Андердог (СИ) - "Рерол" - Страница 15

— А не проще ли бы было сразу пойти в таверну или на постоялый двор и там спокойно поужинать? Ну, на худой конец, просто купить продукты в лавке?

— Нет, — покачал головой Крош. — Не проще. Таверной и постоялым двором владеет один и тот же человек. Это, как я уже говорил — Волестой. Значит, цены, как ты понимаешь, там одинаковые. За тарелку овощной похлебки, которой цена от силы три медяка с нас содрали бы семь или восемь, а тои все десять монет. Две похлебки, считай двадцать «мышей».

Слушая пояснения Кроша, я отстраненно подумал о том, что в этой части Орхуса медные монетки тоже называют «мышами». У нас их еще кличут «летучками». Все оттого, что на аверсе медяка изображен профиль королевы Аслог Великой, до замужества герцогини Далигор. На гербе ее отца герцога Далигора красовалась расправившая в стороны перепончатые крылья летучая мышь. Умерла королева Аслог уже лет двадцать как, но в память о ее непопулярном правлении, люди продолжают называть ее мышью. Это прозвище прочно закрепилось и за медной монетой с ее профилем.

Тем временем, Крош продолжал:

— Так как похлебки нам будет мало, придется заказывать грибную кашу. А это еще около двадцати медяков. Добавь сюда же хлеб. Молоко или ягодный морс… Итого получится около пятидесяти или шестидесяти «мышек». А это как раз две твоих эски.

На слова о еде мой желудок отреагировал недовольным бурчанием.

— Ну, так в чем же дело-то? Давай поедим!

— Эрик, Эрик, — покачал головой Крош. — Не иди на поводу у своего брюха. Доверься мне! Обещаю, через час, ну максимум два — мы поедим!

Справедливости ради, должен заметить — мальчишка сдержал свое слово. За час с лишним нам удалось побывать в нескольких домах. В каждом он яростно и ловко торговался, выменивал и требовал бонусы. Результатом была полная котомка продуктов. А в пекарне, последнем пункте нашего похода, Крош умудрился продать за семьдесят пять медяков весь мед, полученный с обмена на овечью шерсть у жены бортника. И в придачу разжился двумя теплыми лепешками.

— Итак, — победно говорил он. — Две лепешки, четверть головки козьего сыра, пять яблок, пять морковок, две луковицы, маленький горшочек меда, пять яиц, вяленая форель… М-м, что там еще?

— Фляга козьего молока и виток колбасы из баранины, — подсказал я.

— Ну, и, конечно, семьдесят пять медных монет! — объявил Крош и торжественно поклонился.

— Браво! — улыбаясь захлопал я в ладоши.

— Конечно, такое не каждый день возможно провернуть, — по дороге к баракам, стал объяснять Крош. — Просто в этот раз все удачно совпало.

— Ты не справедлив к себе, — возразил я. — Ты умудрился две эски превратить в медные монеты, да еще и набить полную котомку едой.

— Ерунда, — отмахнулся мальчишка. Но по его красному лицу было видно — похвала ему приятна.

***

— Не знаю, как кому, но для меня полное брюхо — это уже половина счастья! — тяжело дыша выдал мудрость Крош.

Он лежал на небольшой куче какого-то серого тряпья, заменяющего ему кровать, и сыто поглаживал раздувшийся в два раза живот. К слову, я лежал на точно такой же «кровати» и мой живот ненамного отличался от живота моего товарища.

Крош выполнил свою часть сделки. Нашел еду и кров. На ночлег он пригласил меня к себе в коморку, которая находилась на чердаке, заброшенного барака, доживавшего свой век на отшибе поселения.

Если холодный и сырой барак представлял собой жалкое зрелище, то маленький чердак был теплым и даже уютным. Его хозяин приложил немало усилий для улучшения своего жилища.

Маленькое оконце со сгнившей рамой аккуратно заколочено досками. Щели в стенах законопачены тряпками и мхом. На удивление имелась даже мебель — маленький стол с худыми ножками, грубо сколоченный стул и трехногий табурет. Но гордостью Кроша, несомненно, был толстый, обитый бронзовыми полосами сундук со здоровенным навесным замком. Он стоял в углу коморки на самом видном месте и поблескивал круглыми боками. Сразу было видно, что он является любимцем хозяина жилища — бронза отполирована, а на замке следы смазки.

Когда мы забрались наверх и Крош поднял хитро закрепленную лестницу, я невольно замер, рассматривая бронзового гиганта. По глазам мальчишки было видно — ему приятна моя реакция.

Пока мы выкладывали из котомки продукты на стол, Крош рассказал, как чуть больше года назад нашел этот чердак. Здесь же и был этот сундук, заполненный всяким ненужным тряпьем. Выглядел он ужасно, мальчишке пришлось приложить немало сил, чтобы привести его в порядок. Отчистить песком, а затем отполировать все бронзовые детали. Ободрать внутри прогнившую обшивку. Покрыть дерево лаком.

Замок пришлось нести кузнецу. Тот разобрал и почистил механизм. А также сделал новый ключ. В уплату Крош был на побегушках в кузне два месяца.

На мой вопрос о том, стоило ли прилагать столько усилий, Крош без колебаний ответил, что, если бы ему снова представилась такая возможность он поступил бы точно также. В дальнейшие расспросы я не вдавался — захочет потом сам расскажет. Да и какая мне разница? Кому-то нравятся лошади, кто-то вырезает фигурки из дерева или камня. Ну, а Крошу нравится возиться со старым сундуком. А когда ужин был готов, не до расспросов уже было.

Я сонно лежал, поглаживая раздутый живот. Мысли, как обычно бывает в такие моменты, сменялись одна за другой, словно связанные между собой разноцветные платки, что, улыбаясь достает из кармана фокусник.

Перед глазами неспешно пролетели самые запоминающиеся моменты сегодняшнего дня. Самый яркий несомненно — это предательство Фроди. Странное дело, особой злости или горького разочарования уже не чувствовал. Скорее наоборот — был рад, что Фроди показал свой истинный облик. Было бы хуже, если бы все открылось спустя некоторое время. Я не успел глубоко проникнуться дружеской симпатией к этому прохвосту.

Мама часто говорила — все, что ни делается — все к лучшему. Пока не могу с уверенностью сказать согласен ли я с ней, но в данном конкретном случае это выражение как нельзя кстати.

— Рик, ты спишь? — приглушенно спросил Крош.

— Еще нет, — сонно ответил я.

— Позволь задать тебе вопрос.

— Валяй.

— Сколько ты должен хозяину?

— Увы, Крош, но я не могу ответить на этот вопрос…

— Я понял. Ничего не говори. Ты дал клятву, — легко догадался мальчишка.

— А ты сколько должен? — поинтересовался я. — Или тоже дал клятву?

— Нет, — покачал головой мальчишка. — Никаких клятв нет. Как и долга.

— То есть как? — не сразу понял я.

— А вот так. Я свободный человек.

Я сперва не сразу осознал то, что только что услышал. А когда, наконец, до меня дошло, сон, как рукой сняло. Приподнявшись на локте, я удивленно уставился на паренька.

— Ты весь вечер меня удивляешь!

Крош ухмыльнулся и сыто отрыгнул.

— Да, я такой! Мне нравится удивлять людей.

Видя мое состояние, он стал объяснять.

— Десять лет назад, еще до моего рождения. Отец и мать прибыли сюда с большим караваном. Отец, как и твой, был шахтером. Купился, как и многие другие, на россказни глашатаев Бардана о богатой медной жиле. По правде сказать, жила действительно была, но не такая богатая, как о ней трепались. Первый год отец неплохо зарабатывал, даже домик небольшой прикупил в поселке. Мать хозяйство завела. Я уже был на подходе. Словом, счастливая семья.

Крош на некоторое время замолчал, глядя на свой сундук. Я его не беспокоил, знаю не понаслышке, как делиться сокровенным.

— Когда мне было два года, отец попал под обвал, — тихо продолжил мальчик. — Погиб, как и твой. Постоянно болеющая после родов мама, пережила его на два года. После смерти матери, меня приютил Хват — друг отца. Кто-то скажет, что мне повезло не остаться в четырехлетнем возрасте без присмотра взрослых. Я бы так не сказал… Как оказалось, Хват и его подружка приютили меня ровно на месяц. Этого времени им как раз хватило, чтобы продать дом и хозяйство моих родителей, а также все свое имущество и одним прекрасным утром свалить отсюда подальше. Меня, как ты уже догадался в это прекрасное путешествие никто не пригласил…