По течению (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 37

— Че тут, свежатина? О! Эта губастая *** понравится покупателю, но сначала сам “попробую”, — ухмылялся Ваас, который не вовремя подошел поглядеть на новый “товар”, затем окинул беглым взглядом создание в дредах, ухмыльнувшись: — Это что за пугало нам притащили? А, хиппи… О***ть! Как там у вас? “Занимайтесь любовью, а не войной”. ***ый лозунг я тебе скажу, подруга. Спас он тебя сейчас? Спас, я спрашиваю?! Где твоя ***ая любовь? Эта предательница бросила тебя в клетке. И ваш ***ый значок не сработал. Я уж думал, сейчас с неба посыплется ваша обкуренная братия со всего мира. Кстати, ты в курсе, что вы нас нехило финансируете? Трава, свобода, расширение сознания. Я — твое расширение сознания! Новый взгляд на этот ***ый мир.

Девушка сдвинула брови и неподобающе зверски оскалилась на главаря, кажется, еще не представляя, чем чревато такое поведение в плену, потому что Ваас тут же обрушился на нее:

— ***! Еще одна упрямица? Мне не нравится, как ты на меня смотришь, ***! Не-не-не, ты не понимаешь еще, куда попала? Не понимаешь, сучка паршивая на***! Хочешь, тебе вон та *** расскажет, как классно, когда тебя бьют током? — Ваас махнул пиратам. - Эй, парни, какого *** одну на троих решили, если тут есть гордячка, которую стоит поучить хорошим манерам перед продажей.

Но в глазах девушки зажглось только презрение, когда к клетке направились несколько пиратов; очевидно, она намеревалась либо себя убить, либо… Но не главаря же? Или она еще считала, что это отличный шанс для побега? Или просто не сдавалась.

Салли, сжавшись, как маленький дикий зверек в обнимку с сумкой, издалека наблюдала с циничным спокойствием за тем, как главарь намеревался отдать на растерзание сбитых с толку девушек.

“Ангел… Они не посмеют сделать это с ангелом! Не сегодня, не у меня на глазах!” — отчетливо подсказал автор дневника Гипу, вложив слова, заставив резко провернуться неподатливый язык, который слишком привык взвешивать и обдумывать:

— Ваас! Стой!

Главарь удивленно обернулся, нависая над оробевшим доктором:

— Бен, Бенджи… Тебе не кажется, что последнее время ты слишком много стал… возникать? — Ваас поморщился, приподнимая правый край тонких губ в усмешке. — Или ты решил купить ее?

— Да! — вдруг громом среди ясного неба прозвучал ответ Бена, который выпрямился почти по стойке смирно, сжав руки в кулаки, расправляя сутулые плечи.

Лицо Вааса выразило странную смесь насмешки и одобрения, он слегка отстранился, рассматривая доктора, точно увидел впервые. А Гип старался не разрывать визуальный контакт, но не проявлять агрессивность, однако, раздувая ноздри, твердо констатировал:

— Ты платил мне. Я ведь могу приобрести себе рабыню?

Ваас беззвучно рассмеялся, широко раскрывая рот и высовывая язык, точно змей. В вытаращенных глазах его плясали блики безумия и торжества.

— А ты умеешь удивлять, Гип! — только бросил он.

— Так что?! — все больше пробуждалась невероятная отвага в душе доктора. Он уже решил не отступать, и не важно, что из-за этого спектакля девушка, вероятно, и его поминала самым последним словом, не подозревая, что он-то другой, он не пират. Но у него на лице не стояло метки о намерениях, так что приходилось терпеть исходящую от нее неукротимую ненависть. А еще пацифисты, говорят! Казалось, что это создание в клетке способно в тот миг разорвать “торговца” и покупателя голыми руками, а уж каких дел она с ножом могла натворить, вообще не хотелось представлять. В любом случае, только навредить себе.

— Не смотри на меня так! — предупредительно огрызнулся пират, продолжая глухо. — Ты не такой крутой. Деньги вперед.

Остальную часть сделки Бен помнил, как в бреду, ему не верилось в то, что он делал. Да, он покупал человека! Полной суммы, названной главарем, ему еще не хватало, но удалось договориться, что до погашения долга доктору не будут платить. А в случае его смерти, конечно, выгодно продадут непокорную девушку. Ваас, не забыв связаться по рации с Хойтом-боссом, даже выписал на нее что-то вроде акта купли-продажи, Бен смял лист, засовывая куда-то под майку. А о ее двух подругах Гип успешно забыл, просто вычеркнул их из сердца, не воспринимал, не думал. У него не хватило бы при любом раскладе денег на то, чтобы выкупить всех троих, так что мучить себя не хотелось. Здравое рассуждение – да, невозможно. Но по какому принципу он выбрал одну из них? Чем она больше заслужила спасения? Об этом он тоже надеялся никогда не вспоминать, радуясь, что хоть кому-то вроде смог реально помочь.

— Бен! — вырвал из пелены знакомый голос. – Ого! Ты телку себе купил? Для себя одного? А так бы разделили. Ты Бен, я Бен. Она бы и не отличила! Хе-хе!

С причала навязчиво махал рукой второй Бенджамин, его появление доктора ничуть не радовало, правда, теперь в некоторой степени ощущал себя обязанным этому немного суетливому субъекту.

— Пошел ты! — тут же огрызнулась девушка, которая все еще сидела в клетке неподвижно, придвигаясь к подруге и будто заслоняя ее. Но за свои дерзкие слова получила по щеке и скуле тяжелый удар. Главарь распахнул дверь и выгреб пленницу за шкирку, прошипев:

— Заткнись на***!

— Ваас, почему ты бьешь ее? Ведь она теперь моя “личная вещь”, — не ведая, откуда в нем взялось это коварство, резонно вставил реплику Гип, за что сам чуть не получил по лицу.

— Слушай, ***ла! Запомни раз и навсегда: ты здесь никто! Если я захочу, ты сам окажешься в клетке! Здесь все принадлежит мне! ***, Бенджи, — Ваас неодобрительно покачал головой. — Сколько лет пройдет, пока ты уяснишь, кто здесь царь и бог?

“Хойт?” — саркастично подумал доктор, тем более они оба прекрасно знали очевидный ответ, оба знали, что главарь не более чем завеса, красная тряпка для быка. На него отвлекал внимание ракьят Хойт, истинный владелец и тиран обоих островов, пользуясь тем, что у Вааса были какие-то свои счеты с древним племенем. На южном острове, где прочно обосновалась частная армия наемников, никаких дикарей уже давно не наблюдалось.

Но приходилось принимать правила игры, тем более, Бен молился, чтобы пираты не заметили нож в длинных свободных рукавах платья девушки, которая извивалась и пыталась укусить обидчиков, жалобно и скорбно взирая на подругу, та в голос стенала в клетке, оставаясь там в полном одиночестве. Доктор выкупил только одну. На ухоженную утонченную блондинку он старался не смотреть. Если невозможно спасти всех, то приходится выбирать. Только верного ответа в данном случае просто нет, никто не подскажет, все равно останется страшная память о тех, на кого не хватило слабой помощи, малой силы.

— Ты себе бабу с зубками выбрал, приглядывай за ней, а то еще откусит что-нибудь! — двусмысленно хохотнул второй Бен, отворачиваясь, явно завидуя. Конечно, ведь он-то в банде добился только ранга рядового на аванпосте. А хирург — это почетная, почти сакральная фигура. Он творит что-то непонятное, порой с того света вытаскивает, но может и зарезать, списав на неудачные условия или инфекцию. Так что, доктора лучше не злить. Конечно, его держали сначала на правах раба, приглядывали за ним, чтобы не сбежал, но такие вольности, как покупка персональной рабыни, ему почему-то позволялись, видимо, чтобы ощутил себя частью банды.

Гип уловил примерный ход мыслей пирата и немо усмехнулся простоте логических цепочек в голове рядового. Нет, с ним обстояло все намного сложнее, он ведь боролся за свою человечность, он не хотел терять осколки природной святости. И покупая пленницу, ощущал себя практически благодетелем. Но… Все же не давало покоя сознание того, что здесь все, от начала до конца, в корне неправильно. Может, перевернутое в водное отражение небо еще являлось чем-то надежным, может, исходящие ароматами джунгли еще привычно шелестели, как тысячи лет назад, но в людях что-то сломалось, что-то вело их к разрушениям, вызывая тягу к смерти, пыткам, жестокости. Что-то совершенно человеческое, не заложенное природой, что-то слишком страшное, чтобы быть описанным.

Поэтому Бен старался не думать, на него теперь свалилось немало насущных проблем. Глаза девушки метали молнии, когда ее выгребли из клетки, она сначала кричала неразборчиво что-то своей подруге, но потом их совершенно разлучили, и доктор сам желал этого, поскольку он не находил в себе сил пребывать дольше подле существа, которому ничем не мог помочь, даже убить не посмел бы.