Ноа (ЛП) - Ди Кара - Страница 7

От этого я чувствовал тошноту. Я не чувствовал себя на сорок. Я хотел, чтобы мне снова было семь. Хотел спрятаться к чёртовой матери. Или напиться до состояния комы и никогда не просыпаться.

Казалось, не прошло никакого времени, и я оказался на подиуме. На секунду я побледнел, видя всех этих людей, на которых не было лица. Может быть, действовать без сценария было плохим вариантом, но у меня никогда хорошо не получались написанные речи.

Я поправил галстук и прочистил горло. Здесь было жарко, или, возможно, дело было просто во мне.

Оглянувшись назад, я увидел фотографии, которые мы увеличили и поставили в рамки. Мама, папа, Миа, Джеймс, Джей Джей, Линда. Их улыбающиеся лица.

«Какого чёрта мне говорить?»

Ничего не осталось.

Так что я оттолкнулся от этого.

— Говорят, жизнь продолжается, — сказал я, слегка поднимая микрофон. — Просто в этот момент я не вижу, каким образом. Моя семья всегда была рядом со мной, даже когда нас разделяли океаны. Каждый из них играл огромную роль в моей жизни, так что у меня нет любимого воспоминания. У меня их сотни, — я сделал паузу, невидящим взглядом глядя на речь, которую кто-то передо мной забыл. — Они должны быть здесь. И… — мне пришлось снова прочистить горло. — И теперь, когда их нет, цель вроде как исчезла.

Мне всегда так чертовски нравилось делиться чем-нибудь со своей семьёй. Мои страсти были только моими, но они поддерживали меня. Раньше. Раньше, раньше, раньше. С их гибелью я понятия не имел, как сохранять мотивацию.

— Наверное, это эгоистично, что я нуждаюсь в них ради себя, — я почесал голову. — Но всё так, как есть. Я буду скучать по мелочам. Как Джей Джей и Линда звонили мне по Скайпу, чтобы рассказать о футболе и об уроках танцев, как я ругался на свою сестру из-за всего, как смотрел игры с папой… — я с тоской улыбнулся и провёл рукой по лицу. — Они делали всё стоящим, и я буду скучать по ним больше, чем могу сказать.

Я выдохнул и вернулся на своё место, игнорируя всех, кто пытался поймать мой взгляд. Мне надоело внимание. Надоел этот костюм и галстук, который меня душил. Надоела ответственность.

Просто всё надоело.

Священник прочитал что-то из библии, и я закрыл глаза и наклонился вперёд, поставив локти на колени. Если бы мне разрешили вставить беруши, я бы их попросил. Мне нужно было, чтобы этот день закончился.

Слава богу, после этого мы расходились. В доме родителей будет ужин для ближайшего круга, но ничего такого большого.

— А теперь, пожалуйста, сцена твоя, Джулиан, — сказал священник, что привело меня в чертовское замешательство.

Я посмотрел через плечо на Дэниела, приподняв бровь.

— Я тебе не говорил? — прошептал он.

Нет, уж точно не говорил. Очевидно, я не был против. Если Джулиан хотел сказать что-то о нашей семье, отлично — молодец. Я просто думал, что это не в его стиле.

Это был ребёнок, который последние две недели громил их дом в Берлине, если верить словам помощника Джеймса. Он не отвечал ни на какие звонки; ему было плевать.

Но Джулиан не пошёл на подиум, как остальные из нас. Он направился к пианино, которое стояло в стороне.

Я выпрямился на сидении и скрестил руки на груди.

Я вспомнил, что Миа говорила мне, что у него две специальности. Может, музыка была одной из них.

Джулиан ничего не сказал. Он закатал рукава своей белой рубашки, и как только его пальцы мягко коснулись клавиш, я услышал, что это за песня. «Mad World». Если он сыграет её хорошо, он меня разрушит.

Он пел тихо, с намёком на британский акцент. Если я не ошибался, я дразнил его из-за того, что его акцент изменился, когда они переехали в Германию. Сейчас его голос был просто ударом под дых. Тихий и мягкий, но ясный и грубый. Я не ожидал ничего из этого.

Такие песни… они провоцировали воспоминания и эмоции, и я уже был близок к переломной точке. Я не хотел быть в окружении людей, когда переступлю эту грань, что было неизбежно.

Он продолжал, немного задыхаясь, пел об утоплении своих печалей и об отсутствии завтрашнего дня, и это заставило меня задуматься, переступил ли он тоже ту грань. Потому что первое, что приходило на ум, было разрушительными вещами.

Для относительно короткой песни, казалось, будто Джулиан играет вечность. Я всхлипнул и потёр глаза. Ему нужно было прекратить, чёрт возьми. Он не только хорошо сыграл; он был чертовски талантливым. Его пальцы безупречно танцевали по клавишам, и его голос… Господи.

Этому парню было больно.

Я проходил через чистилище, но… чёрт возьми. Несмотря на то, как близок я был с нашей семьёй, он видел большинство из них каждый день. Он был молодым и потерял своих маму, папу и младших брата и сестру. Плюс, бабушку и дедушку.

Взглянув на родителей Джеймса, я задумался, могут ли они поддержать Джулиана. Они были не в себе, скорбя по своему сыну, невестке и двум младшим внукам. Куда Джулиан поедет после этого? Обратно в Берлин?

Я был уверен, что у него там друзья, но как же семья?

Не важно, как он вёл себя сегодня раньше, моим долгом по отношению к себе и к моей сестре было поговорить с ним.

После службы в церкви я был истощён, и когда мы вернулись в дом моих родителей, первым делом я налил себе выпить.

К чёрту, что подумают остальные. Здесь были только родители Джеймса, мои друзья, Джулиан и два папиных брата со своими жёнами. Но к счастью, казалось, никто ещё не думал, что я превратился в алкоголика. Пока женщины собрались на кухне, чтобы разложить еду, которую мы заказали, мужчины оказались в гостиной со стаканами виски.

— Ты хорошо справился, сынок, — сказал мне один мой дядя. — Организовал всё это сегодня… Эбигейл и Фрэнк гордились бы тобой.

Я подошёл к окну и выпил половину стакана.

— Я мало что сделал. Благодарите Софи и Дэнни, — на улице было темно, но я был уверен, что вижу на заднем дворе движения. К древнему дереву были привязаны качели, и я готов был поспорить, что там был Джулиан. По дороге в дом он держал всё в себе, не особо разговаривая.

Нам повезло в том, что касалось репортёров. После службы у церкви ждала только пара людей. С ним легко было разобраться, но, может быть, на Джулиана это повлияло негативно. Я не знал.

Я ослабил галстук и снял его.

Я не буду жаловаться, если больше никогда не придётся его надевать.

Мои дяди рассказывали Теннисону и Дэнни о молодости моего отца, и мои друзья тоже могли поделиться парой историй, например, о моём дне рождения, где они впервые познакомились с папой. С меня этого хватило, и мне нужен был воздух, так что сейчас было хорошее время поиграть в хорошего дядю, которым я должен был быть, и проверить Джулиана.

Сняв свой пиджак, я открыл дверь на террасу и вышел на улицу. Здесь не было жары Калифорнии, к которой я привык; это было идеально. Свежий воздух. Я расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и, наконец, смог дышать.

Я пнул футбольный мяч, попавшийся на дороге, оповещая Джулиана о своём присутствии.

— Еда почти готова, если ты голоден, — я с ворчанием сел рядом с ним, старые качели скрипнули.

— Я не голоден, но спасибо, — он смотрел в никуда. Я не мог ясно видеть черты его лица, но его глаза блестели от света в доме.

Я тоже уставился вперёд, наслаждаясь тишиной. Я увидел, когда Софи и жена моего дяди вышли в гостиную. Наверное, объявили, что ужин готов.

— Ты остаёшься с Джеральдом и Труди? — спросил я.

Он пожал плечами.

— Пока да.

А что потом? Мы не так хорошо знали друг друга, но не казалось здоровым то, что он уедет один. Даже в двадцать три он был слишком молод. Было нелегко лишиться всего, что имел.

— Тебе нужно, чтобы я был здесь, для адвокатов и прочего? — спросил он. — Я не уверен, что могу с этим справиться.

Я покачал головой.

— Ничего особо решать не нужно. Не считая дома, я переписываю всё на твоё имя.