Люди в сером. Трилогия (СИ) - Юрченко Кирилл - Страница 52

От света слезились глаза, слезы, стекая, щекотали кожу, а вялым языком он ощутил соленость крови на разбитых губах.

…Почему разбитых?.. Ах да!.. И он все вспомнил.

Волков был совершенно уверен, что по-прежнему стоит на ногах, но едва пошевелил руками, как пальцы ощутили под собой что-то упругое, волнистое и одновременно покалывающее. И сознание нарисовало ему траву и мох, усыпанные хвойными иголками.

«…Значит, я лежу…»

Георгий осторожно приоткрыл сначала один глаз, затем другой.

Был яркий день, и он действительно лежал в траве на спине, глядя в небо. Яркое солнце слепило, и приятное тепло ощущалось каждой частичкой тела.

Какой-то шорох раздался поблизости. Вывернув затекшую голову, Волков скосил взгляд, но из-за высокой травы ничего не увидел. Он перевернулся, приподнялся на локтях и увидел рядом солдата, шевелящегося метрах в пяти от него. Заметив, что тот без противогаза, Георгий сообразил, что и сам без защиты. Но, когда он успел снять противогаз и куда дел, не помнил. Он позвал солдата, но тот никак не отреагировал на его голос.

Поднявшись во весь рост, Георгий увидел, что кроме этого рядового вокруг полно людей в военной форме — все, кто был здесь ночью. Но только он единственный мог совершенно спокойно занять вертикальное положение. Остальные, подобно тому солдату, беспомощно барахтались в траве, как жуки, отравленные дустом. Они, конечно, предпринимали попытки встать, но терпели неудачу. С терпеливым пыхтением им удавалось приподняться, чтобы тут же снова завалиться на землю. И, что казалось чудовищным, — не было слышно ни единого недовольного возгласа, ни звука речи или ругательств, как это обычно бывает с людьми, потерявшими способность управлять своим телом, но еще сохранявшими достаточное количество разума, чтобы оценивать происходящее.

Георгий подошел к солдату, которого увидел первым, — тот оказался ближе остальных. Наклонился к нему, снова позвал. Ему показалось, что теперь-то солдат услышал его, раз повернулся лицом. Но то было, скорее, неосознанное движение. И на лице, случайно обратившемся к Георгию, застыл тупой безвольный взгляд.

То же было и с остальными солдатами и офицерами. Они не походили даже на пьяных — скорее на лишенных сознания людей, у которых еще остались какие-то позывы к телодвижениям.

Он стал искать Сиротина, а когда нашел его, принялся хлопать капитана по смуглым щекам, пытаясь вернуть к реальности. Но взгляд Сиротина, как был бездумным, смотрящим куда-то «сквозь», таким и остался.

Он силком усадил капитана, затем из-за спины обнял его, обхватил крепко и подтащил к ближайшему дереву, где привалил к стволу. Снова вмазал посильнее по щекам, но все тщетно.

— Что же мне делать с тобой? — заглядывая в стеклянные глаза Сиротина, спрашивал он скорее самого себя.

Снова поднял капитана. Схватил за руки, прижался к нему спиной, не позволяя упасть, и взвалил себе на горбушку. Капитан повис на нем, как тряпка. Тяжело дыша, Георгий побрел к видневшемуся вдали проволочному заграждению — туда, откуда они пришли.

Пока тащил капитана через лес, Георгий периодически отдыхал: обратный путь оказался ничуть не короче. И вот, когда он в очередной раз пристроился отдохнуть и опустил капитана на землю, вдруг заметил, что мелькнула тень между деревьями.

Волков увидел, что это солдат. Вооруженный боец мог представлять опасность. Но вскоре Георгий догадался, что рядовой слепо ломится через лес, очевидно не преследуя цели задержать беглецов. Пошатываясь, он выскочил на поляну, совершенно не замечая наблюдающего за ним Волкова, хотя их разделяло не больше десяти метров открытого пространства. Лицо его было разбито, в крови, как будто он не раз приложился мордой о деревья или камни. Сначала Георгий подумал, что это все тот же Малеев, которого он видел на первом кордоне во время похода за грибами, но это оказался незнакомый рядовой. Взгляд у него был ошалелый, но не настолько остекленевший, как у Сиротина и остальных, кого застигла в лесу белая вспышка. По крайней мере солдат еще был способен хоть что-то соображать. Потому что Георгий позвал, и тот вдруг застыл как вкопанный и принялся озираться по сторонам и щуриться, будто ослепший. И только когда Георгий махнул солдату, тот, наконец, смог сконцентрировать свое внимание.

— Това-арищ… — с надрывом произнес рядовой, и на этом его способность произносить членораздельные звуки закончилась.

Он вдруг замычал что-то, потом заплакал и без сил рухнул на колени.

Георгий подошел к нему и положил руку на плечо. Солдат вздрогнул и испуганно отполз.

— Успокойся, — произнес Георгий.

А солдат снова будто потерял его из вида (хотя Георгий стоял в двух шагах), стал вертеть головой и заметил Георгия, только когда тот шевельнулся.

Что-то было с его зрением.

«Кто он такой, из какой части?» — думал Георгий.

Уходить надо. Но и бросать его так нельзя.

— Ты сможешь пойти за мной? — Он помаячил рукой перед лицом паренька.

Тот закивал, продолжая лить слезы.

— Я сейчас понесу своего товарища, — Георгий показал на лежавшего в траве Сиротина, не надеясь, впрочем, что рядовой его разглядит. — А ты пойдешь за мной, и не отставай!

Было бы еще неплохо, если бы солдат помог ему взвалить капитана на плечи, но на это не стоило и рассчитывать — хорошо, если у рядового хватит соображаловки послушаться и пойти следом.

Не с первой попытки уставшему Георгию кое-как удалось взвалить капитана.

— Солдат! — позвал он. Но повернуться было тяжело. — Иди за мной!

Хорошо, что солнце светило в спину, и Георгий мог видеть тень бойца. Вроде рядом идет — часто дышит и хнычет.

Прошло больше часа, когда, преодолев кое-как лес и овраги, они вышли на дорогу.

Георгий не знал, где именно Сиротин договаривался с Полевым о встрече, но надеялся, что полковник выслал кого-нибудь, и их поджидают. Поэтому, увидев грузовик с брезентовым верхом, спрятавшийся в желтеющем березняке, не удивился. Остановился, опустил капитана. Посмотрел на солдата — тот тащился сзади.

Волков рассчитывал, что, увидев их, из машины выйдут на подмогу. Но никто не спешил.

— Уснули, что ли?

Георгий дождался, когда приблизится солдат, усадил его рядом с Сиротиным, вложив руку одного в ладонь другого, а сам направился к грузовику. Подойдя ближе, понял, что машина из другой части, — Полевой как-то хвастался, что для всей своей техники заказал новые брезентовые чехлы, причем на уточнении «для всей» был сделан упор. А у этого «зилка» брезентушка была довольно сильно потрепана, с заплатами. И вообще, зачем Полевому посылать за ними такую большую машину?

Георгий вскочил на подножку, заглянул в кабину — ему показалось, что два человека, скрючившиеся на сиденье, мертвы. Он открыл дверь и толкнул первого. Тот безвольно покачался, как студень, едва не повалившись на него, но никак не отреагировал. Видимо, они были в таком же состоянии, как и Сиротин.

— Что за на хер?! Здесь хоть кто-то остался в своем уме?

Он заглянул в кузов — там было пусто. Теперь уже некогда рассуждать — что это за машина, откуда взялась и по чью душу здесь. В замке зажигания торчал ключ, а на остальное плевать! Георгий сначала подумал о том, чтобы перетащить этих двоих в кузов, но уже не хватило бы никаких сил. Он придвинул бедолаг на пассажирскую сторону потеснее друг к другу. После отправился за Сиротиным и солдатом. Когда подошел к ним, ему показалось, что капитан начинает приходить в себя. Во всяком случае, пошевелился сам, без понуждения.

— Сиротин! — крикнул Георгий ему в ухо. — Ты меня слышишь?

Капитан вроде что-то промычал и даже отреагировал на тычки в бок. Не намереваясь ждать, пока тот окончательно придет в себя, Георгий вздохнул и потащил Сиротина к грузовику. Залез в кабину и кое-как втянул за собой капитана. Затем отправился за солдатом — тот не пошел за ними и как завороженный сидел на прежнем месте. Когда порядком уставший Георгий подвел и его к машине, солдат вдруг встрепенулся, как будто узнал грузовик.