Конец нового дома (Рассказы) - Воробьев Леонид Иванович - Страница 17

Взялись за канат. Заскрипела вертушка, и паром неторопливо отвалил.

— Ну вот, — сказал главный инженер, ни к кому не обращаясь, — пустая река. Ни одной лесины. Застопорило.

— Тряхнуть разок-другой — и порядок, — откликнулся молодой.

— И слава богу, — проворчал Тереха, но так, что слышали все. — Хоть река от этой самой моли отдохнет. Загадили все.

Молодой инженер окинул Тереху удивленным и холодноватым взглядом. На голос повернул голову и директор и приветливо улыбнулся:

— A-а, Терентий Антоныч! А я тебя не признал сначала. Богатым будешь…

— Или помру скоро, — подхватил Тереха.

— Ну, зачем помирать. Ты что, работаешь здесь?

— Нет. Свое отработал, — поспешно ответил Тереха. — Какое тут дело… Так я. Случаем.

— А мы вот, — сообщил директор, — к затору поехали. Лесу до черта скинули, а взяло да и заломило на луде.

— Ты чего, Василий Владимирыч? Смеешься? — удивился Тереха. — На луде? Да там век не затрет.

— А вот и затерло, — вступил в разговор главный инженер. — Забило до дна, всю реку перегородило.

— Д-да, — прибавил директор, словно взвешивая про себя все обстоятельства. — Окатка идет, наверху еще уйму древесины сбросили, а вода падать начала. Жара. — Он поглядел в небо. — Сегодня горизонт воды почти к межени подошел. Чувствую, ниже опустится. А тут затор. Пока прекратили окатку, но то, что скатали, не пропустить. Обсушим.

— На луде? — продолжал удивляться Тереха. — Ведь там струя рвет, как весной с горы. И за дно не зацепишься — что асфальт. Как уж там заломило?

— Всяко, видно, бывает, — сокрушенно сказал директор. — Сам никогда бы не подумал. Направил туда людей целую армию, два катера-водомета, трактор. Разобрали бы денька за при. Да вода не ждет. Падает, будто совсем пересохнет.

— Я говорю, тряхнуть, — подключил молодой.

— Может, и тряхнуть, — как-то не совсем уверенно поддержал главный инженер.

— Это взрывать, что ли? — забеспокоился Тереха. — Что ты! Нельзя там рвать.

— Почему? — за всех спросил директор.

— Да там же последнее место на Ломенге, где стерлядь водится, — торопливо начал объяснять Тереха. — И осетр еще остался. Ведь взрывом ее, рыбу-то, окончательно всю доглушишь. Нельзя…

— Тоже аргумент, — несколько иронически вставил молодой.

— А как же! — рассердился Тереха. — На рыбу-то плевать? Потом — тряхнуть там сто раз можно, а толку что? Протоку надо знать. Грохай попусту хоть неделю.

— Съезжай, давай! — скомандовал Константин. — Митинг развели.

Паром уже ткнулся боком в пристань, и Константин заматывал цепи за крючья.

— Производственное совещание на ходу, — пробормотал молодой.

— Слушай-ка, — сказал директор. — Я что подумал… Ты, Терентий Антоныч, ведь знаешь протоку на луде. А? Ты ведь всю реку, как пять пальцев знаешь: съезди-ка с нами. Подскажешь кое-что. Давай выручай старых друзей, — шутливо хлопнул он по Терехиному плечу.

— Нельзя там рвать, — упрямо повторил Тереха. — Никак невозможно. А съездить — что ж… Съездить, пожалуйста. Только в деревне подождете, домой за сапогами забегу.

Тереха взволновался и расстроился, услыхав, что в одном из заветнейших на Ломенге мест могут загреметь взрывы. Но предложение директора обрадовало его и чрезвычайно польстило ему. В глубине души он ликовал: «Видишь, — мысленно обращался он к Константину и к молодому инженеру, который успел не понравиться ему, — понадобился старый Тереха. Понуждались. Как в былое время, просят!»

— Можешь и домой не забегать, — заметил директор. — Найдется там спецовка. Спешить надо.

Тереха втиснулся за двумя инженерами на заднее сиденье, изрядно потеснив их. Директор сел рядом с шофером. «Газик» скатился с пристани и, оставляя за собой пылевую завесу, запрыгал на выбоинах дороги.

Внутри «газика» было, как в бане. Сначала спутники молчали, потом директор сказал:

— Ох, палит. Совсем вода сядет, чувствую. Леший дернул — на таком месте пыжом встать.

— Не пускали бы молью, не было бы пыжа, — пробормотал Тереха.

— Вы, я вижу, не понимаете выгод молевого сплава, — поучительно заметил молодой. — Не время объяснять, а то бы…

— Нечего мне объяснять, — непримиримо перебил Тереха. — Никогда с этим не соглашусь. Скажи-ка, Василий Владимирыч, сколько лесу тот год по всей Ломенге потеряли? Не менее, поди, тысяч с двести кубиков.

— Загнул, — усмехнулся директор. — Всего тысяч так сто сорок.

— Всего! — прохрипел Тереха. — Сколько миллионов денег на дно легло! А нынче еще больше потеряете. Да сплавлять будете до той поры, когда седой плотник через реку мост перекинет. То ли дело — сойма.

— Эх, Терентий Антоныч, — даже обернулся назад директор, — да если бы старый план… При нынешних размахах, знаешь, сколько сойм надо строить? Э-э, — махнул он рукой.

— Так и говори. А не о выгоде, — стоял на своем Тереха.

— И все-таки… — начал молодой.

— Ладно, — вмешался главный инженер. — Хватит вам. О деле давайте. Ты, Терентий Антоныч, сможешь протоку найти, даже если от берега до берега все лесом забито? Как думаешь?

— Найду, — сказал Тереха.

— Русло могло измениться, — вставил молодой.

— Там не изменится, — отверг это предположение директор. И, обращаясь ко всем, добавил, поясняя: — Там, понимаете, дно сложено из красной глины с синими прожилками. Может, даже нужная глина… Местные жители называют — «луда». Такая глина крепкая — бульдозер с великим трудом берет. Протока уж сколько лет на одном месте, ничуть не меняется. И виляет она ужом так, что только вон Терентию Антонычу и запомнить, другому — вряд ли. А по бокам от протоки — отмели.

— Курице по колено, — поддержал Тереха, — а вода рвет — страсть. Но никогда там лес не затирало. Надо же!

— Вон она, легка на помине, — сказал директор, глядя в лобовое стекло. — Останови на угоре, — обратился он к шоферу. — Сверху посмотрим — оценим, как и что.

Выкрашенная пылью в серый цвет, машина, пробежавшая деревнями и Перелесками, спусками и подъемами, прохладой лесной чащи и пылящей жарой открытой дороги, вильнула на лужок и остановилась. Спутники вышли и оказались на высоком взлобке, с которого открывался широкий и величественный вид на реку и лесные дали.

Ломенга сверкала внизу. К ней вел спуск, поросший некрупным ельником. Во все стороны от реки, по обоим ее берегам зеленели леса, красясь в отдалении в синий цвет. В одном месте, где левый берег был крутоват, а правый, песчаный отлог, реку перегородил широкий мост из бревен. Около моста ползал по правому берегу трактор, а ниже по течению возле концов бревен сновали, вспенивая воду, два небольших катера. По бревнам расхаживали маленькие, как игрушечные, человечки с тонкими длинными палками в руках. А с верховьев плыли по реке тонкие бревнышки, останавливаясь у затора и прибиваясь к нему.

— Немного пока еще сверху валит, — заметил главный инженер.

— Привалит еще, — сердито сказал директор. — Ну, что, Терентий Антоныч, скажешь? Глаза-то у тебя как? Видишь? Ведь не на месте они проход пробивают. А?

— Ясно, не на месте, — подтвердил Тереха. — Выход у протоки ближе к этому берегу, почти что рядом, а они на середине, да еще ближе к левому копаются. Сейчас, пока залом не широк, протоку пробить надо.

— Боны у входа поставить, — подхватил главный инженер. — Пикет круглосуточный установить. Лес с верхов через протоку пропустим, а тем временем, без особого напряжения, и весь затор пораспихают.

— Только быстрей надо, — подвел итог директор. — А то как покатит во всю реку — пропало дело.

— Вот и я говорил, — вступил в разговор молодой — надо отыскать место и встряхнуть. Место он покажет, — молодой инженер мотнул головой вбок, указывая на Тереху. — Протоку таким манером освободить — пара пустых. И взрывать совсем немного потребуется.

— А я так скажу, Василий Владимирыч, — горячо заговорил Тереха, с явной неприязнью взглянув из-под лохматых бровей на молодого инженера, — рвать здесь— только дураку впору. Дурацкое дело нехитрое. Спустись ты к рабочим. Скажи бригадиру, чтобы мне руководство передал. А сам поезжай или там позвони: пусть окатку, если где не прекратили, кончают на время.