Абордажная доля - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 45

— Твое право, — со вздохом согласился я.

Мог бы, конечно, запихнуть Югера в шлюпку и катапультировать принудительно, но… Вин! Я начал перенимать его разумный подход к жизни.

Мы еще некоторое время помолчали. Я уже сказал, зачем пришел, но спешить было некуда, да и уходить не хотелось. Стоило бы перед этим попрощаться, только я понятия не имел, что сказать. Не боялся взглянуть в глаза, как с Алисой, просто любые слова казались глупыми и незначительными.

— Ты вернешь эту забавную маленькую самочку домой? — заговорил вериец о том, чего я не мог ожидать. Словно мысли подслушал.

— Подброшу до Солнечной системы, — отмахнулся в ответ. — А там уже без меня разберутся и отвезут. Ей придется, конечно, вытерпеть несколько серьезных разговоров с особистами, но она-то ничего дурного не сделала.

— Жалко, — неожиданно ответил Югер.

— Что, надо было и ее прибить за компанию? — растерялся я от такого заявления.

— Глупости. — Он недовольно встопорщил хелицеры. — Эта самочка… как у вас называется? Взяла тебя за сердце, так?

— В нашем языке берут обычно за что-то другое и в несколько иных ситуациях. За задницу, например, — рассмеялся я. — Но я тебя понял. Да какая теперь разница? Мы с ней больше не увидимся.

— Поэтому я и говорю — жалко, — терпеливо повторил вериец. — Я хорошо научился понимать ваш язык тел и тех химических элементов, которые вы выделяете для привлечения друг друга. Интересная система, особенно потому, что вы сами очень редко о ней задумываетесь… Если верить этому языку, вы тянетесь друг к другу, и будет печально, если из этого ничего не выйдет. Однако я все же пожелаю вам большой кладки. На всякий случай, — продолжил невозмутимый ксенос, несмотря на то что от его пожелания я поперхнулся воздухом. — У нас говорят, что искренние слова слышит Космос. У вас, насколько знаю, тоже есть подобное поверье?

— Ну да, вроде того, — прокашлялся я.

— Прекрасно. Вдруг что-то выйдет? — философски заметил он.

— Югер, а можно один вопрос? Раз уж у нас с тобой вечер прощальных откровений. Зачем тебя понесло в пираты? Ну ладно я со своим желанием отомстить и разобраться с ними их же методами. Но ты? Вы же разумные, убиваете только в порядке самозащиты, и вдруг вот такое.

— Я ученый, — спокойно ответил вериец. — Я изучаю ваш вид, а вот такие преступные сообщества тоже его часть, требующая внимания. Лучший способ изучить среду — оказаться в ней.

— И после этого ты отказываешься улететь к себе домой?! — растерялся я. — Мы же все заочно приговоренные!

— Но ведь и ты сам не стремишься спастись бегством, — парировал Югер. — Почему тебе так трудно дается мысль, что кем-то еще могут двигать подобные мотивы? Я сделал осознанный шаг и сознательный выбор. Трудный шаг и верный выбор.

— А как же результаты твоих исследований?

— О, об этом не волнуйся, — насмешливо отозвался ксенос. — Я регулярно отправлял отчеты, да и последний нетрудно передать: по законам Солнечной империи я имею право встретиться с сородичем, представляющим наш народ на ваших территориях. Кажется, это называется «консул».

В комнате опять повисла тишина, а потом я с усталой насмешкой заметил:

— Да уж, мы с вами действительно как-то… пугающе похожи.

— Но ведь это прекрасно, — проговорил вериец, задумчиво шевельнув хелицерами. — Прекрасно понимать кого-то, сознавать собственное неодиночество во Вселенной. Знать, что внешние различия не лишают возможности найти общий язык. А теперь, с твоего позволения, я бы хотел побыть один, нужно привести мысли в порядок.

— Да, конечно. Хорошая идея. Прощай, друг. Я рад, что мы были знакомы.

— Прощай… друг, — эхом откликнулся ксенос.

Остаток пути к Солнечной системе я проделал, сидя под дверью. Все пытался собраться с духом, зайти и объясниться с Алисой, попрощаться с ней хоть как-нибудь, но так и не решился. Не столько из-за нехватки слов, сколько из-за понимания, что все может обернуться еще хуже. Например, пытаясь заполнить паузу, я опять ее поцелую и в этот раз уже не сумею остановиться, найду себе какое-нибудь оправдание, что «она взрослая девочка и способна отвечать за свои поступки». Зачем осложнять? Лучше посидеть, подумать обо всем.

Например, о том, когда и как все это случилось и насколько глубокой оказалась эта случайная привязанность. Или лучше отвлечься и придумать, как передать станцию для опытов ее новым владельцам, минуя вот эти безумные «экзамены». Или прикинуть, как лучше объяснить имперцам, что нас не нужно изучать издалека, а лучше поскорее захватить, и как обеспечить спецназ легкой работой и новыми звездочками на погонах без потерь со стороны личного состава.

В общем, я нашел множество занятий, лишь бы не делать этот решительный шаг. Да, трусил. Оказывается, объясниться с девушкой для меня гораздо страшнее, чем умереть.

Алиса Лесина

Глеб удрал самым бессовестным образом, да еще и запер меня. То есть как — запер? Просто у этой каюты не было двери, совсем никакой.

Сначала я терпеливо ждала, все еще надеясь, что он действительно скоро вернется, потом ругалась в потолок и вымещала злость на подушке. Потом рыдала в эту же самую подушку, а йотом уснула на ней же.

Я совершенно не понимала, что происходит, почему Глеб вдруг перестал отвечать на вопросы и вообще, уходя, смотрел так, что хотелось выть — вот только кому больше, мне или ему самому? Ведь все хорошо, самое страшное позади, пора облегченно выдохнуть и праздновать победу. Ведь мы же победили, разве нет? Клякса добился того, что хотел, и должен этому радоваться…

Но он, похоже, не радовался. Даже неожиданный нежный поцелуй имел привкус тоски и горечи — словно долгое общение с измененным и меня наделило возможностью ощущать эмоции. А потом Кас пропал, и надеяться на лучшее стало совсем уж сложно.

Однако из некрепких объятий тревожного, прерывистого сна меня все же вырвал голос пирата, негромкий и насмешливый, звучавший почти над самым ухом.

— Вставай, лисеныш, мы приехали, — проговорил он, медленно стягивая одеяло, в которое я успела замотаться за время сна.

— Глеб, ты сволочь, — проворчала я сквозь сон, с трудом продирая припухшие после слез и сна глаза. — Куда ты пропал? Я волновалась.

— Ну прости, надо было решить кое-какие вопросы, — отмахнулся он, глядя на меня и улыбаясь при этом шало и слегка безумно. — Ты главного не спрашиваешь, куда мы приехали.

— Ну и куда мы приехали? — проворчала я, выпутываясь из одеяла.

— Планета Земля. Добро пожаловать домой! Я же обещал тебя отвезти? — Продолжая скалиться, он поднялся с кровати.

Ухмылка эта совсем не успокаивала, даже наоборот, пугала и совсем не походила на привычную. Словно он был не в себе, находился под какими-то наркотиками или чем-то вроде этого.

— Глеб, что с тобой? — нахмурилась я.

— А что со мной? — Он удивленно вскинул брови.

— Ты… Глеб, что происходит? — напряженно спросила я, поскольку наконец сообразила, что не так с его лицом: дело не в наркотиках, просто гримаса была неумело-фальшивой. Глаза оставались холодными и… больными, что ли? — Меня отвез. А ты… не останешься? — похолодела я от догадки.

— Ну нет, отчего же? Останусь, конечно, — отмахнулся он. — Готова? Хорошо, что ты одета, а то я подзадержался с побудкой, надо было все проконтролировать.

— Проконтролировать что?! — буквально взвыла я, всплеснув руками, и подошла вплотную к нему. — Клякса, что за дерьмо происходит? Ты можешь мне нормально ответить?!

— Я все же дурно на тебя повлиял, — пробормотал он. Улыбка поблекла, но я испытала облегчение — эта перекошенная гримаса была более естественной. — Прости. Я хотел как лучше.

Повторить свой вопрос в очередной раз я не смогла: возникшая вдруг дверь проломилась внутрь, словно была сделана из самого простого и дешевого пластика, а следом вбежали трое в броне с оружием на изготовку.

— Не двигаться! Руки держать на виду! — рявкнул один.