Верь (СИ) - Власова Мария Игоревна - Страница 77

Мой план удался, Кай оторвался от созерцания улицы и посмотрел на меня.

— Она теперь пахнет им, — отвечает он, особенно ударяя на последнее слово.

Им, это кем? Юркой что ли? Он же давно ее бросил, как она им может до сих пор пахнет? Она что ли не мылась все это время или что?

— Они же давно расстались, как это вообще возможно?

Кай смотрит на меня так, словно объясняет очевидные вещи, и точно еле сдерживается, чтобы как раньше не высказать все что он думает о моей отсталой персоне. Так продолжается какое-то время, пока в наш разговор не вклинивается Михаил.

— Запах остается после соития, — краснея деликатно бормочет старый волк.

И что это должно означать? Повторяюсь, они уже давно не виделись, не то что спали вместе! Высказать такое в слух не хочется, но язык так и жжется ляпнуть подобное уточнение. Кай отворачивается к окну, это уже так конкретно начинает бесить. Поднимаю руку и беру его за подбородок, заставляя посмотреть на себя.

— А по-человечески можно со мной разговаривать, или мы теперь всегда будем говорить намеками? — вырывается у меня претензия, на которую он реагирует легким прищуром.

— Когда мы переспим — твой запах поменяется на мой навсегда.

Мамочки, зачем я вообще это спросила?! Он смотрит на меня не мигая, а говорил так серьёзно, что щеки покраснели от смущения. Кай даже не сказал «если», он сказал «когда». Что-то я не поняла, это для него непреклонный факт, как наступление завтрашнего дня?

— А, ну понятно, — киваю, делая вид что и правда поняла.

Отвожу взгляд теребя пальцами пуговицу рубашки. Все, я теперь никогда у него ничего спрашивать не буду! Оно мне надо было? Такое чувство что меня вот-вот изнасилуют, даже лежать у него на коленах уже не так комфортно, как раньше.

— Оборотни выбирают себе пару раз и навсегда, — продолжает он говорить, вызывая во мне желание зажать ему рот рукой, чтобы не услышать нового откровения. — У нас не существует такого понятия, как развод. У них был секс, по нашим законам она его пара и так навсегда.

Мне бы промолчать, но я возьми и ляпни:

— И что, у вас никто не изменяет?

— Нет, — ответил он сразу так резко, что на мысль о поголовном ревнивом бешенстве волков.

— А прецеденты были? — интересуюсь, чувствуя то еще немного и улыбнусь.

— Не было, — говорит он, накрывая мою щеку ладонью, — и я тебе больше скажу их и не будет.

Улыбка все же появляется на моем лице, как реакция на его ревность и такое явное предупреждение, что бы даже не пыталась. Так и хочется ляпнуть что-то колкое, даже выявить желание посмотреть на рогатого оборотня, так что еле сдерживаюсь.

Моя улыбка растворяется сама, под его хмурым взглядом, когда понимаю, что меня это тоже касается. Тогда, на кухне, я чуть не стала его парой. В тот момент меня мало интересовали последствия нашего секса, но я как будто чувствовала, что это будет значить что-то подобное. Вот сердце подсказывало, стоит нам переступить эту черту и точки не возврата — не будет. И все равно поцеловала его. Все равно хотела быть с ним, пока он сам все не испортил. Похоже после секса мне уже никуда от него не деться, разве что создать неведомый для оборотней ранее не виданный прецедент. Смешок вырывается сам собой, так что даже приходится прикрыть рукой рот хохоча. Кай смотрит на меня так знакомо зло, как раньше, что хочется его поцеловать. Поворачиваюсь что бы проверить смотрит ли на нас Михаил, но тот занят. Отворачиваюсь назад с улыбкой, собираясь приподняться и поцеловать его, но меня опережают. Он хочет наказать меня поцелуем, он не такой нежный, как наш последний. Порчу его планы позволяя себе улыбнутся ему в губы и даже обнять за голову, что бы и не думал прекращать. Щеки горят, сердце громко стучит в ушах, когда с коварной улыбкой кусаю его обнаглевший язык. Отстраняется на несколько сантиметров, не позволяю на больше. Невольно у меня вырывается смешок, таким удивленным он выглядит сейчас, затем улыбается и снова меня целует. На этот раз мы обходимся без такого фанатизма, так что почти сразу он помогает мне снова сесть, лежать то уже кое-что мешает. Уголки рта подергиваются от улыбки, когда отворачиваюсь к окну, чтобы хоть немного скрыть румянец.

Тем временем поняла, что мы уже подъезжаем к аэропорту, поток машин увеличивается. Стараюсь привести волосы в порядок, когда замечаю на себе взгляд, причем снаружи.

— Давно не виделись, Дарья, — слышу знакомый голос, а затем замечаю, как опускается стекло машины в соседнем ряду. — Как там поживают твои родители?

Ринат на заднем сиденье джипа всего на расстоянии вытянутой руки и добродушно улыбается мне у меня даже слов не нашлось, что ответить. Хорошо, что Каю, было что ответить, он отстегнул свой ремень, подхватил меня за талию и сгреб себе на колени.

— Чего тебе надо, Ринат? Кажется, мы с тобой договорились, насчет нашего проезда по твоей территории.

Вот как Кай может говорить так серьёзно, почти что с угрозой, при этом я чувствую, что сидеть, как и лежать на нем чертовски неудобно. Причем во всех смыслах и подтекстах данного слова. Так, держим лицо, а главное гормоны в узде что бы не «завонять», как выразился Кирилл. Надо отвлечься, подумать о чём-то другом. Только о чём? О чём там девочки думают кроме мальчиков и косметики? О, об единорогах! Скачут себе по полянке единороги, у них такие большие рога… Тра-ля-ля и прочая фигня. Чёрт, вспомнила! Рог единорогов же скрытый фаллический символ, так что это не я виновата в своих горящих щеках, безумному сердцебиению и теплу внизу живота. Это все это рог единорога!

— Даша, — слышу злой шепот своего неудобного кресла и у меня сдают нервы.

— Сам виноват, — рычу в отместку дав ему по рукам, что бы отпустил.

— Вижу ваш медовый месяц в самом разгаре, я так понимаю скоро стоит ожидать миленьких беленьких щенят? — с явной издевкой интересуется Ринат, отвлекая от нашего маленького поединка.

Кай все же стаскивает меня с колен, только не обратно на моё сиденье, а на свое. Получает по клешням, когда пытается руку на талии оставить. Как же стыдно, чёрт побери! При тем всем пренебрежительный тон главы стаи действует на нервы.

— Дело молодое, — натянуто улыбается Михаил.

— Какие они вам щенки? Мы что по-вашему суки, что у нас не дети, а не собаки! Посмотрела бы я на вас, если бы ваших правнуков кто-то так обзывал, наверное, им бы горло перегрызли.

Бурчу под нос, надеясь, что чрез шум самолетов и машины никто меня не услышал. Отворачиваюсь в сторону, наблюдая за тем как машина выезжает на стоянку возле аэропорта. Там Михаил выбрал самое удобное место к входу в громадное здание. Машина остановилась, но я не спешу выходить, помню, что мой альфа сказал держаться рядом с ним. Он берет меня за руку, позволяю ему это сделать, зная, что сейчас не до моих психов. Поднимаю на него взгляд, но он не смотрит на меня. Открывает дверь и выходит с машины, вытаскивает меня следом наружу. Наши сжатые руки слегка мешают ему двигаться, пока он закрывает дверь и достает с багажника небольшую дорожную сумку. Михаил уже поджидает нас возле входа в зал аэропорта, мы сразу направляемся туда, не ожидая пока две машины стаи Рината остановятся рядом с нашей.

На каблуках и так идти неудобно, так ещё и Кай ходит так быстро, что еле поспеваю за ним. Думала, что, когда зайдем внутрь будет лучше, но нет, не лучше. Михаил тоже стал подгонять нас, хотя если верить табло до отлета целый час. Большие площадки, все с металла и стекла, во всю гудят кондиционеры, но главное люди, их целая тьма. Моё сердце надрывно бьется в груди, я так давно не видела столько людей, не была среди них. Несмотря на кондиционеры на лбу выступает холодный пот, пока оглядываюсь по сторонам. Мне кажется, что я даже вижу Рада, всего лишь на мгновение, но показалось.

— Даша? — испугано вздыхаю, когда где-то сквозь шум толпы и объявлений о рейсах слышу голос Кая. — Что случилось?

— Их… их слишком много, — шепчу, чувствуя, как кружится голова и легкие надрываются в груди.