нахмурилось.

– Кто знает об этом?

– Только мы с вами, товарищ командир.

– Никому ни слова, ни одна живая душа не должна об этом знать. – Рамиус задумался. – А не может случиться так, что с плёнками что-то не в порядке, что вы допустили ошибку во время проявления?

Петров выразительно покачал головой.

– Нет, товарищ командир. Только вы, капитан Бородин и я имеем право доступа к ним. Как вам известно, я произвёл проверку качества дозиметров за три дня до выхода в море – проявил выбранные произвольно образцы из каждой партии. – Петров никогда не признался бы, что он, как поступают обычно все, просто взял из коробки сверху несколько образцов, так что такой процесс отбора произвольным не назовёшь.

– Я вижу, что максимальная доза радиации от десяти до двадцати рад. – Рамиус намеренно слегка занизил цифры. – Кому принадлежат эти дозиметры?

– Булганину и Сурпе. У торпедистов в носовой части лодки уровень радиации не превышает трех рад.

– Хорошо. Таким образом, нам удалось обнаружить незначительную – незначительную, Петров, – утечку радиации в машинном отделении. В худшем случае это какая-то утечка радиоактивных газов. Такое случалось и раньше, и никто не умер. Место утечки будет найдено и загерметизировано. Мы с вами сохраним это в тайне. Нет смысла будоражить людей из-за подобной ерунды.

Петров кивнул, хотя ему было известно, что в 1970 году из-за утечки радиации на подлодке «Ворошилов» погибли несколько человек, а при аналогичной аварии на атомном ледоколе «Ленин» погибших было гораздо больше. Это случилось много лет назад, и врач не сомневался, что Рамиус справится с возникшей проблемой. Почему бы нет?

Кольцо «Е» было наружным и самым протяжённым в здании Пентагона, а поскольку из его окон открывался более привлекательный вид, чем зрелище мрачных дворов, куда никогда не заглядывает солнце, здесь размещались кабинеты самых высокопоставленных служащих Министерства обороны. Один из таких кабинетов принадлежал начальнику оперативного управления Объединённого комитета начальников штабов – J-3. В настоящий момент кабинет пустовал. Его хозяин находился в полуподвальном помещении, которое обитатели Пентагона называли «танком». Его металлические стены были усеяны электронными излучателями шумов, исключавшими всякое электронное подслушивание.

Он находился там уже двадцать четыре часа, чего нельзя было сказать по его внешнему виду. Зелёные брюки начальника оперативного управления выглядели отменно отглаженными, рубашка цвета хаки сохраняла складки, воротник безукоризненную форму, а галстук аккуратно удерживала на месте золотая булавка с эмблемой корпуса морской пехоты. Генерал-лейтенант Эдвин Харрис не был дипломатом, но сейчас он выступал в роли миротворца. Странное занятие для морского пехотинца.

– Черт побери! – послышался голос адмирала Блэкборна, главнокомандующего Атлантическим флотом. Рядом с ним сидел начальник его оперативного управления контр-адмирал Пит Станфорд. – Да разве можно так вести операцию?

• Предыдущая
• 45/136
• Следующая