И корабли штурмовали Берлин - Григорьев Виссарион Виссарионович - Страница 18

Выслушав первое донесение, контр-адмирал Абрамов сказал:

— Ну что ж, будем встречать «гостей». Передавайте сигнал!

Считая, что встреча с главными силами речной дивизии раньше или позже должна произойти, мы в штабе прорабатывали возможные ее варианты. И был установлен особый сигнал (известный и во взаимодействующих с нами армейских частях), предупреждавший о приближении вражеских мониторов. По нему требовалось изготовиться к бою не только с самими мониторами. Их выход мог, например, прикрывать решительную, крупномасштабную попытку противника переправить на наш берег сухопутные войска.

Для удара по прорывающимся мониторам предусматривался вызов морских бомбардировщиков. Однако сейчас это отпадало; самолетам, базировавшимся под Одессой, уже не хватило бы светлого времени (возможно, с расчетом на это корабли, так тщательно прятавшиеся от нашей авиации, и вышли в предсумеречный час). Но эскадрилье флотилии до цели было недалеко, и капитан Коробицын получил приказ готовить все до единого истребители к вылету на штурмовку.

У артиллеристов вступила в действие плановая таблица боя, разработанная вместе со штабом Чапаевской дивизии для координации огня ренийской группы кораблей, 724-й батареи и 99-го гаубичного артполка. Согласованные действия корабельной, береговой и полевой артиллерии ужо помешали врагу форсировать Дунай, помогли закрепиться на правом берегу нашим десантникам. Теперь надо было общими силами нанести сосредоточенный огневой удар по быстро движущимся кораблям.

Для береговой батареи цель была досягаема почти с момента обнаружения, и она открыла огонь первой. Орудия наших мониторов и полевые гаубицы включались в огневой налет на пределе своей дальнобойности. На НП 724-й, выгодно расположенном, находились и артразведчики гаубичного артполка.

Огнем управляли умелые командиры. Смелый Кринов, если бы не удалось задержать врага иначе, не остановился бы и перед тем, чтобы, невзирая на неравенство калибров и брони, вывести три своих монитора навстречу четырем неприятельским и бить по ним в упор. И все же, зная, каковы эти мониторы, невозможно было исключить прорыв их и к Рени, и к Измаилу.

До этого, однако, не дошло. И события развивались столь скоротечно, что, если бы, допустим, командующий захотел сам или поручил мне понаблюдать за ходом боя, мы не успели бы добраться с ФКП ни до какого НП.

Донесения от капитан-лейтенанта Кринова, от командира 724-й батареи капитана Спиридонова, с берегового поста — от кого по телефону, от кого по радио открытым текстом (тут уж было не до зашифровывания) — поступали каждые две-три минуты. Мы не ждали, что вот-вот узнаем о потоплении вражеских кораблей — они обладали высокой живучестью. А нанесены ли им повреждения и какие, могло выясниться не сразу. Но важно было, как ведет себя противник, как реагирует на наш огонь, где находится.

Минут восемь — десять в донесениях повторялось: «Колонна мониторов продолжает идти вниз». Конечно, за это время корабли, хотя их движение и ускорялось течением, могли пройти не так уж много. Если считать не по прямой, а по фарватеру, делающему выше Рени большие изгибы, они были еще довольно далеко от устья Прута и пограничного участка Дуная, ставшего линией фронта. Сюда они, вероятно, рассчитывали подойти, когда будет смеркаться. И к четырем мониторам, шедшим из Галаца, здесь могли присоединиться те два, что укрывались под Тулчей.

По приближавшимся кораблям вели огонь с берега и с воды уже все орудия, достававшие до них из района Рени.

Колонну мониторов проштурмовали «ястребки», часть которых сбросила 100-килограммовые бомбы. Пора было решать, что делать, если не сможем остановить вражескую речную дивизию до выхода ее к нашему переднему краю.

Но вот ренийский пост СНиС передал: «Корабли противника резко замедлили ход». А минуту спустя — новое донесение: «Корабли поворачивают назад…»

Мы не спешили этому поверить. Наблюдатели на посту могли ошибиться: им мешали разрывы снарядов. Но сомнения рассеял четкий, уверенный доклад с 724-й батареи: «Мониторы повернули все вдруг и легли на обратный курс». Поворот «все вдруг» означает, что идущие в строю корабли по сигналу флагмана меняют курс одновременно, все сразу. В данном случае так был совершен поворот на 180 градусов — каждый из мониторов развернулся на месте, и вся колонна, набирая ход, пошла обратно к Галацу, сопровождаемая — пока позволяла дистанция — огнем нашей артиллерии.

Что же произошло? Что заставило эти речные броненосцы повернуть назад, еще не имея, по-видимому, тяжелых повреждений? И в чем все-таки состояла их первоначальная задача?

Не на все эти вопросы мы находили исчерпывающий ответ. Кто-то высказал предположение, не был ли выход речной дивизии некой демонстрацией. Но что она могла противнику дать?

Как бы там ни было, расчеты операторов показали (и это подтвердили данные визуального наблюдения): мониторы повернули, не дойдя до минного заграждения, поставленного нашими бронекатерами поперек фарватера 24 июня.

Противник знал о нем — оно ставилось у него на виду. И, быть может, уже понял, что заграждение неплотное, наметил, где безопаснее его форсировать. Однако, попав под сосредоточенный огонь нашей артиллерии, эффективность которого должна была возрастать с каждым километром, подвергшись штурмовке с воздуха и имея основание ожидать ее повторения (при первой мы не потеряли ни одного самолета, были лишь пробоины в плоскостях), враг, очевидно, все-таки не решился преодолевать в такой обстановке невидимый минный барьер. А потом ведь пришлось бы форсировать его вновь, после боя, который еще неизвестно как мог окончиться.

Так объяснили мы себе в конце концов поведение противника. Кстати, на мониторах, по данным нашей разведки, находились при румынских командирах немецкие офицеры, фактически диктовавшие все важные решения.

Главные силы неприятельской речной дивизии больше ни разу не показались ниже Галаца за все время боев на Дунае. Попытка выдвижения их к переднему краю, прорыва к Рени или Измаилу не повторилась. Однако тогда мы считали ее повторение вполне вероятным. И потому поставили еще одно заграждение — почти напротив Рени, от середины фарватера к правому берегу. А в то заграждение, перед которым мониторы повернули назад, мины были добавлены.

Одной из целей сорвавшегося выхода румынских мониторов к фронту могло быть уничтожение ренийской группы кораблей капитан-лейтенанта Кринова. Скованная в отношении маневра, но остававшаяся на передовом рубеже с выгодными огневыми позициями, она стала для врага как бельмо на глазу.

Держать здесь корабельный отряд было важно для содействия сухопутным частям, оборонявшимся как на Дунае, так и на Пруте, для того чтобы не давать врагу переправляться на левый берег и не пускать в низовья Дуная его речную дивизию.

Группа Кринова — три монитора, отряд бронекатеров и два тральщика — с первых минут войны находилась под вражеским огнем. Кораблям пришлось спешно менять стоянки уже на рассвете 22 июня, а потом — по нескольку раз в сутки. Они маскировались в нависавших над водой зарослях, дерзко подходили под откосы правого, чужого, берега Прута. Но противник засекал и новые стоянки кораблей (мы считали — с помощью звукометрических средств). Пока не требовалось открывать огонь, на мониторах не включались никакие механизмы, не выходили в эфир рации. И все же каждые четыре — шесть часов корабли подвергались очередному огневому налету. Кроме тяжелой артиллерии из Исакчи и Галаца по ним била плавбатарея из задунайского озера Крапина.

В этих сложных условиях, маневрируя на коротком участке Прута (менее чем в километре от устья его перегораживали фермы моста, взорванного румынами еще в 1940 году), ренийская группа проявляла постоянную боевую активность. Была подавлена опасная для кораблей батарея, ликвидирована система наблюдательных постов противника за Прутом. Бронекатера выходили на минные постановки, несли по ночам дозор. Корабельная артиллерия во взаимодействии с береговой и полевой пресекала попытки врага форсировать Дунай, а также и Прут в его низовьях, у Журжулешты.