И корабли штурмовали Берлин - Григорьев Виссарион Виссарионович - Страница 49

Потом Рокоссовский, улыбнувшись, сказал:

— А с вас, между прочим, опять причитается…

И вручил мне орден Ушакова II степени.

— Первый раз его вижу. Очень красивый, — заметил Константин Константинович, рассматривая орден. — Желаю вам больших успехов!

Насколько я понял, прошлая награда была за боевые действия на Припяти, эта — за Березину. Щедро награждала нас Родина в то победоносное лето.

Головной эшелон с кораблями бригады Лялько (ставшего уже капитаном 1 ранга) отбыл из Пинска 4 сентября. Вместе с кораблями следовали их экипажи, а также боеприпасы, горючее. Эшелоны формировались по принципу тактической целостности: в каждом были бронекатера, тральщики, полуглиссеры, хозяйственные команды, средства связи — сразу прибывало полноценное подразделение, способное вести боевые действия.

Балакирев, возглавивший оперативную группу штаба, развернул флагманский КП недалеко от Малкиной Гурны, в доме бежавшего с гитлеровцами помещика. Затем туда перебрались мы с начальником политотдела В. И. Семиным (он замещал члена Военного совета, вызванного на совещание в Москву), а начальник штаба вернулся в Пинск командовать отправкой эшелонов.

С заместителем начальника гидроотдела капитан-лейтенантом В. П. Греком и начальником маневренной партии лейтенантом Михаилом Дугиным я и Семин объехали по берегу всю трассу предстоящей проводки кораблей к линии фронта. Гидрографы показывали особенно коварные или наиболее характерные перекаты. А уровень воды все понижался — осень стояла сухая.

Расспрашивали о реке местных жителей. Всюду находился кто-нибудь, говорящий хоть немного по-русски. И о Буге мы слышали одно и то же: даже в более дождливые годы судоходен он тут лишь с весны по июнь.

У большого переката за взорванным мостом я вышел на рыбацкой лодке на середину реки. Как часто бывает на отмелях, река здесь резко расширялась. А глубину не требовалось и мерить — лодка чиркала о грунт, и проще было отталкиваться шестом, чем грести. Довольно быстрое течение перемывало легкий, мельчайший песок. То, что он такой мелкий и подвижный, а течение быстрое, особенно удручало: каким способом ни углубляй фарватер, его тут же будет заносить.

До глубокой ночи обсуждались практические вопросы спуска кораблей на воду и дальнейшие наши действия. На ФКП находились начальник оперативного отдела Колчин, флагмех Ионов, начинж Белявский, начальник БОСО Кобылинский, гидрографы во главе с Греком и вызванный из Киева опытный судоподъемник инженер-капитан Трощенко. Это был как бы полевой штаб начинавшейся операции — не боевой в прямом смысле слова, однако требовавшей не меньшей, чем бой, воли к победе, напряжения всех наших сил.

Особенно ответственная роль отводилась гидрографам. Именно они, знатоки законов, по которым живут реки, должны были наметить тактику преодоления каждого переката. И потому командиром созданного отряда проводки был назначен капитан-лейтенант Виталий Павлович Грек. В его распоряжение кроме двух маневренных гидрографических групп с лоцманскими функциями выделялись взвод саперов и взвод строительной роты, команда минеров с легководолазным снаряжением, связные полуглиссеры, автомашины.

Само собой разумелось, что в расчистке пути для кораблей будут всюду, где понадобится, участвовать их экипажи. И уж конечно, все на прибывавших кораблях думали о том, как ускорить их проводку. Степану Максимовичу Лялько (командир бригады прибыл с первым эшелоном) было приказано немедленно докладывать все дельные предложения офицеров, старшин и краснофлотцев, поощрять активный поиск способов форсирования перекатов.

Спуск кораблей на воду проходил без каких-либо осложнений. Сказывался и опыт перебазирования с Волги, и то, что имелся мощный кран. Но лишь после разгрузки второго эшелона мы смогли начать проводку. Задержала ее прежде всего расчистка прохода между обломками разрушенного моста. Отряд проводки тем временем производил опыты, пока не особенно успешные, по углублению фарватера на перекатах всеми имевшимися средствами.

Экипажам речных кораблей вообще-то не привыкать к отмелям, перекатам, крайне узким фарватерам. На притоках Припяти не раз бывало, что команда бронекатера, который не мог иначе развернуться на обратный курс, в полном составе прыгала за борт и на руках заносила нос или корму корабля. Многие надеялись, что какие-то простейшие способы преодоления навигационных трудностей выручат и на Буге.

Попробовали применить прием, удававшийся на других реках: бронекатер форсирует мелкое место на полном ходу, как бы взлетая на поднятой им же и обгоняющей его волне. Но тут из этого ничего не получилось. Слишком велик был первый перекат, а полоса относительно больших глубин пересекала его извилисто, и катер не мог выписывать на полном ходу такие зигзаги. В результате только забивалась песком система охлаждения моторов и ломались лопасти гребных винтов.

Как и следовало ожидать, на песчаном перекате не удавалось проложить приемлемый фарватер взрывами — его мгновенно замывало. Безуспешными оставались попытки гидрографов воздействовать на реку струенаправляющими запрудами. Такой способ известен исстари: вдоль фарватера расставляют под определенными углами плетеные щиты, которые, подобно экранам-отражателям, направляют речные струи на размыв перекатов. Но дело это тонкое, требует особой интуиции и глубокого знания характера реки, ее повадок. А гидромониторы из Киева еще не привезли, да и нельзя было полагаться только на них.

Не буду перечислять всего, что мы испробовали за первые три дня. Но провести через перекат хотя бы один бронекатер или тральщик не смогли. Положение создавалось тревожное. Была приостановлена выгрузка четырех двухбашенных бронекатеров (эти новые корабли, присланные нам к концу боев на Припяти, имели осадку на 30 сантиметров больше остальных). Пришлось дать телеграмму Балакиреву с приказанием задержать в Мозыре эшелоны 2-й бригады. Было решено повторно послать рекогносцировочную группу в район Праги-Варшавской.

Мысли о том, что флотилия не попадет на Вислу, я не допускал, но думать о запасных путях, резервных вариантах решения задачи был обязан. А три дня бесплодных попыток сладить с первым бугским перекатом запомнились на всю жизнь. И, наверное, не мне одному.

Бывают выходы из трудных положений, которые потом, после того как они уже найдены, начинают казаться самыми естественными. И тогда спрашиваешь себя: как же не додумались раньше? Не помню, кто первым сказал вслух: «Нет фарватера — и не надо, протащим волоком!» Но это действительно был выход, к которому мы так или иначе пришли бы. А додуматься раньше помешало, очевидно, то, что волочить корабли по перекатам все-таки небезопасно. Чтобы решиться на такое, не предусмотренное никакими инструкциями действие, надо было убедиться в непригодности остальных способов и осознать неизбежность каких-то издержек, повреждений — без них теперь уже не обойтись.

Так пришлось днепровцам воспользоваться опытом далеких предков, которые на древнем водном пути «из варяг в греки» перетаскивали свои ладьи из одной реки в другую. Нам предстоял волок не по суше, а по мелкой воде, но проку от нее, несмотря на попутное течение, было мало. А техника, к которой прибегли на первых порах, вероятно, не особенно отличалась от той, какой пользовались в стародавние времена. Двадцать матросов крутили на берегу самодельный деревянный ворот — примитивную «катеринку», и корабль медленно, со скрипом и скрежетом, увязая в речном грунте, полз вперед.

Первый бронекатер тащили через перекат четыре часа — с остановками для замены обрывавшегося троса, для переноса конца на следующую «катеринку», а также чтобы флагманский механик Ионов мог удостовериться, что корпус катера выдерживает такое передвижение (повреждения были, однако, в пределах терпимого). Командовал пробным перетаскиванием бронекатера через большой перекат капитан 1 ранга Лялько. Мы с Семиным и весь «полевой штаб» наблюдали за работой издали, чтобы ему не мешать.