По течению (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 71

Девушка плыла через ночь тенью убитого мотылька, призраком с остовами оторванных крыльев. Ледоруб с изогнутой ручкой тяжело болтался возле колена, но решительно сжимался костлявой рукой. В свете месяца едва различалось его лезвие. Салли оглянулась на караулы, чтобы ее не заметили. Как ни странно, удалось не привлечь внимания, словно вселился в нее дух джунглей, скрытый, опасный. Беззвучно она прошествовала к сарайчику, где мирно посапывали Бен и Нора. Вернее, так ей казалось. Да, как брат с сестрой друг к другу прицепились, а у нее с Ваасом другие отношения были, повзрослее. Салли вновь оскалилась, криво, болезненно, саркастически. Абсолютно несмешно!

Она приоткрыла дверь халупы, которая без труда поддалась, лишь устало скрипнув ржавыми петлями. То, что намеревалась совершить Салли, не предполагало раздумий и оценок — изначально ужасно, но это для обычных людей.

Вот и они — Нора и Бен, спали себе спина к спине, как два бесполых гуманоида. А Нора… Даже во сне, даже на острове это создание в дредах казалось кротким и прекрасным. И Салли возненавидела ее за это, осуждая на смерть. Ей не хотелось, чтобы Бен и дальше жалел ту, что так сильно отличалась от его ангела. Пусть ненавидит! Пусть считает сумасшедшей, пусть обзывает бранными словами! Как Цитра Вааса, пусть проклинает. Так надо, чтобы оттолкнуть от себя, зараженной злом.

Салли вскинула ледоруб, подступая к голове женщины кровавой тенью. Почти мрачный жнец с изогнутым лезвием в руках. Еще миг — и последний растрескавшийся уступ человечности рухнет вместе с незадачливым альпинистом в пропасть, ведь далеко не все достигают вершин. И чем пугливо тешить себя надеждой, что прибудет долгожданный избавитель, проще рубить все канаты, упиваясь стремительным падением в расселину. Пусть ненавидит, если полюбить не сумел. Ненависть лучше, чем паршивая жалость.

Глаза Норы распахнулись, она в ужасе онемела, в первый миг не узнавая Салли. Женщина до смерти испугалась. О да, забавный каламбур! И Салли нравилось, что ее темная тощая фигура с ледорубом внушает страх, точно распространяя безумие. Да, сумасшествие заразно.

— Салли? Что… Что ты делаешь?! — прошептала срывающимся голосом Нора.

— Тебя убиваю, — криво усмехнулась девушка, в ее широко распахнутых глазах, поймавших редкие блики луны, отражался маниакальный блеск.

Нора обескураженно попыталась заслониться руками, ее словно парализовало, она, очевидно, не верила в реальность происходящего. Все думала, если смотреть пристально своими говорящими добрыми глазами, то сердце злодея сразу растопится. Слишком поздно!

Ледоруб описал дугу вдоль пространства, но тут, словно уловив чужеродное колыхание воздуха, пробудился доктор.

— Эй, отвали! Она — моя собственность! — спросонок вдруг прорычал Бен, вскакивая, грубо отталкивая девушку, которая вылетела за пределы сарайчика, покачиваясь, как голодный зомби, тормозя ледорубом. Нора застыла, как статуя, но даже темнота не скрывала того, как ее трясет ознобом. Она, «бедняжка», ничего не понимала. Да куда ей! А все просто: одна статистка решила стать главной героиней, сместив звезду с этой роли. Но доктор… Своим спонтанным высказыванием он превзошел все ожидания. «Принц-принц»! Такой «принц»! До чего это показалось в тот миг смешно. Да, именно смешно, умопомрачительно весело.

Салли тут же внезапно остановилась, уловив смысл сказанных непроизвольно доктором слов. Сначала плечи ее тряслись, словно она собиралась заплакать, а потом аванпост огласил громкий хохот, притом не высокий писк, не истеричный возглас, а именно долгий глухой грудной смех превосходства, подобный клекоту.

На шум оглянулись караулы, кинулись к ней с лаем волкодавы, но девушка, не поведя и бровью, приказал им, оскалившись:

— Тубо! Лежать!

И две огромные зверюги, хоть и не легли так же покорно, как у ног Вааса, нападать не посмели, примолкнув, словно сбитые с толку похожей интонацией.

— Так я собственность?! — восклицала растерянно Нора, однако лицо ее подернулось непередаваемым отвращением. И если раньше они считали, что их трое товарищей по несчастью, то в ту ночь все вдруг оказались вмиг разобщены. Салли поняла: так надо. Бен не пришел и не спас ее, он являлся принцем на словах, а на деле таким же, как все. Нора — чуть лучше, но ей слишком везло, слишком щедро судьба одарила избеганием фатальных бед.

Ангел… Есть и падшие ангелы. А к каким причислять тех, что утащили в пропасть? Нора — ангел. От этого тоже делалось смешно. Такая же, как все, вот даже в лунном свете не растворялась и крылья белые не проступали. Да и вообще после попадания на Рук Айленд остаться безгрешным — почти преступление.

В ту ночь Салли разрушила все, что могла, все, чтоб сделать себе еще больнее, еще хуже отравить это сломанное существование. Может, чтобы хоть как-то заглушить преследовавшие воспоминания о казнях. Она долго смеялась, так и не заснув. Доктор пытался извиниться перед своей «рабыней», но Нора его не слушала. Женщина ни с кем не разговаривала, делая вид, что спит.

А наутро Нора пропала… Ее искали по всему аванпосту и вокруг, опасаясь заходить далеко в лес, но нигде не нашли. Куда она отправилась, оставалось только догадываться. Видимо, нервы женщины не выдержали, надломились пересохшим колосом, и разум велел кинуться прочь от ночного кошмара. Что ж, так настал предел ее терпения, ее вменяемости. Салли знала: они все обречены сойти с ума, потому что оставаться на Рук Айленде нормальным — уже безумие.

Бен места себе не находил, громко проклиная свой поганый язык, на который из подсознания вскочил неуместный аргумент. Салли же ехидно радовалась, представляя, что эта преступно везучая женщина сгинула без следа. Да, милая, добрая Нора посмела судить ее своими категориями человека, которого не пнули в это вечное болото.

На самом деле Салли захватывала невероятная апатия к окружающему миру и себе. Она просто ждала какой-то неизбежности, что царапала ее сердце мелкими коготками, заставляя слегка дрожать колени. Что-то происходило в джунглях среди холмов: оттуда доносились звуки стрельбы, а потом, на рассвете, взрывы гранат, гулко гудевшие среди гор. Если именно туда рванула глупая Нора, то вряд ли ей удалось бы выжить. Но Салли добилась своего: Бен с ней и словом не обмолвился за целый день.

И на следующее утро не спешил говорить, словно делая вид, что не замечает. Волновался, места себе не находил, не спал, а искать свою «главную героиню» не отправился, только на аванпосте охраняемом бесился. Вот она — цена его неземной любви.

Девчонка хмурилась, но большую часть времени сидела, вертя в руках ледоруб, у скелета недостроенной лодки, который являлся ее любимым местечком. Никаких поручений не сыпалось, никто ей не приказывал, вообще все сторонились с опаской. Или так чудилось. Да не до нее было: в штабе непрерывно гудела рация, караульные тревожно переглядывались, поудобнее перехватывая ремни автоматов, шаркая по прибрежному песку подошвами грубых сапог. Бенджамин тоже ждал, что ему скоро выпадет новая работа, но от мучительного непонимания недавнего происшествия, мужчина вскоре сел без цели на ящик у причала, обхватив голову руками.

Салли исподтишка рассматривала его: он все еще не ненавидел ее, но теперь просто не замечал или делал вид, что ее не существует. В случае гибели Норы он обвинил бы Салли, хотя она не успела осуществить свой замысел. И на ком отметилась клеймом истинная вина? Как ни странно, на Ваасе. А если глядеть еще масштабнее, то на Хойте. А если еще… Но какой смысл находить своим поступкам такое оправдание? Зло есть зло, и воля свободная — то воля человеческая. Но не у всех есть для нее достаточно сил, не хватает на каждого великой отваги иль безрассудства, впрочем, мифическим здравым смыслом слишком часто покрывают преступное бездействие и сердечную глухоту.

Бен все курил, и Салли, приглядевшись, заметила, что не табак, а наркотик, скрученный в кривой бумажке, как делали все пираты. «Принц-принц», а принцы не курят, а принцы не матерятся. Вокруг не сказочные «принцы» топтали землю. Впервые девушка видела в докторе просто человека, такого же, как она. Но поэтому он тем более не имел права не снисходительную жалость.