Охота за «Красным Октябрём» - Клэнси Том - Страница 12

• Предыдущая
• 12/136
• Следующая

И тут случилось несчастье – скончалась его жена. В это время он находился на берегу, что не было особенно необычным для командира подводного ракетоносца. У него была собственная дача в лесу к западу от Полярного, свой автомобиль «Жигули», служебная машина с водителем и многочисленные привилегии, полагавшиеся ему и по занимаемому положению и унаследованные от отца. Словом, он принадлежал к партийной элите, поэтому, когда Наталья пожаловалась на боли в брюшной полости, он, вполне естественно, обратился в клинику Четвёртого главного управления, обслуживающую исключительно привилегированных больных, – и это оказалось роковой ошибкой. В народе на этот счёт говорят: полы паркетные, врачи анкетные. В последний раз он видел жену на каталке, когда её везли в операционную, – она ободряюще улыбалась ему.

Вызванный хирург приехал в клинику с опозданием, он был пьян, и ему пришлось слишком долго дышать чистым кислородом, чтобы протрезветь, прежде чем приступить к простой операции по удалению воспалённого аппендикса. Воспалённый орган лопнул, как только хирург начал вскрывать наружную ткань, чтобы добраться до него. Тут же стремительно развился перитонит, осложнённый неуклюжими усилиями хирурга исправить ошибку – в спешке он задел скальпелем кишку.

Наталье назначили лечение антибиотиками, но в тот момент в клинике нужные препараты кончились. Обычно в системе Четвёртого управления использовались импортные антибиотики, чаще всего французские, а тут пришлось прибегнуть к отечественным лекарствам. Советские антибиотики – «плановые» препараты. В их производстве, как и во всей советской промышленности, широко распространена практика перевыполнения плана с целью получения премии, и сверхплановая продукция нередко минует отделы контроля за качеством. Так и партия антибиотиков, произведённых сверх плана, не прошла необходимой проверки. На следующий день Марк узнал, что ампулы, скорее всего, содержали вместо антибиотика дистиллированную воду. Наталья впала в глубокий шок, затем последовала кома и смерть.

Рамиус с горечью вспоминал похороны, организованные с должной торжественностью. На печальную церемонию собрались офицеры из команды его ракетоносца и больше сотни других моряков, ставших друзьями за годы службы Рамиуса на Северном флоте, родственники Натальи и представители местного комитета партии. Известие об отцовской смерти застало Марка в плавании и не явилось для него слишком тяжёлым ударом – он представлял себе масштабы преступной, как сознавал теперь, деятельности отца. А вот смерть жены стала личной катастрофой. Когда-то, вскоре после свадьбы, Наталья пошутила, что каждому моряку нужен человек, к которому ему хочется вернуться, как каждой женщине надо кого-то ждать. Всё было так просто и одновременно невероятно сложно, потому что за пятнадцать лет совместной жизни два умных человека узнали сильные и слабые стороны друг друга и стали от этого ещё ближе.

Наблюдая за тем, как под печальные звуки классического реквиема гроб катится в печь крематория, Марк ощутил желание помолиться за душу жены в надежде, что бабушка Хильда права и что за стальной дверью и языками пламени все не кончается. И лишь в этот момент он понял всю тяжесть утраты: государство отняло у него нечто большее, чем жену, оно лишило его возможности смягчить горе молитвой, лишило всяческой надежды – пусть иллюзорной – когда-нибудь снова увидеть её. Наталья, нежная и добрая, была единственным близким ему человеком после того памятного балтийского лета, проведённого с дядей Сашей. И теперь это счастье быть рядом ушло навсегда. Проходили недели и месяцы, а воспоминания о ней продолжали мучить его: то мелькнёт на улице или в магазине Мурманска похожая причёска, то померещится знакомая походка, то покажется родным смех – и за всем этим каждый раз вставал образ жены, а когда он начинал думать об утрате, то терял волю, столь нужную морскому офицеру.

Наталья Богдановна Рамиус погибла от руки хирурга, который оказался пьян во время дежурства, – на флоте такой попал бы под военный трибунал. Но здесь Марк даже не мог привлечь его к суду, потому что хирург тоже был сыном высокопоставленного партийного чиновника и имел могущественных покровителей. Жизнь Натальи могли спасти лекарства, однако импортных средств не хватало, а советские были ненадёжными. Никто не поплатился за её смерть – ни врачи, ни фармакологи. Эта мысль неустанно стучала у него в мозгу, питая его ярость, до тех пор пока он не принял решение, что заставит государство заплатить за свершившееся.

Понадобилось несколько недель, чтобы план оформился у него в сознании. План стал результатом многих лет профессиональной подготовки Марка и его умения просчитывать нештатные ситуации. Когда после двухлетнего перерыва строительство «Красного Октября» возобновилось, Рамиус знал, что будет назначен его командиром. Он принял участие в разработке новой движительной системы и в обстановке абсолютной секретности провёл испытания уменьшенной модели подлодки на Каспийском море. Он обратился с рапортом об освобождении его от занимаемой должности, чтобы посвятить всё время строительству и оснащению «Красного Октября», набору и подготовке офицерского состава для этой гигантской подводной лодки, чтобы как можно быстрее ввести её в строй. Командующий Краснознамённым Северным флотом, не лишённый человеческих чувств и плакавший на похоронах Натальи, удовлетворил эту просьбу.

Рамиус уже знал, кого из офицеров выбрать на будущий ракетоносец. Каждый из них являлся выпускником «Вильнюсской академии», а многие были и «сыновьями» Натальи и Марка. Все эти люди были обязаны Рамиусу своим опытом и положением; все проклинали неспособность своей страны строить подводные лодки, достойные настоящих подводников; все, вступив в партию, ещё больше разочаровались в советской власти, убедившись, что для дальнейшего продвижения по службе нужно поступиться принципами, продать душу и тело государству, превратиться в высокооплачиваемых попугаев в чёрных кителях, для которых каждое партийное выступление было неотделимо от изнурительного самоконтроля. Для большинства этих офицеров унизительное членство в партии не принесло ожидаемых плодов. На флоте существовало три пути для успешной служебной карьеры. Офицер мог стать замполитом и превратиться в парию, презираемого остальными. Мог стать умелым навигатором и рассчитывать на место командира подлодки. Наконец, мог приобрести техническую специальность, что сулило положение и немалые деньги, но в этом случае командование кораблём ускользало от него. Стармех на военном судне мог быть по воинскому званию выше командира, но все равно оставался подчинённым.

Рамиус обвёл взглядом офицеров, сидевших за столом. Большинству путь наверх был заказан, несмотря на очевидный опыт и членство в партии. Двое вышли из доверия из-за незначительных проступков в молодости – в одном случае даже в возрасте восьми лет. Командир ракетной боевой части был евреем, и хотя его родители являлись верными членами партии, верящими в торжество коммунизма, ни им, ни их сыну не доверяли. Старший брат другого офицера протестовал против ввода советских войск в Чехословакию в 1968 году и навлёк несчастье на всю семью. Мелехин, старший механик, равный с Рамиусом по воинскому званию, не сумел продвинуться дальше просто потому, что командование предпочитало держать отличного офицера в должности командира боевой части подлодки, что требовало глубоких знаний и опыта. Бородин, вполне готовый принять командование кораблём, однажды обвинил замполита в гомосексуализме, а тот был сыном начальника политуправления Северного флота. Словом, у каждого офицера для государства был свой порок.

– А если нас обнаружат? – спросил Комаров.

– Сомневаюсь, что даже американцам это удастся при работающей гусенице. А уж нашим подлодкам не по зубам. Не забывайте, друзья, что я принимал участие в проектировании и строительстве этого корабля, – напомнил Рамиус.

– Что с нами будет? – пробормотал офицер-ракетчик.

– Сначала нужно выполнить главную задачу. Офицер, который заглядывает слишком далеко, спотыкается о шнурки собственных ботинок.

• Предыдущая
• 12/136
• Следующая