Дуэль на троих (СИ) - Кор Саша - Страница 16

Вдруг что-то метнулось прочь с дорожки, да не в лес, а к домам. Аена ойкнула и в ужасе попятилась. Дек мог ее понять: жена видела зверей только в зоопарках, за толстым и надежным стеклом. Пусть даже это существо могло уместиться в ладонях и явно спасалось бегством, страх цивилизованного человека перед диким животным инстинктивен. Так думал Дек, пока его дочь не всплеснула руками и не бросилась за зверем вдогонку.

Когда Дек немного успокоил жену, и они вдвоем догнали дочь, та уже сидела на корточках в темном закутке, где углом смыкались два дома. В этом углу жалось к стене нечто, напоминающее меховую кочку. Торчали треугольные ушки, блестели огромные круглые глаза, да еще отчетливо виднелись острые белые клыки в открытой пасти. Хотя в высоту это чудовище едва ли достигало двадцати сантиметров, выглядело все равно устрашающе.

– Это детеныш тука, – объяснила Сэтти. – Совсем еще маленький. Наверное, и охотиться еще не умеет. Как он сюда попал? Нет, его тут оставлять нельзя, пропадет.

Звереныш тем временем отчаянно шипел, иногда принимаясь рычать. Рычание таким высоким, детским голоском выходило смешное, неубедительное. Казалось, тук и сам это чувствовал, потому что старательно скалил клыки. Сэтти протянула к нему руку, но Аена взвизгнула:

– Ой, не трогай его! Он же тебя укусит! Он заразный. Тебе придется ставить прививки.

– Ма-ам! – Сэтти наполовину обернулась, чтобы глянуть на нее укоризненно. – Нам на станции и так ставят все прививки, сразу. Как, по-твоему, мы работаем с животными?

– Но он тебя все равно укусит, – не сдавалась Аена. – Ты посмотри, какой он злой!

– Он просто нас боится, – рассмеялась Сэтти – Он потерялся, а может, с его матерью что-то случилось, а тут еще мы, такие огромные. Защищается, как умеет.

«А ведь где-то я такое уже видел», – вдруг подумал Дек и усмехнулся про себя. До смерти перепуганный зверек, который старается казаться свирепым, а сам отчаянно нуждается в помощи. И вся эта показная злость – просто от страха, от растерянности.

Сэтти снова протянула руку, необычайно ловким жестом подцепила зверька под живот и прижала к себе. Удивительно, но хищник даже не огрызнулся. Съежился и принялся крупно трястись, не переставая рычать, но уже менее уверенно. Но укусить или вырваться не пытался, и Дек заинтересовался:

– Как ты это сделала? Почему он не кусается?

– Нужна уверенность, – ответила дочь, оглаживая вздыбленную шерстку. – Уверенность и движение навстречу. Я знаю, что хочу помочь, и он это чувствует. С ними только так и можно. Животные все чувствуют.

– Но он все равно рычит.

– Боится. Нельзя же перестать бояться вот так сразу. Но тут важно удивить, – Сэтти рассмеялась. – Он ждет, что его ударят, а я беру и глажу. Он ошеломлен и больше не может сопротивляться. Правда, со взрослыми животными такое редко проходит, – она вздохнула. – Те обычно первыми нападают. Но вот если раненое или больное, то тоже так можно.

Сэтти зашагала по направлению к дому, и родители потянулись за ней. Дек продолжил любопытствовать:

– И часто вам на станции приходится чем-то таким заниматься?

– Редко. Но бывает. Ну вот например, попадает хищник в ловушку. В яму свалится или запутается в чем-нибудь. Знаешь, от людей еще столько всего по лесам осталось! Рук не хватает убирать. Ну вот, находим мы такого зверя, а он отбивается изо всех сил. Иногда даже усыплять приходится, – стреляем такой ампулой из ружья. Но вообще стараемся без химии. В любом случае, получается не очень ласково. Когда и рогатиной прижимать приходится, и вообще по-разному. Но мне рассказывали, что после того, как ты зверя освободишь, он на тебя никогда не бросится. Даже если хищник и голодный. Смотрит такими круглыми ошеломленными глазами, а потом убегает.

Дек кивал, невольно начиная улыбаться. Ему казалось, что его посетила неплохая идея. Но тут очнулась Аена.

– Да куда же ты его тащишь? – почти испуганно спросила она у дочери.

– Пока домой. А потом увезу на станцию. У нас там есть поблизости несколько самок тука с детенышами, может, кто-нибудь его примет. А если нет, придется приручать. Научим охотиться, и пусть живет. Будет у нас на станции ручной тук.

– Животное – домой? – Аена пришла в ужас. – Кто же держит дома животных?

– Ой, да я же скоро улечу, – отмахнулась Сэтти. – Несколько дней потерпим.

Остаток пути они спорили о том, как можно содержать дома дикого зверя, чем его кормить, и куда, в конце концов, он будет гадить. Звереныш тем временем совсем притих, перестал не только рычать, но даже дрожать.

Дома, едва дочь опустила зверька на пол, он немедленно кинулся в угол и забился под декоративный столик. Укрытие крайне ненадежное, но другого он обнаружить не сумел. Тук съежился и принялся скалить зубы на Дека, который теперь испытывал к нему огромный интерес. Эта случайная жизненная метафора казалась необычайно точной. Злобный, умеющий постоять за себя хищник, попавший в незнакомую обстановку и вынужденный защищать свои интересы. Растерянный, напуганный, не доверяющий никому. Нуждающийся в помощи. И если удастся сейчас поладить со зверьком, то потом, возможно…

Дек сел на пол возле столика и осторожно протянул руку к носу зверя. Тот немедленно зашипел и ударил лапой. Снова охнула Аена. Дек задумчиво уставился на несколько капель крови, выступивших на пальце.

– Укусит, – проговорил он. – Непременно укусит. Но главное – решительность, верно, Сэтти?

– Конечно, – подтвердила дочь. – Не осторожничай с ним. Он думает, что ты его боишься.

– А в самом деле, с чего бы мне бояться такую малявку?

Дек решительно протянул руку, ухватил зверька за шиворот и усадил к себе на колени. Тот обреченно зажмурился и притих. Дек ладонью ощутил под взлохмаченной шубой тощее, костлявое тельце.

– Действительно, ничего сложного, – сказал он.

***

Нинбурскую игру всегда проводили на одном и том же поле. Но каждую зиму организаторы закрывали стадион на реконструкцию, добавляли несколько новых элементов, срывали несколько старых. Даже тем гонщикам, кто сражался здесь в прошлом году, приходилось приезжать на разведку.

Чемпион Мира и его верный помощник сидели в раздевалке стадиона на скамеечках у противоположных стен. Тэнс вязал, а Барнис на портативном компьютере просматривал его личную страничку, вслух зачитывая комментарии под записью об участии в гонке.

– Вот тут одна милая дама пишет: «Я обязательно приеду в Нинбуру, чтобы посмотреть на вашу победу».

– Отметь ее там, – хмыкнул Тэнс. – Хотя бы от себя.

– Давай я под твоим паролем зайду. Отмечу от твоего имени, ей всяко приятнее будет.

– Давай, – согласился Тэнс и назвал свой пароль. – Создадим иллюзию присутствия.

– Так-то оно лучше, – Барн ткнул пальцем в экран, проставляя отметку на записи, и принялся листать дальше. – Простых пожеланий удачи – раз, два, три… тьфу, слишком много, я собьюсь.

Он молча пролистал несколько сообщений, содержащих порядком уже надоевшую кличку «автопилотчик», нашел одну новую: «машинное приложение». На секунду задумался, видел ли Тэнс такую, но решил не спрашивать. Пропустил несколько выпадов из разряда: «Если бы у тебя была совесть, ты бы снялся с гонок».

– А вот еще: «Я всегда за тебя болел и всегда буду, и никакие грязные намеки не заставят меня поверить, будто ты нечестно играешь».

– И его тоже отметь, – улыбнулся Тэнс. Такой способ просмотра личной страницы ему определенно нравился.

В следующем сообщении Барн заметил прикрепленную картинку, увеличил ее и хмыкнул. Если бы не расследование, подобная злая карикатура тянула бы только на дружеский шарж. Неизвестный художник изобразил тактического менеджера «МТА» с пультом дистанционного управления в руках и высунутым от усердия языком. Под ним носились маленькие фигурки гонщиков. В обычной ситуации в картинке не было бы ничего обидного: Тожно и в самом деле управляет гонщиками, будто фишками на доске. Как и любой другой тактический менеджер, если уж на то пошло. Но теперь карикатура, несомненно, имела другой подтекст, и показывать ее Тэнсу не стоило.