Тени (СИ) - "Never Died" - Страница 73

Джеймс совершенно не ожидал, что к нему обратятся. Он не прерывал негодования друга, но это не означало, что он согласен со всем, что прозвучало. Да, слизеринцы в большинстве своем действительно такие, как описывал сейчас Дилан, но не Оливер. Про него Джеймс такого сказать не мог. Да, может, Сноу слегка высокомерен и, конечно же, язвителен, но это явно не то, что Джексон имеет ввиду.

Дил уставился на Поттера, ожидая ответа, и Джеймс неопределенно передернул плечами, надеясь, что этого будет достаточно.

- Конечно, нет, - интерпретировал по-своему его жест Дил. – Нет, ты только глянь на него, Джеймс, он же постоянно во всем нас обвиняет. А сам дак святой, можно подумать. Нимб над головой. Вспомни, как он злился, когда мы рассказали Макгонагал о его Миргурде? И не хотел брать тебя с собой в библиотеку. Да он нас вообще ни в грош не ставит.

Джеймс старался не слушать друга, но это было сложно – тот бормотал под самым его носом. Он уже понял, чего добивался Дил – настроить его против Оливера.

- И это надо же, сам упустил капюшона, а я во всем виноват. И это притом, что он сидел в теплицах с моей девушкой.

Видимо, последний факт был самым весомым по мнению Дила. Джеймс вздохнул. Так он не сможет сосредоточиться для заклинания, пока друг ворчит поблизости.

- Нам нужно перестать с ним общаться, Джеймс, - наконец, уверенно заявил Дилан, подводя итог своим гневным тирадам. – Он использует нас. Хватит. Нужно послать его к черту. Без него было лучше.

Джеймс опустил глаза. Он уже почти не помнил, каково это, когда Оливера не было с ними. Он так привык к Сноу, что даже перестал обращать внимание на его факультет.

- Не скажешь ничего? – прозвучал удивленный голос друга. Джеймс взглянул на него и, набрав в грудь воздуха, вздохнул:

- Оливер с нами, Дил. Пора тебе с этим смириться.

Дилан обиженно поджал губы и отвернулся. Но сейчас его не стоило трогать, пусть немного позлиться и успокоиться. Джеймс не сомневался, что уже к концу занятий друг вновь будет болтать с ним как ни в чем не бывало. Поэтому, воспользовавшись отсутствием бормотанья, он перевел взгляд на Мию – вместо синих искр она теперь создавала белые, мысленно произнес заклинание и пораженно уставился на красивый ровный фонтан полуметровой высоты, вырвавшийся из его палочки.

- Мистер Поттер, - раздался голос профессора Флитвика, и спустя миг сам он материализовался рядом с Джеймсом, - хорошая работа.

После урока Джеймс вместе с однокурсниками вышел из класса. Большинство из них были мокрыми, потому что время от времени чей-то фонтан воды из палочки неизменно бил не в ту сторону.

Когда Джеймс, слушая анекдоты Ньюта, вместе с ним и другими ребятами, свернул в другой коридор, кто-то вдруг схватил его за руку, повыше локтя, и рывком потянул назад. Поттер уже потянулся к палочке, как над ухом раздался шепот:

- Тише, это я.

Захват на руке ослаб, но чужие пальцы не исчезли. Джеймс оглянулся, прижав свободную руку к сердцу, которое, казалось, вот-вот могло выскочить из груди.

- Черт, Оливер, - выдохнул он. – Никогда больше так не делай, понятно?

- В следующий раз заору на весь коридор, чтобы все слышали.

В серых глазах не промелькнуло ни тени насмешки. Оливер прямо смотрел на Джеймса, и тому казалось, что от таково взгляда у него переворачивается душа. Желания спорить не осталось – очевидно же, что Сноу сейчас не до этого. Что-то стряслось, потому что он слишком серьезен.

- Надо кое-что рассказать, - негромко произнес слизеринец, по-прежнему не выпуская руку Джеймса, будто тот собирался сбежать.

Шаги и звуки голосов гриффиндорцев удалялись и стали почти не слышны.

- Если ты про то, как вы ловили капюшона в теплицах, то я знаю, - все-таки понизив голос, ответил Джеймс. На всякий случай. – Роза мне утром рассказала.

Оливер не выглядел ни капли удивленный словами Поттера. И Джеймс с опозданием подумал, что действительно ничего необычного тут и нет. Логично, что такие события сестра и друг не стали бы от него скрывать. Но ведь вот же Оливер, здесь и сейчас хочет ему что-то сказать. Значит ли это, что речь пойдет о чем-то другом?

- Не об этом, - словно прочитав его мысли, сказал Оливер и, наконец, отпустил руку Джеймса для того, чтобы вытащить из кармана свернутый пополам мятый листок. – Это пришло мне сегодня утром.

Он протянул бумагу, Поттер взял и развернул ее. Это оказалось письмо. Правда, судя по состоянию листа, кто-то от души помял его, должно быть, резко сжав в кулаке. Строчки, выведенные почерком, который Джеймсу уже доводилось видеть однажды.

«Оливер!»

Джеймс сразу же отметил это новое обращение. В прошлом письме Мэтью Сноу звал своего внука исключительно «Олли».

«Кто-то ищет сердце Тьмы? Оно в Хогвартсе? Не смей влезать в это, слышишь? Ты даже не представляешь, насколько это опасно! Ты не понимаешь, с какой силой связался, и всё это может закончиться ужасно для тебя и всех, кто тебе помогает.

Пожалуйста, прошу тебя, Оливер, оставь это. Я знаю, тебе это кажется важным, но ты не должен этим заниматься.

И да, мне печально слышать, что ты подозреваешь меня во Тьме. Я отдал всю свою жизнь и всех своих друзей на борьбу с ней, я знаю, о чем говорю, и лишь хочу оградить и защитить тебя. Говорить больше в письме я не могу, но надеюсь, что ты прислушаешься к моему совету. А в рождественские каникулы я жду тебя в гости, и мы обо всем поговорим.

Мэтью Сноу».

Джеймс поднял глаза от письма. Перед его мысленным взором предстал Оливер, читающий данные строки, а после, стиснув зубы, в гневе и отчаянии сжимающий в кулаке несчастный листок бумаги. Но настоящий, реальный Оливер стоял напротив и ждал от него чего-то.

- И… – Джеймс кашлянул, прочищая горло, - ты веришь ему? Что он непричастен?

- Не знаю, - устало ответил Оливер и прислонился плечом к стене, скрестив при этом руки на груди. – Я бы хотел, но… Может, он и не человек в капюшоне, но он что-то скрывает. Я чувствую это. Его ложь.

- Может, он боится писать в письме все, что знает, - предположил Джеймс, возвращая Сноу письмо. – Зимой он все тебе расскажет.

Оливер покачал головой.

- До Рождества еще два месяца. Слишком долго. И, честно, я не уверен, что он и тогда скажет мне всю правду, - короткий горький смешок сорвался с губ Сноу, и Джеймс так ярко ощутил его досаду, что ему стало не по себе. – Не знаю, смогу ли я теперь доверять ему.

Джеймс открыл рот, но лишь глотнул воздуха. Он не знал, что сказать, но очень хотел найти те слова, что могли бы утешить Оливера. Помочь ему. Потому что Джеймс вдруг ясно представил, что было бы, окажись его дедушка хранителем тайн о Тьме и подозреваемым в убийстве. Это ужасно. И Оливер заслуживал сочувствия. Тем более, судя по всему, что Джеймс когда-либо слышал, для Сноу его дедушка был очень близок, наверное, даже ближе родителей. И вот сейчас именно этот человек разбил доверие слизеринца на осколки.

Но Джеймс никогда не был силен в утешительных фразах или поучительных историях, которые можно было поведать в подходящий момент. А потому он просто протянул руку и положил ладонь на плечо Оливера, большим пальцем коснувшись его шеи. И, может, этот жест был лучше любых слов.

***

У Розы был очень тяжелый день – нумерология, сдвоенное зельеварение, трансфигурация и после обеда защита от Темных искусств. И девушке было очень сложно сосредоточиться на уроках, потому что мысли ее занимали совсем другие вещи. Это невероятно, как близки они вчера были к тому, чтобы узнать, кто скрывается под капюшоном. И в этот раз это не была галлюцинация. Тот человек был настоящим, и если бы только все сложилось немного удачней (Роза старалась не думать, если бы не пришел Дил). Как только девушка вспоминала полное отчаяния и досады лицо Оливера, и ей тут же становилось физически больно. И в придачу к этим мыслям примешивались и те, что были о ссоре с Диланом. На самом деле за все время, что Роза встречалась с Джексоном, они ни разу не ругались. Да, порой она резко одергивала его, когда он начинал нести совсем уж околесицу по ее мнению, чаще всего касающуюся студентов Слизерина, но всё это было не достаточно серьезно, и уже через пару часов они общались, как раньше. Но вчера всё вышло по-другому. Роза действительно разозлилась на Дила за то, что тот спугнул человека в капюшоне, а, когда он начал орать что-то про Оливера, и вовсе вышла из себя. Даже сейчас, за завтраком, она все еще чувствовала то темное недовольство своим парнем. И не готова была бежать и просить прощение, тем более что виноватой себя не считала. Может, в какой-то степени ей даже стало легче, когда она сумела признаться в этом самой себе. Но самое печальное и пугающее во всем этом было то, что Роза не была уверена до конца, что вообще хочет мириться.