Тысяча четыреста восемнадцать дней (Рассказы о битвах и героях Великой Отечественной войны) - Митяев Анатолий Васильевич - Страница 32

Защитниками крепости руководили капитан И. Н. Зубачев и его заместитель полковой комиссар Е. М. Фомин. Они организовали круговую оборону, основным ее опорным пунктом стала цитадель, стоявшая в середине крепости. Видя, что цитадель еще наша, группа бойцов, подобно пограничникам, во главе со старшиной П. П. Басневым несколько дней обороняла от немцев Брестский вокзал, держались очаги сопротивления в самом городе. Но и положение самой цитадели с каждым днем ухудшалось. Ее постоянно бомбили и обстреливали. Затем немцы отрезали крепость от реки. У осажденных не стало воды. Было подвигом набрать ночью флягу в Мухавце и вернуться с нею. В подвалах крепости было много женщин с детьми и много раненых. Немцы рассчитывали жаждой и голодом, обстрелом и бомбежками принудить крепость к сдаче. Истекающая кровью крепость держала около себя тысячи фашистских солдат, исключив их из общего наступления, и тем облегчала положение наших дивизий, оборонявшихся на центральном направлении.

29 и 30 июня были днями, когда немцы предприняли генеральный штурм цитадели. Бомбы с самолетов и артиллерийские снаряды падали так густо, что рушились могучие, старинной кладки стены, а кирпичные глыбы от страшного жара оплавлялись, кирпич тек бурым стеклом.

Враги ворвались в цитадель, когда защищать ее уже было некому: большинство защитников и почти весь штаб погибли, а раненые были так изнурены, что не могли держать оружия.

Однако продолжал борьбу восточный форт, где группой бойцов руководил майор П. М. Гаврилов. Воины скрывались в подвалах, в подземных переходах и оттуда совершали нападения на фашистов.

Оставшись в глубоком тылу, месяц с лишком боролась Брестская крепость. О последних днях ее легендарной борьбы осталась на камнях подземелья надпись: «Я умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина! 20-VII-41».

Человек, оставивший это послание, был уверен в победе нашей страны. Иначе зачем ему было процарапывать такие буквы и цифры. Вот только имени своего нам, ныне живущим, он не оставил. Может быть, не хватило у него сил на это… Или сознательно не назвал себя? Он мог думать: «Здесь погибли сотни прекрасных товарищей. Будет несправедливо, если Родина узнает лишь мое имя». Свидетель каждодневных подвигов, тот человек свой подвиг, верно, считал делом естественным в тех обстоятельствах и совершенно не помышлял о наградах и почестях.

В давние времена, когда древляне строили свой город-крепость Берестье, на южном краю древнерусской земли, в племени полян, в городе Переяславе жил отважный воин-богатырь, прозывавшийся Демьяном. Однажды ему, одетому по-домашнему, без панциря, без шлема, пришлось схватиться с внезапно набежавшим отрядом кочевников. Демьян побил врагов, но сам был весь изранен и чуть живой вернулся в город. Навестить богатыря поспешил князь Мстислав, он принес воину богатые дары. «О суета человеческая, — ответил князю воин, — кто, будучи мертв, желает даров тленных!» С этими словами богатырь скончался…

Они, защитники Брестской крепости, сами награждали себя — метким выстрелом в фашиста, удачным броском гранаты и тем, что не покорились врагу.

Доблестные защитники Бреста во все века будут примером служения Родине. «Защитники Брестской крепости». Фрагмент картины П. Кривоногова.

Когда линия фронта отодвинулась далеко за Минск, к реке Березине, командование противника предложило защитникам крепости сдаться — на хороших условиях. Таким жестом гитлеровцы хотели показать себя рыцарями, оценившими героизм русских. Воины Бреста не доставили удовольствия врагу, они предпочли «хорошему» плену возможность — пусть уже краткую — истреблять фашистов.

Долго, очень долго не знали мы имен защитников Бреста. Даже не догадывались, что те легендарные люди не все погибли и живут среди нас. Им, оставшимся в живых, пришлось пройти фашистский плен. Это обстоятельство на время как бы перечеркнуло их доблесть. Но есть разница между «сдаться в плен» и «попасть в плен». Майор Гаврилов был схвачен фашистами на тридцать второй день обороны полуживой от голода, жажды и усталости. Железные люди! Они и в плену боролись. Бежали из концлагерей. В отрядах Сопротивления среди французов, поляков, итальянцев, чехов были воины, защищавшие Брестскую крепость. А открыл их нашему народу, многих назвал поименно писатель-фронтовик Сергей Сергеевич Смирнов. В 1957 году вышла его книга «Брестская крепость». Когда начнешь читать ее, сердце твое сожмется от боли, а прочитав, почувствуешь себя сильным, и укрепится в тебе гордость за то, что ты сам принадлежишь народу, родившему таких богатырей.

Защищая наземных товарищей

Танковые и моторизованные клинья противника имели как бы второй этаж — воздушный, из бомбардировщиков и истребителей. Улетая далеко вперед, рыская по сторонам, авиация фашистов наносила удары по нашим войскам, встававшим на пути этих клиньев или атакующим клинья с флангов. Ослабить вражеские удары с воздуха — с такой мыслью взлетали наши летчики на уцелевших истребителях. Воздушные бои были беспощадные. Когда у советских летчиков кончались боеприпасы, они таранили противника. За всю войну, за 1418 дней, было совершено более 590 воздушных таранов — в среднем по одному в два-три дня. А в первый день войны их было четырнадцать.

Первый в Великой Отечественной войне воздушный таран был совершен над брестской землей. В 4 часа 30 минут около трех десятков истребителей 124-го авиаполка вылетели навстречу фашистам. Младший лейтенант Дмитрий Васильевич Кокорев, атакуя «мессершмитт», вдруг понял, что отказали пулеметы. Молодой летчик догнал противника, подошел к нему вплотную и отрубил винтом хвостовое оперение. Фашист врезался в землю. Кокорев благополучно посадил свой самолет в поле.

Часом позже младший лейтенант Л. Г. Бутелин настиг уходивший бомбардировщик Ю-88 и сбил тараном.

Летчики 33-го истребительного полка во главе с командиром капитаном Б. Н. Суриным сбили 22 июня три десятка вражеских машин. Из них три сбил сам командир, а два, причем один тараном, лейтенант Степан Митрофанович Гудимов.

Командир звена 46-го истребительного полка старший лейтенант И. И. Иванов с самого рассвета вместе с товарищами вел воздушные бои. В пятый вылет в районе Грановка — Велиж, разгоняя бомбардировщиков, он израсходовал боезапас и винтом своего И-16 отрубил хвост самолету Хе-111. Таран был на небольшой высоте, Иван Иванович Иванов не успел выброситься с парашютом из поврежденной машины и погиб вместе с истребителем.

В первый день войны наши летчики, прикрывая наземные войска от бомбежек, сбили две сотни фашистских самолетов. По сравнению с нашими потерями в тот день число невеликое. Но и великое тоже. Сколько пехоты и беженцев убили бы те двести, если бы не уничтожили их! И еще. Пехотинца, артиллериста, танкиста — как он бьется с врагом — видно не всем. А как бьется летчик, видно многим. Издалека видно. И когда на глазах людей падали фашистские самолеты — с дымом, с ревом, с обрубленными хвостами, это было лучом радости среди нагрянувшей беды.

Победа будет за нами!

Был воскресный день. Страна еще не знала, какие грозы бушуют на западной границе. Никто еще не догадывался, что кончились покой и мир.

Временем, которое навсегда останется в народной памяти, стал полдень 22 июня. Тогда с заявлением правительства о нападении фашистов выступил по радио народный комиссар иностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов. Заявление заканчивалось словами, под которыми мысленно ставил подпись каждый советский человек: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»

На большой территории была объявлена мобилизация военнообязанных, родившихся с 1905 по 1918 год. Но и те, кого мобилизация не касалась, считали делом чести идти на войну. У военкоматов выросли очереди добровольцев. Враг и не догадывался, какую силу он поднял против себя. За первые 8 дней войны Красную Армию пополнили 5 миллионов 300 тысяч новых бойцов. Задержись на этих цифрах, читатель. Какой народ, кроме советского, при какой власти, кроме Советской, мог так мгновенно и мощно подкрепить свои войска, уже сражавшиеся на фронте!