Похищенная, или Красовица для Чудовища (СИ) - Чернованова Валерия М. - Страница 52

Тишина пугала даже больше, чем ответ, который одновременно и боялась, и надеялась услышать.

— Кейран, скажи! — выкрикнула, выбивая из себя этот крик. Он растворился в оглушительном раскате грома, пронёсшегося над вспаханным полем. — Скажи, — взмолилась. Теперь уже чуть слышно, отступая от мужчины, не сводящего с неё тяжёлого взгляда. — Кейран, пожалуйста…

— Откуда узнала? — мрачно усмехнулся Донеган, подступая.

— Дневник Каролины Фоулз. Значит… это правда? Вы в самом деле прокляты? — с опаской подняла на него глаза, в которых снова стояли слёзы.

Мишель казалось, продолжи Донеган молчать, и она сойдёт с ума! А если вдруг рассмеётся и беззаботно примется увещевать, что всё это россказни сумасшедшей — поверит. Позволит обмануть себя в который раз, ведь так намного легче. Она наконец перестанет ёжиться под тёмным, как расстилавшаяся под ними земля, взглядом. Не будет вздрагивать от малейшего касания жёстких пальцев.

Но вместо лжи, которую уже почти желала, услышала тихие слова:

— Да, мы прокляты. Я и вся моя семья.

— Нет… Не трогай меня! — Девушка в страхе шарахнулась, когда Донеган попытался к ней приблизиться, и бросилась прочь, навстречу молнии, расколовшей надвое небо.

Не оглядываясь, Мишель бежала по изрезанному бороздами полю. Увязая ногами в жадно пьющей весеннюю воду почве. Слыша, как позади, совсем близко, громовым раскатом звучит её имя:

— Мишель!

— Отпусти! Ну что тебе стоит?! — расплакалась, вытолкнув из себя хриплое.

Казалось, небо рыдало вместе с пленницей. Дождевые капли смешивались со слезами, прозрачными ручейками текли по щекам, полыхавшим лихорадочным румянцем.

— Мы расплачиваемся за ошибки наших предков. — Кейран следовал за ней тенью, но не касался девушки, опасаясь вызвать в Мишель ещё больший страх. — На беду всех Донеганов, Даген узнал об измене. В новолуние, когда оборотни не могли обращаться, вместе с наёмниками напал на поселение шейвари. Использовал против лугару их же магию. Спастись в ту ночь не удалось никому. За это вожди племён прокляли его, а с ним и всех тогда ещё не рождённых Донеганов. Раз в месяц мужчины нашей семьи вынуждены превращаться в волков. Поверь, не мы выбрали такую судьбу. Её за нас выбрал Даген Донеган. Мы — отражение его звериной сути.

— И даже дети? — Мишель не заметила, как перешла на шаг, а потом и вовсе остановилась. Обернулась и затихла, ожидая ответа, на какой-то миг забыв, как дышать.

— Проклятие обретает силу в двадцатипятилетнем возрасте. Столько было Дагену, когда он напал на оборотней.

— А что же Катрина и Аэлин?

— Лугару наказали Каролину за прелюбодеяние, превратив в пленницу дома, который она так ненавидела. Магия не выпускала её за пределы Блэкстоуна.

— Значит, и они тоже…

Мишель недолюбливала Катрину за высокомерие. К мисс Кунис же испытывала стойкую неприязнь. А уж когда видела квартеронку рядом с Кейраном… Но сейчас за них нестерпимо болело сердце.

— Никогда не покидали Блэкстоун, — кивнул оборотень и, горько усмехнувшись, закончил: — Они — вечные пленницы. Мы — звери.

— И та служанка… — слова сорвались прежде, чем Мишель успела затолкнуть их в себя обратно.

Закусила губу и отшатнулась от тьмы, захлестнувшей серые глаза.

Глаза волка. Животного.

— Я не мог себя контролировать. Мишель! — Кейран удержал вновь готовую сорваться девушку, бережно привлёк её к себе. — Эта часть моего естества мне не подвластна.

Пленница забилась в его руках, но Донеган не отпускал. Обнимал крепко и одновременно нежно, не позволяя ей вырваться. Пока она, уставшая, опустошённая эмоциями, наконец не затихла.

— Но я никогда, слышишь, никогда не сделаю тебе больно. Не бойся меня, ангел. Только не меня. Я никогда не причиню тебе вреда.

Горячие пальцы касались кожи, скользили мягко, повторяя оставленные на щеках чуть заметные узоры дождя. Чувствуя, что пленница начинает успокаиваться, а сам он от её близости, наоборот, снова сходит с ума, молодой человек уступил искушению. Нашёл сладкие губы губами. Мягкие, податливые, они раскрылись, покоряясь. Поддаваясь его напору, его жажде. Желанию быть с ней, чувствовать рядом. Вдыхать этот кружащий голову запах.

Выпивать горячее дыхание, а с ним и все страхи. Ощущать, как сердце под ладонью начинает биться уже не так тревожно. Его же собственное как будто участвовало в скачках на выживание.

В тот момент для Донегана было неважно, что он не имел права её касаться. Что Мишель Беланже должна достаться Галену, а ему следовало держаться от неё подальше.

И уж точно не следовало так исступлённо, так жадно целовать бунтарку.

Но разве можно устоять перед этим кареглазым соблазном?

Дождь усилился, обрушившись на них водопадом. Напитавшееся тьмою небо всё чаще сотрясалось громовыми раскатами. Но единственное, что слышал и ощущал Кейран Донеган, — это хрупкую девушку рядом с собою. Уступившую не страхам — чувству.

И он больше не желал никогда выпускать её из своих объятий.

Если бы не слабый стон сквозь ставшие белыми губы:

— Мне плохо. Очень холодно…

Девушка в его руках обмякла. Мокрое личико стало что алебастровая маска; нежная кожа, несмотря на вечернюю прохладу, ещё минуту назад пылавшая под его пальцами, теперь была холоднее мрамора.

А у Кейрана всё внутри вдруг похолодело от страха. Подхватив невесомое тело, молодой человек понёс пленницу обратно. Проклиная погоду, прабабку Каролину с её демоновыми каракулями и отца, из-за вмешательства которого Мишель в последнее время была сама не своя.

— Да чтоб вас всех аллигаторы сожрали! Где она, я тебя спрашиваю, могла это найти?! — потрясая в воздухе потрёпанной книжицей, которая, казалось, вот-вот рассыплется ветхими страницами, прогремел Сагерт Донеган.

Король хлопка был вне себя от гнева. Не успел он вернуться из «Белой магнолии», где в приятной компании старых знакомых приятно проводил время, как ему тут же испортили настроение. Сначала доложили о скоропалительном отъезде среднего сына, непонятно какого демона прихватившего с собой пленницу. А стоило Сагерту переступить порог дома, как из библиотеки выскочила Аэлин и истерично заявила, что Беланже хватило наглости совать свой нос в их семейные тайны, рыться в их прошлом.

Дневник маленькая дрянь читала!

Жаль, в наказание за любопытство нельзя хорошенько эту девку выпороть! Он бы лично с удовольствием исхлестал плетью её нежную белую спину.

— Какая разница, где она его нашла, — огрызнулся Кейран, которому не было дела до исповеди прелюбодейки, как и до того, что Мишель открылась постыдная тайна его семьи.

Наоборот, он испытал облегчение, когда признался. Когда понял, что она его боится, но… не отталкивает. Просто не может оттолкнуть, привязанная к нему этим безумным, иррациональным чувством, которое сжирало его изнутри все последние дни.

Наверняка Мишель оно тоже мучает. Иначе бы не тянулась к нему со всей страстностью, позабыв о страхах, пылко отвечая на каждый сумасшедший поцелуй.

Сагерт раздражённо дёрнул за галстук: несмотря на то, что в раскрытые настежь окна врывалась ночная прохлада, принося с собой запахи дождя, вязкую сырость с болот и далёкий гул постепенно стихавшего ненастья, ему казалось, что в комнате невыносимо жарко, и воздуха катастрофически не хватает.

Последней каплей для хозяина Блэкстоуна стало возвращение до нитки промокшего отпрыска, державшего на руках их проблему. Которая в самом ближайшем будущем должна была стать для Донеганов спасением.

Если бы не треклятое похищение, усложнившее жизнь им всем.

Сагерт мысленно порадовался, что уговорил старшего сына этой ночью не возвращаться на плантацию, а провести какое-то время в городе. Наследнику, помешанному на их не в меру любопытной гостье, всё сложнее становилось сдерживать свои порывы. Это странное, маниакальное увлечение Галена девушкой уже всерьёз тревожило Сагерта.

Как будто ему больше не о чем было беспокоиться.

Узнай наследник, что сумасбродная девчонка, которую он так отчаянно желал, весь вечер провела с его братом, и скандала было бы не избежать. Да что там скандала! Они бы наверняка друг другу кулаками рёбра пересчитали. И это ещё больше ранило бы Аэлин.