Сколько ты стоишь? (сборник) (СИ) - Сакрытина Мария - Страница 4

— Да, — устало отозвался он, спокойно глядя на меня.

Да! Я всегда получаю всё, что хочу.

— Тогда едем.

— Сейчас? — удивлённо спросил он, вставая.

Я подала ему руку.

— А чего тянуть?

Отец не был набожным человеком. Мать, вроде бы, была, но на неё никто не обращал внимания. А потом она выпала из окна — говорят, отец толкнул, чтобы новую жену получить, красивенькую дурочку Тильду. Впрочем, мать вечно была не от мира сего, так что, может, просто перепутала окно с дверью, не знаю. Но в итоге все остались довольны: у отца — новая миленькая жена, мама блаженствует в том, лучшем мире, с арфой и нимбом. Только у нас с братом ничего не изменилось. Ну что ж, мы явно не были заинтересованными сторонами в этой «трагедии».

Так что никто меня кланяться иконам не заставлял, и молитв я ни одной не знала. Учителя в школе пытались вдолбить — для общего развития. Но я покопалась в библиотеке и нашла старый дедушкин закон (дед вечно с церковью собачился) о свободе совести. А раз свобода, значит, имею право не тратить время на эту чепуху.

Но свадебный ритуал я более-менее знала. На всякий случай — если будущему мужу захочется что-нибудь интересное в клятву вставить.

С Дэниелом это, конечно, исключалось. Идеальный супруг, рассудила я. Прекрасен в постели и слова поперёк никогда не скажет. У меня же будет его Тиша.

Думаю, мы оба это понимали.

Разбуженный моими гвардейцами священник вёл обряд без запинок. Мальчишки-служки благостно пели. Дэниел устало смотрел на них из-под ресниц. А я наслаждалась, представляя лицо Эрика, когда он узнает, что я замужем — в соответствии с его условием, кстати. А, и лицо брата, конечно. «Елена, ты обесчестила семью!» Ха!

Когда дело дошло до клятв, я прислушалась — но всё было как надо. И Дэниел в соответствии со всеми правилами поклялся любить меня, защищать и в горе, и в радости — и дальше по списку.

Священник повернулся ко мне — я протянула руку, коснулась алтаря, и, не скрывая торжества, произнесла клятву.

Когда я сказала своё имя, глаза Дэниела изумлённо распахнулись. А меня кольнуло осознание: он же никогда не спрашивал, как меня зовут. Одна из многих, да?

Нет, уже нет. Теперь одна-единственная.

— Принцесса?! — выдохнул Дэниел в карете, когда мы ехали с повторным визитом к лорду-хозяину борделя.

Я улыбнулась.

— Да. Так что ты теперь герцог Озёрного края, Северных островов и…э-э-э… вечно забываю…

— Ты с ума сошла! — испуг в его глазах мне не понравился — волновался он, конечно, за себя. И за эту, как её, Тишу. — Что скажет твой отец? Что…

— Ничего он не скажет, он мёртв, — отмахнулась я.

— Значит, брат…

— Надо будет, и его убьём.

Дэниел замолчал — только бросал на меня странные взгляды всю дорогу. Ха, а он думал, я серая мышка, содержанка какая-нибудь у богатого любовника? Ну-ну.

С лордом снова проблем не возникло. Я подняла его из постели, выгнала парочку голых девиц из его спальни и потребовала вернуть моему Дэниелу племянницу. Лорд, правда, посмел поинтересоваться: «Зачем?», но его интерес быстро угас, когда я вспомнила про Эрика — и то, как он меня любит, жить без меня не может.

За Тишей пришлось ехать на другой конец города, вместе с сопровождающими лорда, вмиг ставшего любезным и галантным. «Конечно, Ваше Высочество, всё, что хотите, Ваше Высочество…».

Я проспала всю дорогу. И когда мои гвардейцы вместе с посыльными лорда вломились в красивый купеческий домик-игрушечку — тоже. Проснулась только когда карета качнулась — Дэниел бросился к дверце.

Визг, крик домочадцев купца, стоял — ну точно как на скотобойне. Морщась, я выглянула из окошка — пара гвардейцев как раз тащили какую-то упирающуюся бабищу в чепце и сорочке такого размера, что с тем же успехом из неё получился бы парус. Я хотела было приказать, чтобы бабу заткнули, но разглядела в этой суматохе Дэниела, и мне стало не до того.

Он нёс завёрнутую в чей-то плащ девочку — щупленькую, слишком маленькую для десятилетней. И то, как он держал её, как тихо говорил что-то, наклонив голову, и как доверчиво девочка льнула к нему, — всё это заставило меня отшатнуться от окна и рывком задёрнуть занавеску.

Мне и в голову не могло прийти, что у бордельной шлюхи и его глухонемой воспитанницы найдётся что-то, чему я буду завидовать.

Не выпуская девчонку, Дэниел залез в карету. Как и раньше, устроился напротив, поймал мой взгляд. И торопливо закрыл сонную девчонку собой.

Я отвернулась.

Оставшуюся дорогу девочка спала — я поглядывала украдкой. Дэниел рассеянно гладил её спутанные серебристые, как у Эрика, волосы и лишь однажды посмотрел на меня.

— Спасибо, госпожа.

— Ты можешь звать меня Елена, — тихо отозвалась я. — Раз мы теперь супруги.

Дэниел промолчал.

Дома я отвела Тише лучшие гостевые комнаты — подальше от моих. Дэниел, конечно, остался с ней — он кружил над девчонкой, как наседка, и отчего-то это совсем не выглядело глупым.

Я ушла в свою спальню и честно проворочалась целый час в постели, пытаясь заснуть. Нормальный сон не шёл, а в дрёме мне мерещился Дэниел, воркующий над своей девчонкой, взбешенный Эрик и брат, лишающий меня наследства.

Промаявшись, я встала и взялась писать письма — угроза остаться без гроша в кармане была теперь слишком реальной, чтобы закрыть на неё глаза. Стоило обезопасить себя заранее.

То ли слуги, наконец, смазали дверные петли, и те не скрипнули, то ли я так увлеклась, что не услышала, но поцелуй за ухом заставил вздрогнуть и поставить на очередное письмо жирную кляксу.

За этим поцелуем последовал ещё один — в щёку — и ниже, губы пробежались по моей шее, привычно нежные. Меня бросило в дрожь — я опустила перо от греха подальше. Заляпую написанное, потом даже скопировать не смогу.

— Дэниел, иди спать, — пробормотала я, откидываясь в кресле. — Ты мне уже объяснил, что работать сегодня не сможешь. Я поняла.

Меня вытащили из кресла и мягко опустили на кровать.

— А как же брачная ночь? — улыбнулся он, приникая ко мне.

Я схватила его за волосы.

— Переносится на «потом». Лучше действительно иди спать. Завтра будет тяжёлый день. Мы уезжаем.

Он лёг на бок рядом, подпёр щёку кулаком — я видела его лицо надо мной.

— У меня нет вещей, чтобы их собирать. И я хочу тебя отблагодарить.

— Я это поняла. Но тебе нужен отдых. Иди.

Он криво усмехнулся, не двигаясь с места.

— Хорошая, заботливая хозяйка…

— Жена, — перебила я.

— Что это меняет?

Я задумалась. И была вынуждена признать, что действительно ничего. Я же не настолько глупа, чтобы не понимать: он не будет любить меня, как свою Тишу. Даже если прикажу. Он вообще меня любить не будет.

— Зачем она тебе?

Он вскинул брови, непонимающе глядя на меня, и я повторила:

— Твоя глухонемая девчонка. Зачем она тебе?

Он продолжал смотреть на меня — только взгляд изменился с устало-непонимающего на осторожно-внимательный. Так смотрят из окна на бешеную собаку. Вроде бы не страшно — но вдруг, вдруг…

— Какой с неё прок? — я приподнялась на локте. — Обуза, слабость. Почему ты не убил её, когда она родилась? Почему ты до сих пор её не убил?

Он рассмеялся — тихо и горько.

— Ты всех людей судишь по их полезности или бесполезности, госпожа?

— Конечно, — недоумённо откликнулась я.

Он кивнул. Вздохнул.

— Когда мы приедем в твой Озёрный край, принцесса, прошу, не отсылай Тишу. Я действительно сделаю за это всё, что ты захочешь.

— Слабость, — повторила я, и он снова рассмеялся.

— Ошибаешься, госпожа. Сила. Но не думаю, что ты когда-нибудь это поймёшь.

Я поймала его взгляд.

— Объясни.

— Тебе никогда не бывало одиноко? — подумав, спросил он.

— Никогда.

Он почему-то снова усмехнулся — я не понимала, что такого смешного он находит в нашем разговоре?

— Тогда почему ты уже меня ревнуешь, принцесса?