Ноа (ЛП) - Ди Кара - Страница 41

— О, да ты извращенец, — улыбнулся он. — А мне когда-нибудь удастся тоже почувствовать твой зад? Я предпочитаю, когда ты сверху, но… ты знаешь…

Чёрт. На мгновение меня это встревожило. Я никогда не был снизу. Но с терпением и подготовкой — и может быть после стакана виски — конечно, я хотел с Джулианом и этого.

— Прости, — быстро сказал он, — я забегаю вперёд…

— Я за равноправие, — подмигнул я. — Только будь со мной нежным.

У него отвисла челюсть.

— Ты… ты…

— Да, анальный девственник. Я могу быть диким в постели, но я не настолько опытный, — в этот момент ответил водитель, так что я прекратил разговор о сексе и сосредоточился на том, чтобы уехать отсюда.

Чёрт возьми, я был в восторге. Если раньше близость с Джулианом приносила громадное облегчение, кроме очевидного, это не шло с ним ни в какое сравнение.

В тот вечер я получил именно то, чего хотел. Мы нашли бистро у реки и поужинали на улице, пока садилось солнце, и впервые между нами всё было совершенно легко и расслабленно. Я опустил свою защиту и мог рассказать ему больше о том, на что был похож этот год по моему мнению.

Мы сидели рядом друг с другом, пока я делился замешательством, виной, скорбью и тем, как боролся со своими чувствами и почему. В ответ, Джулиан закатывал глаза и снова говорил мне, что он взрослый. Я ничем не был ему обязан, но не мог ничего с этим поделать. Если мы не защищали семью, то что мы делали? Я был так устроен, и к счастью, он понимал. Но несколько раз назвал меня упрямым.

— Я могу согласиться в какой-то степени, — произнёс он, когда официант принёс нам новые напитки. — Я испытывал ощущение… неправильности, наверное, с шестнадцати лет, когда увидел тебя в совсем новом свете, — он сделал паузу и макнул кусочек хлеба в свой рататуй. — Но учитывая всё остальное, полагаю, то, что я хотел с тобой большего, было не такой уж проблемой.

Я хотел узнать это «всё остальное». Было что-то помимо потери нашей семьи.

— Я понимаю, — я наколол на вилку остатки лосося и салата и сунул в рот. — Значит, вся эта хрень с Никки была попыткой двигаться дальше, верно?

— Ну, да, — он заёрзал на стуле. Эта тема была для него некомфортной. — В этом я допустил ошибку, — он выгнул бровь и слегка улыбнулся мне. — Уверен, как и ты со всеми своими одноразовыми любовницами.

— Ауч, — я кашлянул, хохотнув. — Туше, — я покачал головой и вытер губы. — Я особо этого не помню. Просто ходил напиться, а потом… Пил ещё больше, когда не мог выкинуть тебя из головы.

— Я нахожу в этом странное удовольствие, — с улыбкой сказал он мне. — Я так ревновал.

Я чувствовал себя плохо, потому что знал это чувство.

— Со мной то же самое. Видеть тебя с тем ублюдком… Боже, я от этого кипел, — я сделал глоток пива. — Пока мы на этой теме, наверное, я должен тебе рассказать, что произошло в последний день съёмок в ЛА.

Он закатил глаза и откинулся на спинку стула, наевшись.

— Ты имеешь в виду, когда ты угрожал внести его в чёрный список киноиндустрии? Он мне рассказал.

А, хорошо.

— И я выполнил обещание.

— Хочешь сказать...

Я кивнул.

— Перед нашим перелётом я сделал несколько звонков. Найти работу для него не невозможно, но он может попрощаться с крупными студиями, — и я даже не сожалел. — Он угрожал мне, Джулиан. Я плохо на это реагирую. Я хочу, чтобы мы ходили на свидания на публике, как сейчас… — я махнул рукой на наше окружение. — Но это всегда будет на моих условиях — или на наших, очевидно. Об этом дерзком засранце нужно было позаботиться, — увидев, что у него осталась еда, я указал на его тарелку, которая стояла рядом с моей. — Ты будешь это есть?

Он весело покачал головой.

— Угощайся.

Я выловил то, что осталось от его ребрышек ягнёнка и начал уплетать рататуй и хлеб.

— Я с ним расстался, знаешь, — он сжал моё бедро. — Поэтому пришёл на вечеринку в ЛА пьяным. Я позвонил ему, чтобы сказать, что больше не хочу видеть его в своей жизни, и он почувствовал необходимость сказать мне, что я жалок, раз волочусь за тобой. Наверное, это задело струну. Или одиннадцать. Так что я немного выпил.

Возможно, я позвоню ещё нескольким людям, чтобы убедиться, что Никки будет чертовски трудно куда-либо попасть.

— Ради его блага, лучше ему больше рядом со мной не появляться, — я подвинул свой стул ближе к его, чтобы поцеловать его в щёку. Я не знал, все ли ресторанные столики в Париже такие крохотные, или так было только здесь, но меня это устраивало. Я мог объедаться и одновременно распускать руки. — Сменим тему? Я хочу сосредоточиться на нас.

— Я не против, — казалось, он думал, что это забавно, что я так много ем, но он не мог быть удивлён. — Это определённо про нас: как думаешь, мы можем сохранять профессиональные отношения на работе и при коллегах? — он закусил губу, нервничая. — Знаешь, я чувствую себя виноватым за то, что работаю твоим личным помощником, когда даже не просился на эту должность, и с добавлением романа…

Я полностью это понимал. Работа была работой. В любом случае, я хотел того же. Я не мог позволить себе отвлекаться на площадке.

— Кроме того, я думал, — продолжал он. — В какой-то момент в скором времени мне нужно рассказать бабушке и дедушке, что я гей. Я не обязан говорить им, что мы «парочка», если тебе не комфортно; это очень ново. Но я должен быть честным насчёт того, кто я есть. Я слишком долго это скрывал.

Я считал это прогрессом.

— Я с тобой на каждом шагу, малыш, — возможно, это значило, что он готов сказать, почему чувствовал необходимость скрывать свою ориентацию. Помимо лёгкого опасения при Теннисоне и Софи, когда они узнали, что он встречается с Никки, Джулиан вёл себя довольно естественно. Будто был открыт намного дольше. — Ты ведь готов к тому, что они нас не одобрят, верно?

Он кивнул и опустил взгляд.

— Да, — когда он снова повернулся лицом ко мне, он слегка улыбался. — Но меня это не остановит.

Чёрт, это задевало струны души.

Я сглотнул и схватил его за подбородок, быстро целуя.

— Меня бы это тоже не остановило, — ему нужно было знать, что для меня это тоже большое дело. — Я хочу этого — ты и я.

Он быстро кивнул и поцеловал меня крепче, и остаток ужина мы вели себя тошнотворно нежно и говорили о том, что ещё хотели бы увидеть в городе вне работы.

Это казалось практически слишком хорошим, чтобы быть правдой.

Две недели спустя

— Со второй отметки! — крикнула Люсия, прежде чем повернуться ко мне. — У нас есть примерно сорок минут, прежде чем мы потеряем слишком много света.

Я кивнул и развернулся, и Джулиан протянул мне мой маленький блокнот и кофе.

— Хорошо, тогда давайте поторапливаться. Будем, малой, — я сделал глоток кофе, ожидая, пока актёры вернуться на свои отметки.

Софи перешла по брусчатке к двери, которая должна была вести в её квартиру, а двое мужчин, играющих её брата и её бывшего — отца её сына — заняли свои места на обочине.

Пролистав свои записи, я нахмурился и задумался, почему не доволен сценой. Чего-то не хватало, но я не знал, чего. Я прищурился, глядя на Софи. Бруклин делала быстрые поправки грима, и до меня дошло. Софи выглядела недостаточно неряшливо.

Мы ещё не снимали сцену, которая шла перед этой, так что я мог добавить изменения. Подойдя к ним, я сказал о своей идее, и Бруклин начала работать. Софи предложила порвать её платье, и я принялся за это. Непристойность не была изображением хорошего родительства, так что трёхдюймовая дырка, открывающая больше её грудь, чертовски подойдёт.

— Мне стоит переживать из-за того факта, что ты раздеваешь мою жену, Ноа? — крикнул сзади нас Теннисон.

— Да, я наконец-то убедил её сбежать со мной, — сказал я.

Люсия присоединилась к нам, и я сказал ей передать помощнику по сценарию изменения. Пока мы говорили о продолжительности и добавлениях, я услышал, как Софи хихикает о том, что она не в моём вкусе. И это был не первый раз, когда я слышал что-то подобное, и меня напрягали намёки с тех пор, как мы прилетели в Париж.