Пока смерть не разлучит нас (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 19

новая жена сохраняла хладнокровие после появления

соперницы, не разгромив мужнин кабинет, словно

взбесившаяся горгулья.

   Мы даже не успели разойтись, как дверь отворилась заново!

В холл ворвалась Верония. Похоже,из нас двоих что-нибудь

разгромить собиралась именно она. Щеки раскраснелись от

ярости, взгляд метал молнии, рыжие волосы стояли дыбом, как

у кошки, приготовившейся защищать территорию от нахальной

захватчицы.

   – Я уеду, но прежде кое-что тебе скажу! – процедила

взбешенная рыжая и решительным шагом двинулась в мою

сторону.

   Она остановилась в полушаге. Мы были одного роста,так что

ее голова закрывала оторопевшего лакея, явно не понимавшего,

что делать . Бежать хозяйке на помощь самому, позвать охрану

или взять печеньку и с азартом последить, как две девицы

вцепятся друг другу в лохмы.

   – Не питай напрасных надежд на счастливое семейное

будущее, ваш брак – фикция, – сквозь зубы заявила ревнивица. -

Он бредит местом посла в Эсхарде, поэтому ты здесь . Не

сомневайся, я была, есть и буду.

   Я кинула выразительный взгляд на оторопевшего лакея.

   – Займусь огнями, – пробормотал Эрн и поспешно слинял из

холла, вероятнее всего, притаившись за дверью.

   – Убедишь его развестись? - быстро спросила я.

   Решив, что над ней издеваются, Верония окончательно

рассвирепела:

   – Мы вместе с тех самых пор, как он вернулся из триановых

шахт и поселился в восточной долине. Между нами никогда

ничего не изменится. Точно не из-за эсхардской женушки!

   После возвращения из Эсхарда Доар действительно работал

на триановых рудниках?!

   – С ума сойти, на лице ни одной эмоции. Правду о вас

говорят: одна надменность, а вместо крови ледяная водица, -

издевательски скривила она губы, очевидно, решив, будто

задела меня насмешливым прозвищем, каким называли эсс,

выскочивших замуж за риорцев.

   – Не унижайся, - тихо вымолвила я.

   Верония скрипнула зубами и резко развернулась, едва не

стеганув меня по лицу рыжими локонами. Наконец она

убралась из особняка и с такой яростью шибанула входной

дверью, что по холлу разнеслось эхо, а на потолке вдруг

вспыхнула всеми огнями каскадная люстра. Хлынувший свет

нарисовал на паркете причудливую тень, затопил каждый

уголок просторного помещения, и я оторопело осмотрела холл.

   Стены были покрыты быстро тающим инеем. Большие окна,

выходящие на парадную лестницу, оказались затянуты

льдистыми узорами. Не веря собственным глазам, я провела

пальцем по стенной ткани. На рисунке остался влажный след.

Я не могла припомнить, когда в последний раз теряла

контроль над магией. Наверное, в раннем детстве. И из-за

кого? Любовницы фальшивого мужа. Какой позор! Хорошо, не

успела отправить стенные ткани в приют для девочек, ведь,

похоже, в холле действительно придется делать ремонт.

   В пристройку я не вернулась. Пока слуги убирали учиненный

беспорядок, закрылась в спальне. Особняк окутал тяжелый

влажный холод, обычно исчезавший через пару дней после

магического срыва, но пока от него не спасал даже зажженный

камин. Сидя перед раскрытым секретером, я крутила в руках

самописное перо и не решалась связаться с Доаром. В голове

теснились десятки вопросов о том, что на самом деле

случилось после его возвращения в Риор. Ответит ли?

   Собравшись духом, я начертала на раскрытой ладони одно

слово: «Поговорим?» и сжала кулак. Сквозь стиснутые пальцы

вырвались острые лучи магического сияния. Надпись исчезла,

но должна была появиться на руке мужа. Этим нехитрым

фокусом отправлять друг другу коротенькие послания мы

пользовались в академии.

   Кусая губы, я смотрела на ладонь и ждала, когда проявится

ответ. Доар молчал. Вдруг в мертвой тишине комнаты

прозвучал насмешливый потусторонний голос:

   – Записки на руках?

   Я вздрогнула от страха и резко обернулась. Зеркало на

туалетном столике тускло мерцало, рама светилась . Из

отражения усмехался Доар в рубашке с небрежно расстегнутой

верхней пуговицей и закатанными руқавами. Изображение

было размытым, словно окутанным белесой дымкой. Видимо,

он пользовался артėфактом «живое зеркало».

   – Раньше ты была многословнее, мне не хватало ладони, -

заметил он, когда я встала напротив туалетного столика. - Что

ты хотела?

   – Ты действительно работал в триановых шахтах?

   – Да, – последовал короткий ответ.

   – Долго?

   – Чуть больше года, - кажется, он насмешливо изогнул бровь.

- Хотела поговорить о рудниках, поэтому позвала среди ночи?

   В Эсхарде из уст в уста передавали сказочные истории о том,

как нищие рудокoпы находили крупные триановые самородки

и в одночасье превращались в богачей.

   – Ты заработал состояние в шахтах?

   – Я не обязаң отвечать.

   – Знаю.

   – После смерти дядьки ко мне перешло семейное дело, -

вдруг признался он.

   – Тогда зачем?

   Последовала пауза. Эгоистично я хотела услышать, что он

вовсе не пытался измучить себя каторжным трудом лишь бы не

думать о маленькой беловолосой эссе. Но Доар молчал.

   – Не скажешь? - спросила я.

   – Что это, Аделис? - Он нехорошо усмехнулся. – Не могу

различить через зеркало. Ты никак беспокоишься? Прошу – не

надо.

   – Не надо – что? - внутри появилось раздражение.

   – Не выходи из роли и не веди себя, как настоящая жена. Тебе

не идет. – Он резко щелкнул пальцами. Зеркало мгновенно

прояснилось, и в нем появилось мое вытянутое от возмущения

лицо с гневными пятнами на скулах. Вот и поговорили как

здравомыслящие люди!

ГЛΑВА 4. Семейная жизнь в хаосе

Ругаясь на чем свет стоит… Сжимая зубы, чтобы не ругаться на

чем свет стоит, рыжеволосые бородатые разнорабочие, все

утро мирно сдиравшие в холле полотнища отсыревших стенных

тканей, пристраивали на спину каменного грифона ледяную

фигуру. Одноногий паршивец наотрез отказывался седлать

крылатого монстра. Пока вторая нога, согнутая в колене,

дoжидалась в тележке, когда окажется приставленной и

аккуратно припаянной к телу, это самое тело ерепенилось,

никак не желая становиться частью фонтана: заваливалось,

съезжало и грозилось остаться без головы.

   Я следила за воцарением шедевра и помогала ценными

советами. Думаю, что разнорабочие тысячу раз прокляли

мгновение, когда решили, будто три золотых шейра –

достаточная плата за мучения. Слуги традиционно в веселье не

участвовали, подозревая, что риату Гери совершенно не

понравится седок, неожиданно выросший на спине грифона.

Они сопереживали процессу с безопасного расстояния, прячась

за занавесками.

   Патлатый рабочий забрался на птицельва, обнял ледяную

статую руками, словно родного человека,и прикрикнул:

   – Хозяйка, приделывай ногу, пока я себе ничего не

отморозил!

   Что мне нравилось в этих мужичках – они были идэйцами, а

потому не испытывали к эсхардским эссам ровным счетом

никакого пиетета и вели себя по–свойски. Впрочем, они

держали себя легко абсолютно сo всеми. Когда Эрла с порога

назвали «дружище лакей», у бедняги чуть сердце не

остановилось . Собственными глазами видела, как он начал

синеть .

   Я проворнo перемахнула через бортик, забралась по лестнице

и легким движением руки… выронила стило.

   – Дайте мне стило! – крикнула я здоровяку, державшему

лестницу.

   – Чего? - моргнул он рыжими ресңицами.

   – Указку вон ту дайте!

   – Хозяйка, поторопись, а то бездетным останусь, –