Сны Эйлиса (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 32

***

Развалины тонули в мареве серых бесцветных камней. Воздух безвкусно проникал через мехи легких, пыль засыпала глаза. Мир за пределам башни показался Раджеду сперва самым отвратительным местом, которое можно представить. Кажется, раньше здесь обреталось королевство других льров, но они поддерживали Аругу Иотила, с которым шла давняя борьба. Когда старый льор был свергнут его племянницей, война продолжилась с Илэни. Янтарный льорат брали в клещи с севера и востока кровавая яшма и дымчатый топаз, но род Икцинтусов неизменно побеждал и расширял владения, оставляя жалкие руины от других башен.

Они изобретали все более искусные способы и стратегии уничтожения друг друга и обогащения, обзаводились союзниками, сокрушали предателей. И где-то под гигантскими подошвами власти льоров колыхался раньше ячед, простой народ, глухие к самоцветам. Что было с ними, чем они жили — правителей не интересовало. Для земных королей людской труд приносил свою прибыль, а в Эйлисе каждый король — сам себе властелин и подданный. Но вот на колоссальной шахматной доске осталось всего семь фигур, которые готовились друг друга сокрушить. Мысль об объединении против кого-то уже не мелькала. Да если бы не гостья, Раджед и не подумал покидать башню. Однако ему бросали вызов похищением Софии.

Чародей все всматривался в далекую завесу, считывая ряды магических символов, распутывая сеть заклятий. Он отметил мастерство того, кто перегородил Жемчужное и Янтарное моря. Илэни за прошедшие годы явно стала намного сильнее. И, признаться, Раджед ненавидел чародейку куда больше Нармо, уже даже осуждал себя за мягкотелость и скучающее сибаритство: стоило уничтожить ее раньше.

Но ему никогда не нравилось убивать. Наверное, из-за этого. Хвастаться удалью, богатством, силой — весело, замечательно, приятно. А мериться количеством трупов и тем, у кого руки в крови по локоть, а у кого по плечи — мерзко. Кровь убитых не отмывается, ни одно ее пятнышко не отходит от души, постепенно унося ее в гранитный саркофаг.

Камни просили движений. От развалин отделялись тени. В глаза вползала молочная пелена барьера, окружала прозрачная тяжесть пустыни, и льор оставался последним носителем цвета, ярким пятном. Но ныне им завладела ярость, стоило лишь взгляду упасть на шевелившиеся камни.

— Огира! Изменник! — прошипел Раджед, подлетая стремительным вихрем к груде камней. Великан тут же резко выпрямился, точно забывая о сонной скорби возле заснувших навечно товарищей.

— Да, ты как был твердолобым остолопом, так и остался, — с пренебрежением продолжал чародей, немедленно выстраивая картину произошедшего: кто-то был в деревне, всюду чувствовались остаточные следы чужой магии, но очень хитро замаскированной. Кто-то подговорил великанов отправить Софию на другой материк.

— Льор… Проклятые чародеи! — гулом глубин прозвучал тяжелый ответ.

На Раджеда тут же надвинулась целая армия селян, которые встрепенулись, вскочили с насиженных мест. Камни гремели, как горы от землетрясения, но со всех сторон глядели слишком живо каменные шарики зрачков из-под нахмуренных бровей. Прибыло воплощение их зла, их старинной ненависти.

— О да, и здесь ничего нового. Никаких новых проклятий в свой адрес, — рассмеялся угрожающе чародей. — Скучно с вами. На что ты надеялся, когда поднимал восстание? Вы не стоите и моего мизинца, пустая порода, земной мусор. Давай, прикажи своей «армии» атаковать, — Раджед театральным жестом обвел рукой собравшихся.

— Душители… — ухнули на разные лады несколько великанов, смыкая плотнее кольцо. Огира и правда наступал, яростно топая ногами-тумбами.

— Что же они не бегут? Надо же! Не могут сдвинуться с места, — продолжал издевательски льор, сковывая плотным кольцом магии все движения великанов, которые больше не сумели и шагу ступить. А колдун и глазом не моргнул, такая магия годилась ему лишь на фокусы. Однако веселья он не испытывал, скорее гложущую досаду и ненависть — какие-то букашки перемешали все карты, разрушили всего его планы. Тупые легковерные уродцы отправили его «игрушку» во враждебные земли. И имя Софии больше не звучало в его голове, музыка слов покинула сердце, уступив место давнему гневу.

Черные брови сдвинулись, меж них пролегла складка, оранжевые глаза горели ярче прежнего. Льор рассматривал всех исподлобья, наслаждаясь беспомощными корчами великанов, пытавшихся оторвать ноги от земли, которая поглотила их до колен.

— Откуда у вас каменные орлы? Отвечай! — приказывал льор, прожигая взглядом Огиру, перебирая длинными пальцами, которые ныне напоминали когти орла.

— Отвечать… — вздыхал стойко упрямый великан, даже стараясь расправить неровные плечи. — Какой смысл отвечать тирану, который не ведает, что значит милосердие?

— Неповоротливый истукан, а языком по-прежнему слишком резво мелешь, — воплощенным вероломством смеялся Раджед, уже почти не помня ни о Софии, ни о Сумеречном, рассудок его внезапно застил бесконечный гнев на тех, кого он, как казалось, уничтожил еще сотню лет назад.

— Ну что ж, попробуем иначе.

Раджед направил раскрытую ладонь на одного из селян, не разбираясь, кто перед ним.

— Не трогай их! — тут же подался вперед Огира, но не сумел причинить никакого вреда чародею, лишь опуская бессильно голову. — Орлы… Они сами прилетели с того материка. От Аруги Иотила. Он помогал нам, он мудрейший.

— Аруга просто желал свергнуть меня, но вы были слишком тупы, чтобы понять это! — возмущенно фыркнул льор. — И давно ли они прилетели?

Великан задумался, растерянно и виновато глядя на собратьев, точно прося их ответить. Огира потер каменными пальцам лоб, нервно разводя руками, то пытаясь что-то сказать, то вновь неуверенно замолкая. Суетливый Раджед не привык ждать.

— Ладно, как бы тебе улучшить память? Кажется, я знаю верный способ, — он вновь направил ладони на великанов.

— Вспомнил, не трогай их! — взмолился Огира, но все равно сбился: — Год назад… э… нет… неделю…

— Путаешься в показаниях, значит, лжешь! — торжествовал над немощью противника чародей, прекрасно зная, что великан и правда не помнит. Последний унижался ради своих сородичей, протестуя испуганно:

— Нет! Нет!

— Проклятый истукан, который не ощущает времени! — наседал Раджед, осклабившись.

— Накануне! Они прибыли накануне! — вдруг резко вспомнил Огира в надежде снискать прощения.

— Накануне? Ты говоришь, что они прибыли только сутки назад? — от возмущения голос Раджеда взвивался почти до шипящего ультразвука. —Аруга уже двести лет заточен в своей башне, он не мог никого прислать.

Раджед с силой сдавил кулак, и тут же один из великанов с едва уловимым вскриком застыл навечно, погруженный в сон. Его собратья застывали нередко сами, забывая пробудиться, теперь же замирали волей льора.

— Все сходится, это была Илэни, — пробормотал сам себе Раджед, возмущенно мотнув головой в сторону Огиры. — Она готовит ловушку. И вы любезно помогли ей. Что ж! Всем известно, что делать с изменниками и возмутителями спокойствия.

Льор с восхищением маньяка простер обе руки, махнув ими в сторону всех собравшихся великанов. И тут же на всех обрушилось проклятье вечного окаменения.

Знал ли раньше Раджед, что сам способен насылать чуму окаменения? Нет! Но именно здесь от возмущения, злости на свое временное бессилие, он открыл в себе какую-то очень темную, бессмысленно жестокую магию. И ему нравилось вымещать свое буйство на бестолковых великанах, которые один за другим застывали в нелепых позах, точно огромные садовые фигуры.

— Нет-не-е-ет! Верни их! Верни! — кричал Огира, меся ручищами воздух, а Раджед маячил перед ним, точно кот, который дразнит цепного пса.

— Ты и сам знаешь, что из каменного сна никто не возвращается, — торжествовал льор. — А ты… О нет, ты как предводитель этой шайки останешься. И будешь вечно созерцать то, что сделал, «великий освободитель» Огира.

Великан все еще пытался вытащить ноги из земли, скреб породу, гулко скрипя каменной спиной. И слал бесчисленные проклятья в адрес мучителя.