Верь (СИ) - Власова Мария Игоревна - Страница 59

Нож стучит по столе, вижу только его спину, потому поднимаюсь с дивана, но не спешу подходить. Окидываю его снова оценивающим взглядом, широкоплечий, накаченный и хорош собой, может этого мои гормоны идут против веления разума? Если это так, то почему этого с Радом не было? Он же тоже хорош собой и делал со мной все то же, но иногда в разы хуже. Может Кай нашёл ко мне особый подход? Но разве действия бывшего блондина сильно отличаются от поведения охотника? Они одинаково жестоки были со мной, но к Каю меня тянет, не только физически. Будет глупо отрицать это, пускай и так сильно хочется. Части меня нравится и тот новый Кай, совсем чуточку, совсем немного… но этого достаточно что бы заставить меня нервничать. Самое странное, что теперь понимаю, что старая версия мне нравилась куда сильнее чем я думала. Это так жестоко и глупо думать о нем, как о новой модели мобильного телефона, сравнивать старого и нового, словно он и не один человек вовсе. Но разве я могу что-то с этим поделать? Я не могу понять, почему он так резко изменился! Не могу… или не хочу? До такой степени, что продолжаю играть по его правилам. Это его игра, что бы там не говорил и в чем меня не обвинял. Когда я с ним играла? Когда его чувства разбивала и унижала, как он меня?

Беру фарш и ставлю его в микроволновую печь на разогрев. Делаю это намеренно медленно и уверенно, словно доказывая ему, что присутствие рядом ничего для меня не значит.

Не глупо ли веду себя?

Ставлю сковородку на огонь, наливаю немного масла, пока оно горит, подхожу к раковине. Где-то там должна быть моя заначка, нахожу ее — слегка начатую бутылку красного сухого вина. Выпить — это то. Что мне сейчас нужно. Откупориваю ее и без лишних раздумий хлебаю прямо с горла. Пью не долго, ибо самопровозглашённый повар забирает у меня попойку.

— Вот чёрт! — ругаюсь, когда после этого действия вино стекает по бороде.

Не успеваю его вытереть, потому что, отложив бутылку с вином в сторону обнаглевший оборотень хватает меня за талию. Притягивает к себе и это все только для того что бы слизать остатки вина с моего подбородка. И это реально все, в следующе мгновение отпускает меня и снова возвращается к готовке. Стою, облизываюсь, понимая, что только что мне в голову ударил не только хмель. Протягиваю руку за бутылкой, выпеть захотелось ещё больше, но оборотень сразу же переставляет бутылку на свою столешницу, так что забрать ее не могу.

— Не пей на пустой желудок. Ты, когда в последний раз ела? — играет со мной в заботу альфа, не отрываясь от своего занятия.

Лук нарезал и вбросил в подогретое масло на сковородку, наблюдаю за этим и молчу. Позавчера, блинчиками со снотворным, но ему знать это незачем, вообще быть таким со мной незачем. Его забота больше вызывает раздражение и желание от него избавится, чем благодарность.

Кай не тот человек, который стал бы делать такое не то что для меня, даже для кого-либо другого. Он же эгоист, всегда таким был, так зачем делать вид что ему есть дело до кого-то кроме себя?

Правильно, он играет со мной, на моих чувствах и доверчивости — жестокий гад! Кай берет в руки спагетти, пока вода в кастрюли кипит. Она не одна в своем порыве, я тоже закипаю. Было уже такое, говорил он со мной так, когда Юркой прикидывался, чтобы позлить меня, или просто для забавы. Это жестоко, хотя бы потому, что его поведение больше не напоминает мне Говерлу. Кай вытиснил его, стер из памяти и сердца, а все потому что эгоистичный гад, знает, как меня завоевать. Знает ко мне особый подход, словно психолог или манипулятор. Но я ведь тоже знаю, как его сломать.

Подхожу к нему со спины, когда берется натирать на терке морковь. Решится на небольшую глупость очень просто, если вспомнить что он делал со мной то же самое. Провожу рукой по его спине от талии до самой шеи, делаю это затаив дыхание, ожидая что он вот-вот взорвется. Не взорвался, даже похоже совсем не заметил этого.

Да ладно? А если так? Делаю к нему шаг в притык, понимая, что дыхание сбилось и он это заметил, но опять же не отреагировал. Прижимаюсь к его спине, руками медленно обнимаю снизу за талию, легко и совсем ненавязчиво, но весьма значительно. Прижимаюсь лбом к его спине, чувствую себя слегка отвратно и не совсем понимаю, что именно делаю. Он останавливается, мне даже кажется, что не дышит. Вот так тебе, чувствуй то же самое что и я! Страдай из-за меня так же, как я страдаю из-за тебя! У меня даже на лице улыбка появляется от мысли, что этому гаду совсем скоро сделаю больно.

— Что ты делаешь? Сядь, я все скоро сам приготовлю, и мы поедим, — его рука убирает мои руки с его талии, а слова заставляют отшатнуться назад.

Такое впечатление, что я ему навязываюсь. Серьёзно, я навязываюсь ЕМУ!!! Человеку, который сам недавно меня на колени к себе усадил, силком поцеловал, а теперь и накормить хочет! Смотрю на скворчащую сковородку сгорая от желания выплеснуть ему в лицо ее содержимое. Кажется, больно сделал только он мне, а не я ему. Руки подрагивают от напряжения, хочу врезать ему, бить пока вся эта новая дурь не выйдет с него вместе с кровью, отомстить за то, что снова заставил себя легкодоступной чувствовать. Не хочу больше себя так чувствовать, это все он со мной сделал, это связывание!

— Уходи, — требую у него, стараясь убрать с голоса дрожь.

Он не отвечает, даже не отмалчивается, просто занимается делом. Микроволновая печь дает сигнал, и он просто идет и достает фарш с нее, словно нет меня и моих слов и никогда здесь не было. Сковородка скворчит, макароны варятся — нет смыла отворачиваться от меня дальше, но он все равно стоит спиной ко мне. Кажется, я схожу с ума, он сводит меня своим непонятным поведением. Хочу старого Кая, которого можно просто ненавидеть, а не чувствовать все эту приторачиваю гамму чувств. Если так не получается вернуть мне его, то я знаю способ, жестокий и для меня, и для него.

— Ты снова пытаешься вести себя, как Юра? — говорю это с улыбкой, ударяя его по-больному мозолю.

Поворачивается сразу же. В этот раз меня решили наградить за старание холодным взглядом голубых глаз. Но это не тот взгляд, в нем нет всех тех чувств, которые я привыкла видеть в его глазах. Ну же, избавь меня от всего этого! Разозлись, снеси все вокруг в порыве своей ревности, можешь даже ударить — разрешаю. Ненавидеть тебя куда проще, чем… любить? Я уже говорила эту фразу ему, здесь. Для меня это было, словно как вчера, раны в душе ещё совсем не зажили. Наоборот кровоточат ещё сильней. Так почему же он так спокойно смотрит на меня, хоть взгляд холодный?

— Даша, — его взгляд и слегка дрожащий голос заставляет отшатнуться назад ещё больше, так что натыкаюсь на стол.

— Что? — выдыхаю, чувствуя эффект дежавю.

— Я никогда не пытался вести себя, как брат, или кто ещё другой. Мне не нравится то, как ты сравниваешь нас. Я это я, а ты это ты. Сколько раз я тебе должен сказать, что ты перестала себя так вести? Повторю столько сколько нужно, только что бы ты перестала навязывать мне свои игры.

Отходить некуда, ноги упираются сзади в стол — ненавижу его, потом обязательно сломаю его снова. Он не флиртует или издевается, слишком серьёзен. Настолько что я и правда начинаю верить его словам и ощущать себя неким подобием мрази, или тех девушек, которых всегда презирала, что крутят парнями, как хотят. Я же не такая, просто… поступаю так? Что в моих действиях отличается от того портрета, что вырисовывается в голове после его слов? Совершенно ничего: сначала обняла, потом словами сделала больно. Если смотреть с его точки зрения я некое подобие соблазнительницы, эдакой стервы и все той же легкодоступной суки. Это Я, с ним играю, это Я ему голову закрутила, это Я непонятно чего хочу!

Мои руки сжимаются в кулаки, уже знаю куда именно его ударю сначала, моя так сказать новая стервозная цель нашла место для удара колена. Сейчас я ему устрою игру! Ведь я и правда истеричная стерва, не понимающая его тонкую душевную организацию! Чёртов кобель!

Делаю резкий шаг, чтобы замахнутся, но у меня получается очередная ошибка. Меня просто берут за подмышки и садят обратно на стол, словно раскапризничавшегося ребёнка. А весила бы я как раньше — ничего у него бы не получилось. Ну я же стерва, что мне терять? Ударить я попыталась, точнее хотя бы оттолкнуть — не получилось. Он сильнее, даже после ранения легко берет моё лицо в ладони и не обращает внимание на то, что пытаюсь убрать его руки от своего лица.