Вторая и последующие жизни (сборник) (СИ) - Перемолотов Владимир Васильевич - Страница 4
- Предыдущая
- 4/38
- Следующая
Братья тем временем, благополучно выскочили в окно. Земля оказалась совсем рядом, и они не ушиблись, а вот Джимии Картеру не повезло. Как и Чингачгук, что сидел рядом, облачен он был в полосатый арестантский халат.
То есть общая композиция оказалась такова. Сидит Картер. К его ноге на толстой, неопрятной даже на вид, цепи приковано ядро, а уж на ядре сидит Чингачгук. На халате индейца, очень похожем на те, в которых щеголяли боксеры-профессионалы, виднелась надпись «Привет от барона Мюнхгаузена»!
Бывший президент курил с индейцем трубку мира.
— Все люди — братья! — провозгласил экс-президент.
— А ты — собака!
Генерал выпрыгнул из окна и на лету трижды ударил того по голове.
— О, мой Бог! — воскликнул американец, падая в кусты акации. Там зашуршало, и из-за них выскочила группа абреков из города Чимкента. Они знаками требовали бакшиш. Я показал им комбинацию из трех пальцев. Неожиданно это подействовало, и они замерли, превратившись в черно-белую фотографию.
Чингачгук, такой безразличный к обстоятельствам курил трубку, и мысли его гуляли где-то далеко-далеко. Совсем рядом с великим Манито.
— Что, брат Чингачгук, все куришь? — спросил его, наконец, Манито.
— Все курю, — мысленно ответил индеец.
— Ну, а поработать? Кукурузу прополоть, томаты?
Индеец молчал.
— Или на худой конец морду кому-нибудь набить?
И это его не вдохновило….
Тем временем объявился забытый всеми за этой суматохой, Тул Равий. Из низколетящего облака выпала веревочная лестница и на ней возник он. Одной рукой герой держался за перекладины, а другой сжимал ананас. Ветер раскачивал его, отчего в воздухе висели гулкие раскаты, похожие на громовые. Тул вскрикивал от боли и испуга, но спускался довольно быстро и ананас не бросал.
— Брось ананас! — крикнул Чингачгук, пожелавший поживиться на дармовщинку.
— Ананас бросить? Не могу. Он же казенный!
Чингачгук приложил к глазам, на манер бинокля сложенные в трубочку пальцы, но видно оказалось плохо — в левом кулаке не хватало увеличительной силы. Тогда индеец приставил кулак к кулаку и посмотрел на ананас одним глазом. Видимость сразу улучшилась — бирка оказалась на виду. Точно. Казенный.
— Тогда бросай его в казенную часть!
Индеец указал пальцем на орудие, притащенное абреками для растерзания паровоза братьев Черепановых. На орудии сидели генерал с майором, уговаривая абреков принять даосизм. Абреки зло огрызались, но дальше этого не шло — рядом с ними сидел стонавший разнообразные ругательства Джимми Картер и зло вращал глазами. Голова его перевязана белым бинтом. На рукаве — кровь.
Бросить ананас Тул не посмел — предпочел, чтоб не потерять казенное имущество, броситься вниз вместе с ним.
Ананас разбился на несколько кусков, а Тул, ничего… Уцелел. От удара орудие выстрелило и поразило паровоз насмерть. Пораженный паровоз пустил струю дыма, и ухал в Шепетовку.
Когда дым рассеялся из обломков ананаса вышел Пришелец с Деревянной Ногой.
— Дайте мне дорогу и позвоните Кому Следует. Ведь я пришел!
Позабытые всеми каминные часы выбрались через трубу на крышу с криком «банзай» бросились вниз. Пришелец не моргнув ни одним из четырех глаз, распилил их на двенадцать наручных часов.
— Так будет с каждым, — торжественно возгласил он.
— А что будет со мной? — кротко вопросил Тул.
На лице его блуждала такая льстивая улыбка, что городового, что подкрадывался к пришельцу сзади, чтоб ударить его карданным валом от КАМАЗа между третьим и четвертым глазами стошнило. За что он был немедленно растерзан толпой абреков-патриотов, переметнувшихся на сторону Пришельца.
— Тебя я назначу царем и завмагом!
— Где нужно быть?
— Прошу быть в городе Гдове. Оттуда, — пояснил пришелец, — мы выступим на завоевание Вселенной.
Чингачгука от упоминания города Гдова просто всего перекорежило. Вселенную завоевывать также не имелось никакого смысла, поэтому заплевав Пришельцу глаза, герой вырвал его деревянную ногу и ударил ей же, его же по голове.
— Не сметь! — вмешался генерал. Городовые окружили его, внимательно прислушиваясь. Польщенный вниманием, милиционер забыл о неподвижно лежащем пришельце.
— Что вам, дети мои?
По рядам городовых прошел шепот.
— Батько… Батько…
И через мгновение толпа взорвалась криками.
— Веди нас в бой, Батька!
Это было удивительно и радостно.
Генерал с майором радовались. Чингачгук — удивлялся. А городовым не терпелось. Подхватив обрезы наперевес, они разгорячено подступали к генералу.
— Я согласен быть вашим вождем! — объявил он. — Но для начала мы расстреляем паникеров и шкурников, проникших в наши ряды!
Путем голосования и метания жребия из самой гущи народной избрали и тех и других. Для проведения торжеств по случаю намеченных репрессий избрали президиум во главе с Чингачгуком и, провиантскую комиссию, которую возглавил неизвестно как тут объявившийся майор Пронин. Едва все успокоились, как открылся канализационный люк и на площадь выскочил Аль-Капоне.
Стреляя в колодец, гангстер другой рукой задвинул крышку люка на место.
— Одним гадом меньше! — торжественно объявил он, с вызовом глядя на окружающих. Майор Пронин, любивший протокольную точность и юридически выверенные формулировки, поинтересовался.
— Где меньше? Там или тут?
Гангстер на провокацию не поддался.
— «Как сказал поэт Уитмен — чем стоять, давайте выпьем!» — предложил он, сообразивший, что не простые люди тут собрались. В его руке откуда-то появились бокалы и бутылка, но тут у него над головой вспыхнуло зарево и он замер. Картина превратилась в фотографию.
…Я выплыл из сна. Даже нет, не выплыл, а выпрыгнул. Мир изменился. Девушка смотрела на меня с любопытством.
— Странный сон….
— Конечно… Вы ведь и просили что-то такое. С цветом, звуком все в порядке?
— Да, — автоматически ответил я. — А что там дальше?
— Да примерно тоже самое… — она наморщила носик. — Бред, короче… Как общее впечатление?
Что и говорить только что прожитая жизнь и впрямь была не «как настоящая», а «самая настоящая»! Настоящей не бывает. И вроде бы не только у меня — за занавесками кто-то сопел и вскрикивал негромко. Наверняка ведь тоже жил там товарищ полной жизнью. Я вспомнил собаку, перебирающую во сне лапами, и кошку, что выпускала из мягких лапок острые когти. Может быть те, кто там, на соседних топчанчиках пристроились тоже также вот лапками перебирают? Заказал себе во сне мордобой и всех победил… Выбрал кандидата в депутаты попротивнее, пива выпил и в такой сон занырнул, а там уж… Нет. Ну его. Пусть хоть во сне без них. Вот если б что-нибудь абстрактное, возвышенное… Не может быть, чтоб не нашлось…
— А вот чтоб чувство какое-нибудь возвышенное испытать. В самом чистом виде.
Она задумалась, начала вслух перебирать.
— Любовь? Это вам в «Ромео и Джульетту» погрузиться надо.
Я промолчал. Чай не мальчик… «Декамерон» предложили бы, это еще куда не шло. Кстати. Не забыть поинтересоваться. Должен же быть. Все-таки классика.
— Чувство насыщения?…
Я отрицательно покачал головой. Есть не хотелось.
— Ну, а какой-нибудь экстаз творца можете предоставить?
Она нахмурила бровки и что-то перебирала в голове. Я ждал.
— Вы рисуете? — вместо ответа, наконец, поинтересовалась она.
— Пожалуй, что и нет…
— А на каком-нибудь музыкальном инструменте играете?
Девочка наклонила головку на бок и слегка прищурила один глаз. В улыбке её я уловил что-то странное. Не то чтоб целилась, но… То ли она собралась сделать мне удивительный подарок то ли от души посмеяться.
— Так… Бренчу иногда… — осторожно отозвался я. Мало ли что у неё на уме.
— Гитара?
Тут слышался не вопрос, а утверждение и я кивнул.
— Да уж не арфа…
— Ну-у-у-у-у… Хорошо. Играй вы на арфе всё оказалось бы сложнее… Откиньте голову.
Вот всегда она так.
- Предыдущая
- 4/38
- Следующая