Пришествие Зверя. Том 1 - Абнетт Дэн - Страница 79

— Еще раз, — повторил магистр. — Что такое «огневой протокол „Тринадцать"»? Что-то новое. Я раньше о нем не слышал.

— Это болванка, — ответил один из инфоцитов. — Наши оперативники на борту корабля передали данные по физическим параметрам. Информация не входила в состав полученного пакета. Болванку создали в стратегиуме.

— Что она заменяет? — спросил Вангорич.

Вперед вышел тактик, лицо которого было скрыто под капюшоном.

— Гипотезу, разработанную логистами, — сказал он. — После встречи оперативника Вайра с Представителем Инквизиции в Ташкенте появилось великое множество вероятностей, которые логикам пришлось прорабатывать. Огневой протокол «Тринадцать» — это шаблон поведения цели, полученный по итогам результата анализа данных вероятностей.

— А именно?

— Знание различных вовлеченных и связанных группировок о существовании и расположении ряда площадок Официо Ассасинорум, — сообщил тактик.

— О тайных храмах?

— Столь ценная информация может быть предметом торга между заинтересованными лицами и организациями: Инквизиция, Экклезиархия, Адептус Механикус, Имперский Флот…

— То есть «Огневой протокол "Тринадцать"» — это?.. — Вангорич желал услышать ответ.

— Удар по площадке Официо Ассасинорум на горе Возмездия, — сообщил тактик.

— Они знают об этом месте? — уточнил магистр, разглядывая казавшегося уязвленным Вайра.

— С определенной вероятностью. Поведение цели приводит к патовому сценарию развития событий. Оперативник не может выполнить миссию, если цель обладает подобной информацией. Если бы он попытался сделать то, что задумывал, то, в соответствии с симуляционной моделью, корабль обстрелял бы с орбиты данное место. Однако мы пришли к выводу, что истинная причина выстрела и местоположение храма останутся в тайне. Инцидент будет описан как печальный несчастный случай.

— Ну, это меняет дело, — сардонически ухмыльнулся Вангорич.

Тактик не оценил шутку. Великий магистр поднялся с трона и направился к выходу. На полпути он остановился и обернулся к собравшимся в зале:

— Я хочу, чтобы из этого места вывезли людей, данные и оборудование в течение часа.

— Да, магистр.

— Довольно симуляций. Круль, за мной! — приказал Вангорич.

Как раз успевший выдернуть все датчики и кабели из своей плоти, Эсад Вайр последовал за своим господином к выходу из помещения.

— Что мы будем делать? — спросил он.

— Заставим лорда-адмирала делать то, что нам нужно, — ответил Вангорич. — Сбор армады в Главказийском Заливе не поможет защитить центр от угрозы ксеносов. Что я не стал бы называть патовой ситуацией.

— Куда мы направляемся? — задал еще один вопрос Эсад Вайр.

— Кое-куда, где даже самая большая пушка адмирала нас не достанет, — сообщил Вангорич подчиненному.

Глава 19

Эйдолика — «Альказар Астра»

В ротной часовне никого не было. Максимус Тейн предпочитал приходить сюда именно в такие часы. Все Кулаки Образцовые, от капитанов и магистров до рядовых братьев, и слуги ордена были слишком заняты подготовкой к ночи. Отчаянная стратегия Тейна спасла жизни многих космодесантников, но дорого обошлась крепости. Трещины и разрывы в толстой обшивке пустотных бастионов были наименьшей из проблем. Звездный форт получил серьезные повреждения несущих конструкций. В генератории вышло из строя несколько критично важных систем. Однако оставшемуся старшим по званию среди выживших космодесантников Тейну не пришлось латать дыры в керамите, таскать боеприпасы и проводить инвентаризацию в оружейной. Ему даже не нужно было следить за тем, как эти задачи выполняются. Командование Второй ротой капитан временно передал сержанту Хоку.

Вместо этого Тейн должен был разработать стратегию, которая с наибольшей вероятностью обеспечит выживание Эйдолики. Стратегию, которая позволит нанести как можно больший урон врагу. В идеале ему нужно было выбрать такой вариант, который позволил бы достичь обеих целей.

Даже часовня Второй роты не избежала повреждений. Без искусственной гравитации и инерционных подавителей, которые обеспечивали сохранность культовых помещений в космосе, часовня, как и большинство других отсеков, практически лежала на боку. Малые реликвии ордена валялись на полу в окружении осколков витрин. Статуи опрокинулись, а гобелены упали прямо на алтарь. Тейн положил шлем у стены и принялся за уборку.

Любимый артефакт капитана, из-за которого десантник приходил сюда столь часто, также оказался поврежден. В полой центральной колонне между алтарем и аркой входа был установлен маленький витраж. Он изображал Рогала Дорна, но не в битве и не в темные времена Великой Ереси, а в минуту размышления. Собранный из кусочков цветного стекла примарх в золотых доспехах сидел, погруженный в раздумья.

Витраж изображал момент, когда Дорн решил разделить свой любимый легион и принять Кодекс Астартес, создав множество орденов-наследников верных и стойких Имперских Кулаков. Но это изображение нравилось Тейну не только потому, что описывало момент создания Кулаков Образцовых. Все ордены-наследники Имперских Кулаков Второго Основания переняли характер воинов-предтеч. Все крестоносцы и фанатики легиона пошли за Сигизмундом, а Алексис Полукс привлек в свои ряды большинство молодых боевых братьев, отличавшихся гибким умом. Многие ветераны, составившие костяк ордена Сдирателей, удерживали стены дворца во время осады Терры и связали себя узами братства с Деметрием Катафалком.

Всем известно, что примарх и его генетические сыновья воспротивились решению разделить легион. Однако некоторые, как и сам Дорн впоследствии, увидели мудрость в предложении Жиллимана. Капитан Ориакс Данталион высказался в поддержку этого решения с самого начала, заслужив, таким образом, порицание, а по некоторым источникам — даже враждебность примарха. Но когда Дорн обдумал все, то пришел к выводу о мудрости Данталиона. Именно этот момент и был изображен на витраже. Тогда примарх наградил капитана собственным орденом, состоящим из наиболее прогрессивных боевых братьев, — под стать новоиспеченному магистру. Они были признаны образцом для подражания в этом новом мироустройстве и получили имя Кулаков Образцовых от самого примарха.

Тейн заметил, что несколько цветных стеклянных пластинок выпало из рамы. Изображение Дорна утратило целостность, в нем появились прорехи. Многие выпавшие фрагменты разбились о стены крохотной часовни во время пуска плазменного двигателя. Однако Тейн обнаружил, что один кусочек желтого стекла из изображения священной золотой брони примарха остался цел, несмотря на удар. Космодесантник подобрал его и осторожно вставил на место.

Дверь в часовню отворилась, и свет ламп, горящих в коридоре, озарил витраж, заставив изображение Рогала Дорна величественно сиять. Это зрелище очаровало Тейна настолько, что он не заметил, как в помещение вошел брат Церберин.

— Милорд, — обратился к нему почетный страж, преклоняя колено перед алтарем и целуя свои кулаки, закованные в керамит.

— Брат?

— Милорд, — повторил Церберин, поднимаясь на ноги, — часовые доложили о странном происшествии у шлюза восточного барбакана.

— Что случилось?

— Стук с внешней стороны дверей, — ответил Церберин. — Как будто кто-то хочет войти.

— Ни один зеленокожий не смог бы выжить под светом звезды Франкентала, — уверенно заявил Тейн.

— Чужаки обладают новыми технологиями, с которыми мы раньше не сталкивались, — возразил боевой брат.

Тейн кивнул.

— Пусть сержант Хок с отрядом бойцов встретит меня у барбакана, — сказал он. — После того как мы зайдем внутрь, закройте переборки. Если это враг, то нужно быть уверенным, что он не сможет проникнуть далеко.

— Как прикажете, милорд, — кивнул Церберин и оставил Максимуса Тейна наедине с Дорном.

Капитан поднял шлем и отправился к восточному трансепту. На полпути он встретился с сержантом Хоком и отрядом космодесантников. Вскоре они подошли к шлюзу барбакана.