И расцветает любовь (СИ) - Купор Татьяна - Страница 2

Публика в ужасе ахнула из зала, потрясенная трагедией, разыгравшейся на сцене. При реплике «Вот наш тебе подарок!» большинство вскочило со своих мест, кто-то испуганно всхлипнул.

— Господь, прими меня в свою обитель, — запела Иоанна.

Публика была сражена наповал. Послышались крики: «Не троньте ее!», «Она невиновна!», «Несчастная!»

Но на сцене уже замелькали первые всполохи огня, появились клубни дыма. Лицо Иоанны отражало мужество и даже какое-то блаженство. Жадные языки пламени уже охватывали хрупкую фигурку. Зловеще нарастал и траурный марш в оркестре. Слышалось отпевание монахов, проклятие солдат, скорбные возгласы народа. Минута «сожжения» стала для зрителей самой тяжелой. Сотрудники театра принялись успокаивать особо чувствительных натур. Наконец, послышались последние звуки музыки Чайковского и занавес опустился.

Мгновение тишины, и зал взорвался овацией.

— Иоанна! Иоанна! — восторженно закричали зрители. — Блистательная игра! Браво!

Занавес поднялся, певцы вышли на поклон. Публика тут же устремилась к сцене, бросая множество цветов к ногам рыжеволосой красавицы. Кто-то вытирал слезы и говорил ей, что тронут до глубины души.

Как уже было сказано, это выступление стало настоящим триумфом для оперной певицы Ангелины Белоконской, только что «сожженной на костре». Все внимание было отдано только ей, даже партнеры по сцене начали бросать на нее завистливые взгляды.

В течение получаса зрители жарко аплодировали и кричали теперь уже настоящее имя артистки, исполнившей роль Иоанны:

— Ангелина! Ангелина!

Она долго не могла уйти со сцены — не отпускали.

— Какой оглушительный успех! — слышала Ангелина со всех сторон по пути в гримерку. — Какая бесподобная игра, а какой артистизм!

Цветов было так много, что они едва поместились в гримерке. Ангелина быстро переоделась и, терпеливо выслушав поздравления коллег, поспешила к выходу. Она не захотела праздновать премьеру — сил на это у нее уже не было. К тому же Альберт, ее молодой человек, сыгравший Лионеля, ушел почти сразу, и теперь ждал ее в машине.

На выходе из гримерной кто-то тронул ее за плечо. Ангелина обернулась.

Позади нее стояла Светлана, коллега по сцене. Несколько лет подряд ей доставались главные роли, но с появлением в театре Ангелины она резко отошла на второй план. Вернее, была вынуждена отойти, потому что так решила дирекция театра. Многие не без зависти признавали, что на ее фоне Лана выглядит посредственно, ей не хватает таланта и мастерства, а значит, она не дотягивает до того уровня, который задала Ангелина.

Более того, один из самых успешных и перспективных певцов оперы — Альберт Южаков, — сразу же обратил внимание на новую восходящую звезду. И Ангелина ответила ему взаимностью. Светлана оказалась выброшенной за борт и театра, и личной жизни. Ведь Альберт изначально был ее женихом.

Честно говоря, Ангелина совсем не желала этой девушке зла. Она просто поставила себе цель прославиться, чего и добилась. Многие отмечали ее яркую внешность, харизму и хорошие вокальные данные. Все сложилось благополучно, успех был вполне заслуженным.

Однако Лана, видимо, так не считала. С того самого момента, когда Ангелине досталась первая главная роль в спектакле, а Альберт оставил ее, Светлана возненавидела удачливую провинциалку всем сердцем, всем своим существом. И не скрывала этого.

Начались закулисные интриги и сплетни, которые, в общем-то, мало волновали Ангелину, потому что она никогда в них не участвовала, да и просто не хотела тратить на них свое время. Она занималась любимым делом и старалась больше времени проводить с Альбертом.

Увидев сейчас перед собой неприветливое лицо Ланы, Ангелина приказала себе сохранять спокойствие. Не хотелось портить такой замечательный вечер.

— Слушаю, — устало сказала она, предусмотрительно прикрыв дверь, за ручку которой держалась.

— Каково это — наслаждаться украденным успехом? — едко поинтересовалась Светлана, скрестив руки на груди.

— О чем ты? Сегодняшние аплодисменты я заслужила благодаря многочасовым репетициям и труду.

Лана искусала губы от злости. Возразить было нечего.

— Торопишься к Альберту?

Она с неприкрытой злобой оглядела Ангелину с головы до ног. На ней было элегантное красное платье и белый жакет, что еще сильнее подчеркивало яркую внешность Ангелины.

— Я не собираюсь отчитываться перед тобой, — холодно ответила она и открыла дверь, чтобы выйти.

Как ей надоели все эти театральные интриги! В прошлый раз кто-то испортил ей концертное платье, — пышная длинная юбка была мокрой до пояса, ужасно скомканная и перекрученная. А о том, что случилось в позапрошлый раз, лучше вообще не вспоминать. Ангелина не стала выяснять, кто виновен. Впрочем, догадаться было не трудно. Но она терпеть не могла скандалы, поэтому просто закрывала глаза на все выходки Светланы, что выводило соперницу из себя.

Теплый осенний вечер приятно окутал Ангелину с головы до ног, на небе замерцали первые звезды. Вдалеке она заметила красный автомобиль, мигнувший ей фарами. Альберт ее уже ждет! Ангелина направилась было к машине, но чей-то оклик заставил ее обернуться:

— Постойте!

Это был Герман — ее давний поклонник. Он не пропускал ни одного ее выступления и, по обыкновению встречая ее у выхода, всегда дарил огромный букет цветов. Сегодня это были белые лилии.

— Здравствуй, Герман, — приветливо улыбнулась Ангелина, переложив огненно-рыжую толстую косу с одного плеча на другое. Когда он подошел ближе, его окутал сладкий аромат луговых трав, исходивший от нее.

Она продолжала пристально глядеть на него своими притягательными, янтарно-карими глазами, насмешливо приподняв одну бровь. Она и не подозревала, как мучительно больно ему было видеть ее так близко — эти глаза, изящный нос, яркие губы, расцветающие улыбкой… Как бы невзначай, в знак особой признательности, касаться нежной кожи ее руки… Герману стало трудно дышать. Он протянул ей пышный букет и сказал:

— Вы были очаровательны, впрочем, как всегда.

— Спасибо, — сдержанно ответила она, зябко передернув плечами. Ветер становился прохладней. В букете была записка. Ангелина развернула ее, уже зная наперед, что Герман написал для нее очередное стихотворение.

И действительно, в записке были такие строки:

Ты стала в моей жизни сказкой,

Весной, прогнавшею метель.

Я о тебе молюсь украдкой,

Прошу побольше светлых дней.

Твой облик ангелу подобен,

Душа прекрасна и нежна.

Тот миг бесценен, бесподобен,

Когда любовь ко мне пришла.

— Так вы поэт? — полюбопытствовала она, пряча записку в карман жакета.

— Нет. — Герман сделал паузу. — Человек я совсем не творческий, но когда думаю о вас, слова сами по себе складываются в строки. Вот вспоминаю ваше светлое лицо, лучистые глаза… и чувствую, как приходит вдохновенье.

— Надо же, как бывает…

Они еще молча постояли несколько минут, Герман — в растерянности, Ангелина — в смущении, затем она сделала шаг в сторону. В глазах Германа мелькнула печаль. Видимо, он не хотел, чтобы она уходила.

— Что ж, мне пора, — произнесла Ангелина.

— Постойте!

— Что?

На его лице отразилась какая-то странная внутренняя борьба, как будто ему хотелось сделать нечто важное, судьбоносное, но разумупорно препятствовал этому. Наконец, он решился и спросил:

— Ангелина, вы выйдете за меня?

Первое мгновение она в изумлении глядела на него, не найдя нужных слов для ответа. Ветер играл с ее пышными прядями, упавшими на лоб, развевал легкое платье, открывая взгляду изящные линии ее тела.

— Герман… вы серьезно? — наконец, произнесла она, все еще не оправившись от изумления.

— Как никогда.

— Но ведь мы… Мы совсем не знаем друг друга!

— Я вижу вас почти каждый вечер. Ваша душа… она открывается в глазах, голосе. У вас прекрасная душа.