Лиррийский принц. Хроники Паэтты. Книга III (СИ) - "postsabbath" - Страница 111

- Так вы очень торопитесь?

- Так тороплюсь, что уже пару недель как опаздываю! Скоро придут шторма, и мне не хотелось бы встретить их посреди океана!

- Так значит всё-таки на Эллор, - удовлетворённо кивнул Пайхин, которому, видимо, страсть как хотелось разузнать конечную точку маршрута. Вряд ли в этом был какой-то умысел - скорее, обычная скука провинциала, жадного до любых новостей. - Но вам придётся остаться там на зимовку!

- Это уже наше дело, Пайхин, - отрезал Эйрин. - Твоё дело - загрузить трюм настолько, насколько это возможно, и при этом попытаться не совать нос в чужие дела.

- Простите, ваше высочество, - в усмешке илира не было и толики смущения или раскаяния. - Не взыщите уж - у нас тут нечасто бывают гости, с которыми можно было бы переведаться словечком, а не стрелами...

Драонн давно уже заметил, что Пайхин с откровенным любопытством поглядывал на него, словно пытаясь прочесть имя и историю странного незнакомца в его глазах. Однако же Эйрин даже и не думал представлять своего спутника любопытному помору, а уж у самого Драонна и подавно не было желания даже вступать в разговор.

- Тогда давай поступим так - ты прикажешь своим парням начать погрузку, а за это я позволю отвести меня к Хэйли, угостить парой кружечек молодого саррассанского, и тогда я, так и быть, расскажу тебе последние новости из империи.

- Почему нет? - обрадовался Пайхин. - Это мы мигом!

Он жестом отправил своего спутника куда-то, и вскоре тот вернулся в сопровождении двух десятков грузчиков, среди которых было трое или четверо лирр, а остальные - люди. Тут же закипела работа - одни подтаскивали к причалу мешки и бочонки, другие грузили их на большие лодки, которые вскоре направились к дрейфующей в полукабельтове от берега шхуне.

Драонн вслед за Эйрином отправился в таверну, где не без удовольствия пригубил терпкое молодое вино, слушая бесконечную болтовню Эйрина, который наконец нашёл для себя благодарного слушателя. Иногда говорил Пайхин, но его рассказы были довольно однообразны и слишком пресны для того, кто пережил две гражданские войны, заговор против императора и гибель собственной семьи.

Просидев два часа, Эйрин и Драонн вернулись на судно. Погрузка продолжалась полным ходом, поэтому на борту было шумновато от топота и ругани грузчиков и матросов. Хмурая Кэйринн сидела на ступеньках, ведущих на капитанский мостик.

- Здесь всё так непохоже на наши места, - задумчиво произнесла она, когда Драонн уселся рядом. - Всё какое-то вызывающе яркое - и море, и небо, и зелень...

- Мир велик и разнообразен, - чуть рассеянно пожал плечами принц. - Здесь тоже хорошо... По-своему...

- Как думаешь - увидим ли мы ещё когда-то эти берега?

- Ты же только что была недовольна ими...

- Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! Вернёмся ли мы когда-нибудь?

- Ну разумеется вернёмся! - ответил Драонн с уверенностью, которой не испытывал. - Иначе для чего было всё это? Мы обязаны вернуться, и вернуть этот мир себе!

- Пусть так и будет, - вздохнула Кэйринн и замолчала, погрузившись в какие-то свои мысли.

***

В детстве и юности Драонн обожал читать книги о путешествиях в дальние страны. Он зачитывался воспоминаниями великих мореплавателей, часами зачарованно глядел на морскую карту, специально купленную для него отцом в Кинае за большие деньги, пытаясь определить маршруты, которыми бороздили океаны корабли этих великих путешественников. И всегда, всегда неизменно мечтал об одном - оказаться на их месте.

Оказалось, морские путешествия не так интересны, как ему представлялось. Более того - они были откровенно скучны. Изо дня в день вокруг - одна и та же картина безбрежного моря, лишь изменчивое небо дарит хоть какое-то разнообразие. Изо дня в день - одни и те же люди, скученные в небольшом пространстве корабля. Казалось бы, что уж к этому принцу, пережившему не одну осаду, было не привыкать, но всё же разница между пусть не очень большим, но замком, и пусть даже достаточно большим, но кораблём оказалась весьма разительной.

Уже через неделю плавания Драонн стал страстно желать поскорее добраться до берега, а через две недели осознал, что начинает потихоньку ненавидеть и этот океан, и эту шхуну, и даже этих илиров, находящихся рядом. У него началась бессонница, и даже мерный шорох волн по деревянным бортам уже не убаюкивал его. Драонн стал очень чувствителен к храпу, и если раньше он спокойно засыпал среди полусотни храпящих воинов, то теперь он часами вертелся в жутком неуютном гамаке, подвешенном к потолку, скрипя зубами от ненависти ко всем блаженно похрапывающим вокруг.

Поначалу немного спасало от однообразия общение с Эйрином, но теперь Драонна начинало тошнить от этой вечно насмешливой легкомысленной манеры разговаривать. Гораздо комфортнее было стоять на корме с Кэйринн, меланхолично глядя на вспенивающийся след корабля и изредка перебрасываться какой-нибудь фразой.

Это вынужденное бездействие несло и ещё одну большую проблему. Впервые с тех пор, как не стало Айри и детей, Драонн так надолго был ничем не занят. Ничем, что могло бы заглушить постоянную боль, вызываемую воспоминаниями. Теперь он не мог избавиться от этих мучительных мыслей, а вдобавок к ним появились и сны. До сих пор Арионн миловал принца - возможно, от усталости или пережитого стресса, но спал он, не видя снов. Теперь же сны вернулись, несмотря на то, что принцу редко удавалось проспать хотя бы три часа за ночь. И чаще всего это были сны о его семье.

В одних снах он переживал какие-то минуты из совместной жизни, другие были более бессвязны и не имели какого-то определённого сюжета. Но куда страшнее были сны, в которых он раз за разом видел смерть своих любимых. Он видел, как озверело рубят топорами и палашами Аэринн, до последнего защищавшую вход в сруб. Он видел, как испуганная и растерянная Биби неловко швыряет небольшой огнешар, совершенно не ориентируясь в новой комнате, как она пятится, слыша приближение убийц, не имея сил даже закричать... Он слышал, с каким влажным, слегка хрустящим стуком падало на землю тельце его Гайрединна, в очередной раз не долетев до цели... Он видел и слышал это так, словно был свидетелем этому.

Видел он во сне и старого Ливейтина, и Перейтена, и даже его сына, хотя давно позабыл уже его лицо. В общем-то, при таких снах он даже отчасти был рад свалившейся на него бессоннице. Однако в целом всё это подтачивало и душевное, и физическое здоровье лиррийского принца.

Кэйринн замечала перемены, происходящие в её принце. Она понимала, какие демоны постепенно завладевают его душой - демоны самоистязания, сожалений и мести. Понимала она и то, что ничем не может ему помочь. С тех пор, как Драонн лишился семьи, она намеренно отстранилась, отдалилась от него, боясь превратиться в стервятницу, пирующую на чужом горе. Даже если бы её возлюбленный, терзаемый одиночеством и болью утраты, сам пришёл бы к ней, ища облегчения в её объятиях - она оттолкнула бы его. Вот и теперь она лишь наблюдала, как медленно разрушается его личность, не делая ничего, чтобы этому помешать, и находя даже некоторое болезненное удовольствие в этом совместном падении...

К началу месяца жатвы случился первый крупный шторм. Несколько часов «Солнцекрылая» билась на волнах, некоторые из которых вздымались на шестьдесят футов к чёрным, набухшим от дождя тучам. Но, как и говорил принц Эйрин, крепко слаженная шхуна играючи справлялась с такими валами. Да и сам капитан был подстать своему судну.

И это было весьма кстати, поскольку вскоре за первым штормом последовал второй, хоть и не такой мощный, а затем - ещё и ещё. На Западном океане начался сезон штормов. Эйрин заверял, что до побережья Эллора осталось не больше недели пути, если стихия окончательно не испортит их планов. Это было хорошей новостью - припасы, и особенно вода уже подходили к концу.

Однако прошло целых одиннадцать дней. Небо на время расчистилось от облаков, установилась приятная погода, характерная для ранней осени. Эйрин уверял, что берег вот-вот покажется, и что он сказал бы точнее, если бы существовали более-менее точные карты побережья Эллора. И он оказался прав. Драонн, как обычно, скучал на корме, глядя на убегавшие от корабля прочь волны, когда с верхушки мачты раздался долгожданный голос вперёдсмотрящего: