Ноа (ЛП) - Ди Кара - Страница 5

Выпив ещё, я слушал репортёров и экспертов, которых уже пригласили в студию. Никаких выживших — это было отстойно. Видео показывало большую зону разрушений. Повсюду обломки. Эксперты предполагали причины, основываясь на том, как самолёт упал и сколько было огня.

«И это у меня был плохой день?» Я чувствовал себя придурком. Ныл из-за того, что мне изменили, когда были разрушены целые семьи.

— Господи, — произнёс ближайший ко мне мужчина. — Мой партнёр должен был лететь этим рейсом, но его задержали. Не добрался даже до Филадельфии, прежде чем самолёт взлетел.

— Что? — я нахмурился, глядя на экран. Филли — Орландо? Маршрут был таким?

Я откашлялся, когда из моего желудка к горлу поднялся внезапный порыв тошноты, но я сглотнул его и покачал головой. Это ничего не значило. Каждый день в одни и те же города летало несколько рейсов. Учебный год только закончился; семьи по всей стране летели в Дисней.

Я достал телефон, чтобы проверить подробности рейса в сообщении, которое прислала мне мама, когда они забронировали билеты. Я помнил только название авиалинии и теперь не хотел проверять новости, чтобы сравнить, совпадают ли они.

В моей голове крутился номер рейса, и я напрягся и посмотрел на экран телевизора. Над районом, усыпанным огнём, дымом и обломками, летал вертолёт.

Было только два куска обломков, достаточно больших, чтобы там были люди, но они были уничтожены огнём. Крупные планы показывали обугленные сидения, расплавленную пластмассу… чёрт. Люди. Или угли.

Журналист повторил, что выживших нет, как раз когда на экране снова показали номер рейса.

У меня внутри всё оборвалось.

Натиск эмоций был таким быстрым и так ударил мне в голову, что я сначала хохотнул. Мой мозг не мог это осознать. Этого не могло быть. Ни за что. У меня на глаза навернулись слёзы. Я допил остатки выпивки, а затем снова рассмеялся.

«Этого не может быть».

Один из бизнесменов посмотрел на меня с неодобрением, и меня это разозлило.

— Я могу вам чем-то помочь, чёрт возьми? — огрызнулся я.

Началась пульсирующая головная боль, и когда я повернулся обратно к экрану, у меня перед глазами всё двоилось. Чёрт. Выживших нет, выживших нет. К горлу поднялся ком. Мои ладони похолодели и вспотели.

«Почему номер рейса совпадает?»

— Боже, — я зажмурился, чувствуя себя растерянным и подавленным. «Этого не может быть». Эта новость была из таких, какие видишь и сочувствуешь родственникам погибших.

У меня дрожали пальцы, пока я искал в телефоне номера моих родителей, сестры и зятя. Я едва видел цифры и качался на сидении. Схватившись за барную стойку, я нажал кнопку вызова и прижал телефон к уху.

Мама ответит.

— Привет, это Эбигейл Коллинз. Сейчас я не могу подойти к телефону…

Чёрт.

Следующий номер.

Я попробовал набрать Миа и сразу же услышал её звонкий голос, которым она говорила что-то по-немецки.

Американский номер моего зятя.

— Вы дозвонились до Джеймса Хартли. Пожалуйста, оставьте сообщение или свяжитесь с моим ассистентом по номеру…

— Ноа?

Я пробовал звонить им всем, снова и снова, но никто не брал чёртову трубку.

— Ответьте, вашу мать! — я опрокинул стул и пошатнулся. Вокруг всё расплывалось, и я слышал голоса, но не мог разобрать слова. Как отдалённое эхо.

Я начал задыхаться.

Мои родители. Моя сестра и Джеймс. Чёрт возьми, Джей Джей, Линда, Джулиан…

— Ноа!

Я повернулся на этот голос. Я не мог собраться с мыслями, по-прежнему плохо видел, и у меня пульсировала голова, но этот голос я узнал. Теннисон.

Он знал. Один взгляд на его лицо, не важно, каким оно было размытым, прояснил, что он поэтому настоял на том, чтобы меня встретить. Дэниел тоже прибежал, недалеко отстав. Они оба знали.

— Мне нужно позвонить в авиалинию, — прохрипел я.

Мне нужно было увидеть список пассажиров.

— Что угодно, Ноа, — Теннисон сжал моё плечо, в то время как Дэниел взял мою сумку. — Давай, поехали домой. Софи и Бруклин тоже в лофте.

— Откуда вы все…? — я не мог говорить из-за комка в горле.

Теннисон колебался, но не стал сдерживаться, слава богу.

— Софи увидела новости сразу после того, как это произошло, и ей удалось разыскать твоего старшего племянника. Джулиана.

— Оу, — у меня внутри снова всё скрутилось. Хорошо, значит, Джулиан был дома. — Это ведь не правда, да?

На этот раз Теннисон не ответил.

Две недели спустя

— Боже, только не снова, — прошептал я сам себе. Я вытер щёки и направился в гостиную. Казалось, в последнее время я только и делал, что плакал. Я сделал глубокий вдох, ожидая какого-то ощущения облегчения, но его нигде не было. Кошмар был правдой, и всё вокруг меня было реальным.

Глядя на дом моих родителей, прямо в пригороде Питтсбурга, было крайне сложно верить в реальность. Не вписывался только я, в чёртовом чёрном костюме. Мои родители были голубыми воротничками, обычными людьми. Были.

Пока я рос, в доме не было никаких деловых костюмов. На стенах висели фотографии и сувениры с символикой «Пингвинов». В углу стояло папино кресло, дряхлое и изношенное. Мама хотела купить ему новое, но он всегда отказывался. Изменения приветствовались, но никаких замен.

«Не чини то, что не сломано, сынок».

На одно Рождество я подарил ему универсальный пульт и окружную звуковую систему. Он сразу же включил на домашней видеосистеме финал Кубка Стэнли 1991 года, когда выиграли «Пингвины», и мы вместе смотрели игру.

Я провёл рукой по хоккейному свитеру, подписанному Лемье, который висел на стене над телевизором. Будь папа здесь, он бы поругал меня за то, что подошёл к нему близко.

— Ноа? — крикнула из кухни Софи. — Тебе что-нибудь принести?

— Нет, спасибо, — я подошёл к окну и засунул руки в карманы.

Газон нужно было подстричь, и это напоминало, что всё не так, как должно быть. Папа всегда держал двор в совершенном порядке. С тех пор, как вышел на пенсию, он в свободное время делал задний двор красивее, для мамы.

Она наслаждалась разговорами о своих клумбах. Раньше мне становилось до слёз скучно от этого, но сейчас я отдал бы всё, чтобы услышать это снова.

Солнце светило. Небо было голубым. Никаких облаков. Вишнёвое дерево в этом году принесёт много плодов.

Я опустил голову.

Какая хреновая трата жизни.

Никто по-прежнему не был уверен, почему самолёт упал, но эксперты свободно обсуждали несколько причин. Я не был уверен, что меня это волнует. Удачи им в поисках чёрного ящика на землях Флориды.

Они исключали всё, от терроризма до саботажа, оставляя механическое дерьмо, которое могло подвести, но обычно не подводило.

Тем не менее, вся моя семья погибла.

Кроме Джулиана, напомнил я себе, но к чёрту. Я говорил с ним по телефону, как только наши страхи подтвердились, и затем он исчез с поля зрения. Помощник его отца съездил в их дом в Берлине и сказал, что Джулиан оставил всё в состоянии разрухи.

Только вчера он связался со мной, чтобы сказать, что приедет сегодня на поминальную службу.

Он говорил так, будто страдал чертовским похмельем, за что… если честно, я не мог его винить. Я не просыхал с тех пор, как выгнал Эмму за дверь.

Глубоко вдохнув, я закрыл глаза и вернулся назад во времени. Аромат дома в ближайшее время не исчезнет, и сейчас это работало как самое болезненное успокоение.

Эти стены носили запахи десятилетий готовки мамы, её духов и цветов. Папиного одеколона и мыла, которым он пользовался. Дом, по сути, был бутылочкой воспоминаний, и если сосредоточиться, я мог увидеть кадры будто из фильма. Как мы с Миа гонялись друг за другом в детстве. Все розыгрыши. Выпускные, ссоры, обиды, папины крики на телевизор, мамин плач, когда я уехал в колледж, ещё больше маминых слёз, когда Миа переехала в Берлин.