Вторая и последующие жизни (сборник) (СИ) - Перемолотов Владимир Васильевич - Страница 30

— Если это не мираж, то эта штука должна быть очень интересной, — говорит капитан.

— А если мираж? — спрашиваю, а головой-то соображаю — никакой это не мираж. Не может это быть миражом, в лучшем случае горячка у меня, да и у капитана с аутентичными видениями.

— А если мираж, то это еще интереснее — кто же видел миражи в пустоте?

Выползли мы из своего корабля и осторожненько двинулись по какому-то лабиринту. Капитан впереди, я сзади. У капитана детектор излучения, у меня излучатель.

Идем неспешно, по инструкции. Тихо вокруг, спокойно, и по всему видно, что не ступала тут еще нога человека.

Выбрались мы на какую-то площадку, а оттуда внутрь попали. Освещения, конечно, никакого нет, темно. Капитан головой повертел, но куда там… Шлемовым фонарем много не насветишь. Включил я дальномер. Тот, конечно, показывает, что ближайшей стенки вроде бы и нет вовсе.

Встали мы в нерешительности.

Чужой корабль всегда соблазн. Каждый ведь понимает, что не просто кусок металла в пустоте болтается, а тайна. И что за ней — никому не известно. Может быть именно тут где-то фереганские наемники спрятали знаменитую Имперскую библиотеку, а может быть вот тут, совсем рядом, за углом, мелом на стене, медиками-фанатиками написан рецепт вечной молодости…

С одной стороны любопытно, конечно, что там внутри у этого бездонного сооружения, а с другой стороны времени у нас в обрез.

Походили мы немного около проема, по сторонам посмотрели и наткнулись на небольшой… Ну, как вам сказать? Ящик не ящик, сундук не сундук, а так, что-то среднее. Его даже вскрывать не пришлось. Я за крышку дернул тот и распался ровнехонько пополам. Верхняя крышка назад ушла, а в нижней — шары какие-то обнаружились. Детектор молчит, значит, все чисто. Взял я один из них и сунул в сумку.

Капитан это увидел, хмыкнул неодобрительно, но ничего не сказал.

Оставили мы на корабле маяк, вернулись, доложили, что обнаружили неизвестный корабль и к Земле поспешили. С этим у нас проблем нет. Еще шесть скачков и мы на месте. Пока скакали, я попробовал шарик рентгеном просветить, но ничего это не дало… То есть совсем ничего, словно его там и не лежало.

Ну, прибыли мы, наконец, на Землю…

Посадили нас где-то на юге. Тепло, пальмы растут, а кругом море песка. И вот из этого песочка предстояло нам сделать нефти столько, чтоб хватило её местным жителям лет эдак тысячи на три. В две с половиной недели мы с капитаном эту чертову пустыню утыкали активаторами так плотно, как только позволяла инструкция. И только кончили с ними возиться, как на капитана навалился такой насморк, какого я еще не видел и вряд ли уже увижу: лицо красное, глаза слезиться, нос распух как… Короче неприглядная картина. Где он умудрился на такой жаре простудиться не ясно, хотя, с другой стороны, в этом климате для нас любой сквозняк хуже холодильника… Лечить его пробовал — не получилось госпиталь с такой мелочью идти — засмеют. Три дня ходил он мучился, а на четвертый говорит мне:

— Вот что, штурман. Насморк у меня по всему видно аллергический, и аллергия у меня на твой беспросветный шарик. К тому же снился он мне всю ночь сегодня. Выбросил бы ты его.

— С какой стати? — спрашиваю.

— А с такой, — отвечает капитан, — что завтра нас с тобой тут не будет. Есть гравитограмма от шефа. И очень мне не хочется выходить в пространство с твоим шариком. Не нравится он мне что-то.

— А как же активаторы?

— Через 60 дней вернемся и задействуем.

С капитаном не поспоришь, тем более и спорить-то нужно было не с ним, а с шефом.

— Хорошо, — отвечаю я капитану. — Только выбрасывать я его не хочу. Я лучше его кому-нибудь из местных на сохранение отдам. А когда вернемся — доисследую. Вдруг там что-то путное, внутри?

Надо сказать, мы с местными жителями дружно жили. Своими силами мы, конечно, могли космодром обслуживать, но с местными как-то веселее.

Тот старик, о ком разговор, работал у нас в секторе заправки. Подметал. Иногда, правда, доверяли ему кнопку какую-нибудь нажать. Одет, конечно, как полагается: комбинезон антирадиационный, каска, индикатор излучения… Короче не старик, а символ молодой Земной цивилизации. С ним и сыновья его работали. Тоже молодцы один к одному. На него-то я капитану и указал.

— Хороший старик, — говорю. — Пусть шарик пока у него полежит.

Взял капитан шарик, праздничную хламиду одел и пошел к старику договариваться. Я бы и сам сходил, но пришлось остаться — надо было перед отлетом телетакторы проверить. Вернулся вскоре капитан. Смотрю — без шара вернулся.

— Как старичок? — спрашиваю. — Принял вклад на хранение?

— Старичок-то твой еще тот, — отвечает капитан. — Принять-то принял, но выторговал себе за это царствие небесное и прочие материальные блага.

— Неужели и царствие небесное? — удивляюсь я.

— Да, представь себе, — самодовольно отвечает капитан. — Пришлось пообещать. Не торговаться же с ним…

Следующим вечером мы стартовали с Земли и вернулись, как и планировалось через 60 дней. Опять пустыня перед глазами, опять песок да пальмы. Про шар я, признаться и думать забыл. Мало ли добра всякого за это время через мои руки прошло? И если б не навалился на капитана насморк, то я, может быть, о нем и не вспомнил бы. Говорю капитану:

— Сходил бы посмотрел, как там наш старик? Заслужил ли царствие небесное?

Ушел капитан, но вскоре вернулся.

— Нет твоего старика на станции. Ушел.

— Куда? — спрашиваю, но капитан только плечами пожал.

Ну, думаю, пропал шар, ан нет. Нашелся старик. Точнее сказать он нас нашел. Шли мы с капитаном по деревне, а он на нас из какой-то ямы бросился. Упал перед капитаном на колени и шар протягивает. Смотрим мы на него, и страх нас берет: грязный, обросший, все тело в язвах… Глянул я на индикатор и все понял — старик-то излучает не хуже нейтронной бомбы.

Схватили мы его с капитаном под руки и в госпиталь, а пока добирались, рассказал тот нам о своих злоключениях.

Шарик, такой безобидный на первый взгляд, отданный старику на сохранение, оказался интересной штукой. В скором времени он начал излучать. К тому времени старик уже ушел со станции — он не мог по-прежнему работать там, так как с шаром на работу его не пускали, а опрометчиво обещанная капитаном Рондуглом райская жизнь казалась настолько желанной, что лишаться ее старик не хотел.

Все ему казалось, что пропадет шарик и все. Не видать ему райской жизни. Старик перебрался за город и занялся овцеводством. Все это произошло в течении недели после нашего отлета, а потом из шарика поперли гамма-лучи. Я говорил, что у него росли дети, трое, кажется сыновей, которые работали вместе с ним. У сыновей, как у работников станции, имелись личные дозиметры — они то и заметили, что шар излучает. К счастью у старика остался его рабочий комбинезон.

Сыновья долго уговаривали папашу выбросить шар куда-нибудь подальше или закопать, но старик оставался непреклонен. Только твердил все время:

— О спасении тела не забочусь. Позволил бы лишь Господь душу спасти!

Плюнули сыновья на это. Попеняли на папашино упрямство, и ушли из дома. А старик остался с женой и шаром. После этого пошли у него неприятности. Из-за повышенной ионизации воздуха, вызванной гамма-лучами, в дом попало несколько молний. Три пожара старик потушил, а с четвертым справиться не сумел. Вместе с шаром пришлось перебраться в хлев, к скотине. Хлев, конечно, тоже сгорел, а скотина частью передохла, частью разбежалась.

Жена это терпела, терпела и тоже не выдержала — ушла к родителям. Сами понимаете, что как мужчина он уже… Радиация все-таки, хоть он из комбинезона не вылезал.

Остался старик один на один с шаром. И чем бы это все кончилось не известно — с лучевой болезнью шутки плохи, но к счастью тут мы вернулись.

— Это точно, — не выдержал я. — Случайностей тут у вас много, и самая главная та, что старик уцелел.

— Нда-а-а. Старику точно повезло, что вы его встретили, — откликнулся кто-то на мои слова.