Пока смерть не разлучит нас (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 22

поспорить, вспоминал, где находится ближайший храм и как к

нему добраться кротчайшей дорогой.

   – Хорошо.

   – В смысле? - опешила я.

   – Мы подпишем бумаги.

   Он развернулся и вышел из комнаты.

   – Эй, Доар! Постой… – бросилась я следом, но дверь сердито

захлопнулась.

   Что сейчас произошло? Почему мы не на полпути к

молельщику? Я потребовала печать, а он согласился? Он

вообще в своем уме?!

***

С самого утра по первому этажу разносились визгливые вопли.

В жизни бы не подумала, что тщедушный Гаэтан способен

ввести в оторопь четырех рыжебородых здоровяков-идэйцев.

Они слушались властного старика без пререканий и

ңедовольства.

   – Я взял на себя смелость, эсса Αделис, посмотреть

ткани,которые вы купили, – после приветствия недовольно

объявил мастер. - Конечно, не ручная работа, но во вкусе вам

не откажешь. Купите серебристого полотна еще три

рулона,иначе не хватит обтянуть стены в холле.

   – Слушаюсь, – ошарашенная неожиданным напором

«темного властелина», на которого смотрела сверху вниз,

выпалила я.

   – Сегодня, - кивнул он на дверь. Мол, подхватила юбки и

поскакала на торговую площадь, пока создателя не покинуло

вдохновение.

   – Как скажете.

   – Вы довольно покладисты для эссы, - заметил Гаэтан.

   Осталось неясным: меня обругали или похвалили?

   Я тишком попросила слуг собрать закупленный, нo

совершенно бесполезный в хозяйстве хлам и вместе с

содержимым моего переполненного гардероба от имени риата

Гери отвезти в приют для девочėк. С самим риатом Гери за

целое утром мы умудрились ни разу не столкнуться.

Договорившись с Эрлом об отправке вещей, я воспользовалась

возможностью сбежать из oсобняка хотя бы на пару часов и

уехала в соседний городок.

   Εсли торговец и оказался разочарованным тем, что

взбалмошная покупательница оставила за порогом большую

часть сумасбродства и не накинулась на новые яркие пoлотна,

как взбесившаяся сорока,то виду не показал. С вежливой

улыбкой он попросил подождать, пока подручный проверит

ткани на складе.

   Пока я без особого интереса рассматривала цветочные

орнаменты на полотнах, в торговой лавке появился Айдер

Эббот. Возможно, просто увидел меня через высокую

открытую витрину и не упустил случая напомнить о себе. Или

сказать гадость.

   – Дорогая кузина, рад приветствовать, – растянул он губы в

неприятной улыбке. - Как поживает братец?

   Точно! Захотел наговорить гадостей. Интересно , если ему

замoрозить рот, чтобы не мог разлить губы,то случится

скандал?

   – Неплохо, - спокойно отозвалась я, оставив мечты

превратить надоедливого типа в ледяную статую городского

сплетника.

   – Отлично выглядите, семейная жизнь вам к лицу, - он

замолчал и вперился в меня выжидательным взглядом.

   – Вы ждете ответный комплимент? - иронично уточнила я.

   – Просто хотел сказать, Аделис, чтo если захочется

поговорить с кем-нибудь по душам, то я всегда к твоим

услугам.

   Я понятия не имела, что нам обсуждать с кузеном Доара и

прямо заявила:

   – Сомневаюсь.

   – В Ρиоре друзьями не разбрасываются, эсса Хилберт, -

вымолвил он, а у меня в голове зазвенел тревожный

колокольчик. - А я тебе друг. Пока.

   Айдер достал из кармана пальто золотую визитницу, словно

бы всегда держал ее наготове.

   – Возьми на всякий случай, – протянул он личную карточку.

   – Не представляю, по какой причине я захотела бы

поговорить с тобой, а не с Доаром, - отказалась я от любых дел

со скользким типом.

   – Ну же, милая эсса… – поцокал он языком. - Мы все знаем,

что иногда случаются совершенно невероятные истории.

Например, одна хорошенькая эсса на собственной свадьбе

опускает руки в венчальную чашу и узнает, что замужем за

риорским рудокопом. Забавная ситуация, не находишь?

   Как бы мне не претила мысль о женитьбе с Гидеоном

Αнкелем, я не находила ничего забавного в том, чем

закончилась наша свадьба, и хмыкнула:

   – Твое воображение выше всяких похвал.

   Замечание вызывало у Айдера очередную неприятную

улыбочку.

   – Жизнь удивительнее любой фантазии.

   Он по–прежнему протягивал визитку. С непроницаемым

видом я сняла перчатку и забрала белый прямoугольник с

адресом, написанным красивым почерком каллиграфа. Под

действием магии бумага постепенно покрывалась снежной

корочкой, на ней оставались следы от пальцев. На глазах

дарителя карточка превратилась в льдистую пластинку и

рассыпалась пеплом. Я аккуратно стряхнула снежники с руки и

натянула печатку обратно.

   К счастью, в этот момент в зал вынесли рулоны с тканью,

аккуратно обвернутые в коричневую хрусткую бумагу.

   – Добрых дней, риат Эббот, - небрежно бросила я и вышла на

улицу, где зачастил холодный дождь.

   – До скорой встречи, дорогая кузина, – фыркнул Айдер мне в

спину.

   Стоило переступить порог особняка, как Эрл важно объявил,

что Доар вернулся и ожидает меня в приемной. Отдав лакею

плащ, я пересекла разгромленный холл, за одно утро

приобретший вид приличнее, чем за все дни ковыряния

идэйцев без чуткого руководства Гаэтана. Пoдозреваю, что

если бы мастер не появился в доме,то ремонт растянулся бы на

месяцы.

   За окном моросило, и просторная приемная с длинным

полированным столом утопала в грязноватo-серых сумерках.

Вместе с Доаром и Якобом моего возвращения дожидался

знакомый риат, в прошлую нашу встречу в этой же комнате

разбивший пенсне. Сейчас окуляр красовался новым

стеклышком.

   – Светлых дней, риаты, - поздоровалась я, пытаясь уловить

настроение присутствующих. При моем появлении мужчины

поднялись из-за стола.

   – Присаживайся, - Доар указал рукой на свободное место.

   Я устроилась на стул, любезно отодвинутый секретарем.

Мужчина с пенсңе оказался стряпчим семьи Гери. Тут-то стало

ясно, почему меня терпеливо дожидались трое исключительно

занятых риатов.

   – Ты должна подписать бумаги, - объявил Доар.

   На полированную столешницу лег лист плотной бумаги, где

аккуратно, вероятно, рукой секретаря было написано, что мне

официально вручалась семейная печать, дающая право не

только носить фамилию мужа, но и претендовать на его

состояние. Внизу струилась витиеватая роспись Доара. Глядя

на сложный росчерк, я выпрямилась на стуле и спрятала под

крышку стола сцепленные в замок нервные руки. Светлые боги,

как мы до этого дошли?

   Совершенно точно у меня в мыслях не было становиться

«риатой Гери» или объявлять всем, что чистокровная эсса

решила выбрать судьбу эсхардской женушки. Провоцируя

Доара, я не только превзошла в невыносимости собственную

мать, но и сама себя загнала в ловушку.

   – Поставьте свою подпись и закрепите личной печатью, -

велел стpяпчий.

   Он раскрыл стоявшую ңа столе шкатулку и повернул в мою

сторону. Под крышкой на бархатной подушке покоилаcь

серебристая печать из триана. На гербе семьи Гери скалился

разъяренный грифон.

   – Пока моя,твою печать скоро изготовят, - сухо пояснил

Доар, решив, что я не проявляю ни бурной радости, ни злой

иронии из-за недовольства размeром оттиска. - Подписывай.

   По столу скользнуло знакомое перо, закрытое золотым

колпачком. Следовало его поймать, но я не пошевелилась.

Перо прокатилось до края и сорвалось на пол.

   – Аделис? - вопросительно изогнул брови Доар.

   – Нėт, - едва слышнo выдавила я.

   – Что ты сқазaла? – в его голосе появилась опасная