Евангелие от смартфона (СИ) - Корсак Дмитрий - Страница 19

— Как видите, оборудование не самое современное, не помешало бы что-то поновее, но деньги не выделены. Все ушло в Роснано и Сколково, — пошутил Верховский.

Однако никто шутку не поддержал. Все чувствовали если не подавленность, то неловкость уж точно.

Члены комиссии миновали помещения для персонала, разгрузочную комнату с мягкими диванами и кофемашиной и свернули в коридор, по обеим сторонам которого шеренгой выстроились запертые двери с окошками, словно в тюрьме или психлечебнице.

— Здесь живут наши подопечные, — объявил Верховский. — Сейчас познакомимся с кем-нибудь из них. Кого хотите? Есть целители, их больше всего, но я думаю, целители вам не особо интересны, с ними вы и так встретитесь в нашем Санатории. Есть прогностики, сталкеры, телекинетики. Ну?

Все молчали. Тогда Верховский мысленно пожал плечами и достал мобильник. Через пару минут после вызова в коридоре появился плечистый санитар в светло-зеленой униформе.

— Володя, открой-ка нам Номер Восемь.

Плечистый Володя приложил карту к электронному замку на двери под номером 8, повернул ключ и скрылся в помещении. Через минуту он вышел в сопровождении коротко стриженого молодого человека в темном спортивном костюме. Движения парня выглядели замедленными, взгляд затуманенным, и сам он казался то ли не выспавшимся, то ли не совсем здоровым. Он апатично смотрел на свои кеды без шнурков, незнакомые люди его совершенно не интересовали.

— Номер Восемь по фотографии может определить, где находится и чем занят человек в данный момент, — объявил Верховский. — Независимо от его расположения на земном шаре. Кто хочет попробовать?

— С ним все в порядке? Он нормальный? — осторожно заглядывая молодому человеку в лицо, осведомилась дама из Совфеда.

— Да, вполне, — заверил ее Верховский. — После операции они несколько заторможены и апатичны, но в остальном все в норме.

— Это разве в норме? — с сомнением приглядываясь к парню, не сдавалась дама из Совфеда.

— Оперативное вмешательство повреждает долговременную память, стирает личность, они лишены чувств и эмоций, не способны к личностным инициативам, зато безукоризненно выполняют простейшие команды. Рефлексы и базовые навыки как, например, речь сохранены. И поверьте, так лучше. Для всех лучше. Итак? Кто первый?

— Нет уж, увольте, — отрезала Шумилина.

Первой решилась Рагозина, она достала айфон, нашла фото мужа и показала апатичному парню в спортивном костюме.

— Едет в автомобиле, широкая улица, много машин, высокие новые дома, рядом проезжает ярко-красный трамвай, — голос парня был глух и невыразителен, словно говорил автомат.

Рагозина набрала мужа:

— Ты где сейчас? Едешь по Ленинградскому? Трамвай рядом есть? Красный? Нет, ничего, все в порядке. Да, я проверяю, но на этот раз не тебя. Целую, до вечера.

Следующим отважился на эксперимент бывший полковник КГБ Черкашин. Номер Восемь бросил мимолетный взгляд на его мобильник и глухо буркнул:

— Она мертвая.

Черкашин удовлетворенно хмыкнул и продемонстрировал фото Мэрилин Монро.

— Не считается, — отрезала дама из СовФеда. — Эту актрисульку все знают.

— Ну а этот гражданин чем занят? — осведомился Советник. Выступив вперед, он протянул Восьмому свой айфон.

На этот раз парень задержал взгляд на изображении подольше.

— Он в большой комнате, один. Говорит по телефону. Он смеется, но ему невесело, он чего-то боится, не прямо сейчас, а вообще.

— Спасибо, молодой человек, — Советник выглядел удовлетворенным. — А какую фразу этот человек сказал сейчас?

— Old agreement in force[1]. — безо всякого выражения на отличном английском произнес Номер Восемь.

— Замечательно, молодой человек. Просто замечательно. Вот тот, про которого я спрашивал, — Советник показал фото Государственного секретаря США. — А беседует он сейчас вот с этим человеком, — и он продемонстрировал другую фотографию очень известного российского политика.

— Смею вас уверить, что эта беседа действительно проходит в данную минуту, — заявил Серый кардинал, — и мы ждали от госсекретаря подтверждения, что старые договоренности действительно остались в силе. Я думаю, все удовлетворены демонстрацией, и мы можем признать деятельность лаборатории и профессора Верховского успешной.

Возразить Советнику никто не посмел, да и не хотел.

Под общее молчание санитар Володя, положив толстую лапищу на загривок своего апатичного подопечного, повел парня обратно в комнату-камеру. Члены комиссии молчаливо смотрели им вслед, затем, словно очнувшись, быстро засобирались на выход. Лишь Советник, деликатно взяв Верховского под руку, осведомился:

— Константин Аркадьевич, не уделите ли мне полчаса для конфиденциального разговора?

— Да, конечно, — растерялся Верховский, машинально оглядываясь на Новикова.

Ему удалось уловить едва наметившуюся презрительную усмешку, промелькнувшую на лице куратора. Нечто подобное, слегка окрашенное типично бабьей жалостью, сверкнуло в глазах мадам Рагозиной — не так крепок оказался железный Серый кардинал, ох не так! Болезнь ломает всех.

В кабинете Верховского Советник по-хозяйски расположился в кресле, предварительно свалив на пол лежавшие там бумаги, покопался в ветхом портфеле и выудил столь же древнюю и потрепанную медицинскую карту с печатью «Кремлевки»:

— Ознакомьтесь, пожалуйста.

Сколько раз Верховскому приходилось проходить через эту процедуру: высокопоставленные лица, столкнувшись с серьезным заболеванием, правдами и неправдами прорывались к нему, униженно протягивали свои медкарты и просили, просили, просили… С одним и тем же результатом.

— Поймите, я не врач, — залепетал Верховский, скрестив на груди руки, тем самым показывая, что не готов выполнить просьбу. — Я ученый. Я не компетентен в вопросах лечения, в конце концов…

— Посмотрите сначала, — хмыкнул Советник. — Возмущаться будете потом.

Он все еще протягивал карту, и Верховскому ничего не оставалось, как взять бумаги. На обратной стороне обложки нашелся приклеенный конверт с компьютерным диском, на котором размашистым почерком было аккуратно выведено «анализы».

— Диск, не стесняйтесь.

Верховский вздохнул про себя — сколько времени будет потрачено впустую, и вставил диск в дисковод своего рабочего компьютера.

Диск пошуршал пару секунд, но вместо таблиц с содержанием лейкоцитов и тромбоцитов, как ожидал Верховский, на экране появились…

— Что это? — удивленно спросил Верховский.

— Ваше техническое задание, — спокойно ответил Советник. — А вы решили, что я вам со своим анализом мочи предлагаю ознакомиться? Читайте, вникайте. Потом поговорим.

С этими словами Советник поудобнее устроился в кресле и закрыл глаза. И сразу стал похож на древнюю статую какого-то недоброго божка.

Быстро пролистав на экране содержимое файлов, Верховский углубился в чтение. Файлы действительно представлял собой очень подробное и грамотно составленное задание для проведения стимуляции мозга. С точным указанием зон и механизма воздействия. Но кто мог это написать? Он был уверен, что не только в России, но и во всем мире никто не продвинулся так далеко в этих вопросах.

— Откуда это у вас? — взволнованно осведомился Верховский. Он был в замешательстве.

Советник открыл глаза:

— Неважно откуда. Важно — чтобы вы сделали все так, как требуется. И сделали быстро.

— Но… — растерялся Верховский. — Это невозможно. Это просто невозможно выполнить! К примеру, одновременная стимуляция вот этих двух зон приведет к неминуемому инсульту. Вот эта область, — Верховский ткнул авторучкой в экран, — совсем не изучена, к чему приведет воздействие на нее — один господь Бог знает. Далее. Вот тут указана точка. Попасть в нее с нашей аппаратурой невозможно. Да что точка! Все, что вы принесли, все это из области фантастики!

Советник был абсолютно спокоен.

— Техника — не проблема — холодно сказал он. — Volunti nihil difficile[2]. Через неделю у вас будет все, что вы хотели, и даже лучше, вплоть до того нового японского томографа, который вы второй год выпрашиваете у Коноплева. Результат нужен срочно. У вас есть неделя, от силы две. Работайте.