Сингулярность (СИ) - Грант Эдгар - Страница 36

— Ускоритель находится в тоннеле, на глубине 100 метров, — осторожно сообщил Бэйтс.

— Хреново, — отрезал цэрэушник. — Но ведь у него должна быть наземная инфраструктура. Питающая энергетическая станция или еще что-нибудь, без чего работа БАКа невозможна. Тогда будем использовать фугасный заряд, и опять же российский. Ты выбери точку удара, дай мне GPS-координаты, и я выключу эту хрень минимум на пару месяцев. Мы сделаем все так, что детали с маркировкой на русском будут рассыпаны на самом виду вокруг воронки от взрыва. Это, естественно, свяжут с русскими самолетами над Женевой. Ну а если не свяжут, тогда организуете утечку, подключатся шавки из Госдепа и — понеслась. Пусть потом Москва отмазывается.

— Ты, твою мать, гений, Рик! — восхищенно проговорил глава МНБ.

— Я знаю, — серьезно ответил Корман. — Дальше все по стандартной схеме применения «птичек». Никто ни о чем не догадается.

— Сколько тебе надо времени на подготовку?

— Главное, чтобы самолет был свободен и собрать мой экипаж. Навскидку не скажу, где они сейчас, но если не глубоко в деле, то в течение суток ребята будут на месте. Так что ориентируйся на это. Ты пока выбирай, куда долбануть, делай мне пентагоновский доступ к «Глобмастеру», разрешения на полет и согласовывай маршрут и эшелоны — самолет должен быть на высоте около десяти тысяч метров. Было бы хорошо, если бы вояки загрузили туда своего хлама, чтоб не лететь с пустой декларацией. А я, как только буду готов, сразу просигналю. Ну и сам понимаешь — «птичка» над Швейцарией должна появиться ночью, если ты не хочешь, чтобы какой-нибудь урод заснял ее на смартфон.

— Прекрасно! — довольно сказал Бэйтс. — Тогда начинаем. Да, и вот еще что — желательно, чтобы об этой операции никто наверху не знал. И это «никто» включает Райнера.

— О, как лихо все закручено, — медленно проговорил цэрэушник. — Это будет дорого стоить.

— Сколько? — коротко спросил глава МНБ

— Ты о деньгах? Нет, мне деньги не нужны. Ты теперь будешь должен мне услугу. Пообещай, что не подведешь.

— Я никому ничего не обещаю. Но выполню любую твою разумную просьбу, если она будет во благо Америки.

— Ну конечно, во благо. О чем речь, — обиженно ответил Корман.

Закончив разговор, Корман еще некоторое время в раздумье смотрел на терминал спецсвязи, потом достал небольшой спутниковый телефон, подключил его к терминалу и нажал кнопку быстрого набора номера.

— Извини, что так поздно беспокою, босс.

— Ничего. Если беспокоишь, значит дело того стоит, — зевнув в трубку, ответил Райнер. — Выкладывай, что у тебя там опять бабахнуло.

— Да в регионе, вроде, все спокойно, насколько понятие «спокойствие» применимо к Ближнему Востоку. Тут другое — мне только что звони Бэйтс с одной очень необычной просьбой. — Корман быстро пересказал директору ЦРУ суть разговора и спросил: — Что мне делать? Он говорит, что инструкции идут напрямую от Президента. Не выполнить их я не могу, но позвонить тебе все-таки решил. Запиши это в счет уплаты долга за прикрытие Афганского маршрута* (*Маршрут, по которому Афганский героин поставляется в Европу).

— Да… Ситуация, — озадаченно промычал в трубку Райнер, вспомнив запрос из МНБ по женевскому коллайдеру и состоянию швейцарской агентуры. — Ты пока действуй, как просил Бэйтс. Я сейчас свяжусь кое с кем и уточню у знающих людей, что за игра идет вокруг ускорителя.

Директор ЦРУ отзвонился буквально через несколько минут, голос его звучал немного растерянно и даже раздраженно, как будто он только что сообщил кому-то важному очень плохую новость и получил за это незаслуженную взбучку.

— Твою мать, Корман, ты не представляешь, сколько дерьма сейчас происходит вокруг коллайдера, какие люди завязаны. И мы об этом ни черта не знаем. Я просто охреневаю, — скороговоркой выпалил он и тут же спохватился: — Так… Нам нельзя допустить разрушения ускорителя. Это мой прямой приказ.

— Мне отменить вылет? Остановить экипаж? — насторожившись, спросил Корман.

— Нет. Если ты отменишь вылет транспорта с «птичками», Бэйтс это узнает и сразу начнет копать.

— Ладно. Тогда пусть они вылетают по плану и спокойно летят в Англию без сброса «птичек» над Швейцарией.

— Тоже не выход, — отрезал Райнер. — Тогда Бэйтс поймет, что его обвели вокруг пальца. Здесь нужно сделать так, чтобы «Глобмастер» не выпустил «птичек» по уважительной, так сказать, причине. А какая уважительная причина может случиться с самолетом?

— Так ты меня совсем без людей оставишь, — посетовал Корман.

— Такая у них работа. А я потом поговорю с генералами, и можешь в качестве компенсации выбрать себе кого-нибудь из военной разведки. Там ребята хоть куда.

— Ладно. Сделаю все, как надо, — согласился Корман и отключил сатфон.

Швейцария

Разговор с Драгиным и Тьери закончился далеко за полночь. Технические детали следующего запуска больше не затрагивали. Говорили о многом: о быстро меняющемся мире, об угрозе, которую Америка представляет для Европы, о том, что было, что будет и что могло бы быть. Разведчики оказались интересными собеседниками и вполне дополняли друг друга. Мягко, без излишнего давления они подводили ошарашенного чередой событий последних часов доктора Ривье к естественным выводам. Ведь он, как и многие теперь в сытой Европе, не следил за новостями и не интересовался политикой, ограничив круг своих интересов работой, семьей и немногими друзьями. Но, как выяснилось, мир был гораздо больше, сложнее и опаснее, чем он предполагал. Более того, этот такой привычный, уютный мир стоял на грани ужасной катастрофы, способной его разрушить и унести жизни сотен тысяч европейцев.

Американцы… Ник никогда их толком не понимал да и не интересовался тем, что происходит за океаном. Ему они казались глупыми, капризными, избалованными детьми, нашедшими в песочнице палку и бездумно размахивающими ей, чтобы напугать тех, кто послабее. Иногда они больно получали по носу от других детей и очень сильно на это обижались, иногда палка сама отскакивала и била их по лбу, вызывая искреннее недоумение. Но, несмотря на синяки и ссадины, несмотря на презрительное хихиканье равных по силе сверстников, Америка с завидным упорством молодого познающего мир шимпанзе, потешно рыча и скалясь, продолжала лазить по песочнице, размахивая своей палкой.

И вот теперь эта палка ударила по Европе, по Франции, по семье. Нику пришла мысль, что на месте Гюнтера из группы обслуживания разгонных магнитов, который вместе с женой и детьми неделю назад поехал в Альпы на лыжи и погиб в лавине, мог оказаться он с Лиз и дочкой. А ведь лавины, землетрясения, необычно мощные приливы были спровоцированы квантовой черной дырой, родившейся в их коллайдере. К этой катастрофе привели американцы, чтобы ослабить Европу, и они для этого использовали его мозги, под гипнозом внушив нужные параметры эксперимента. Боже, как это все ужасно!

Ему было страшно. Теперь, когда его выдернули из зоны комфорта, он не знал, как себя вести. Он по-настоящему боялся будущего, которое с фатальной неизбежностью нависло над ним.

Наконец, Тьери, заметив, что ученый от обрушившегося на него вала информации стал зависать, предложил продолжить разговор за завтраком и, сказав, что он может пользоваться всем, что находится в доме и на территории виллы, проводил его в спальню.

Заснуть, впрочем, так и не получилось. Пытаясь отбиться в полудреме от навязчивых неясных, но очень пугающих образов, доктор Ривье принял таблетку успокоительного, но и она не помогла. Поняв, что не заснет, он быстро оделся и, накинув поверх своей легкой куртки богатый шерстяной халат, вышел на небольшой увитый плющом балкон. Ночной декабрьский воздух чистым горным потоком ворвался в легкие так, что от обилия кислорода немного закружилась голова. Но в воздухе было еще что-то. Знакомый аромат табака. Он посмотрел вниз и увидел сидящего на небольшой скамье человека в вязаной шапочке, который что-то рассматривал на планшете.