Любовники (СИ) - "Вайолесс" - Страница 3

Фригидная.

Оно режет слух и нервы. А слезы уже обжигают щеки.

Фригидная.

Так говорить о девушки, которую любишь? Разве можно бросаться таким словом? Да прямо в лицо? Словно хлесткая пощечина.

Фригидная.

Том понял свою ошибку, но слишком поздно. Я уже неслась по улице, на ходу застегивая пальто, под которым скрывалась лишь тонкая ткань домашней туники и такие же тонкие леггинсы. А на ногах домашние тапочки. Холодно. Но сейчас холод не так важен. Сейчас вообще ничего не важно. Сейчас больно.

Дрожащими от холода - и не только – руками, достаю из кармана пальто телефон. Схватила его на автомате, когда убегала. По-хорошему, его бы нужно отключить или выбросить, но увы, не могу.

Звоню Мел, но трубку никто не берет. Тогда ловлю такси и еду куда глаза глядят, а точнее куда денег хватит. Деньги так же нашлись в карманах пальто. И плевать, что таксист косится на мои ноги в милых ушастых тапочках и тоненьких леггинсах. Я протягиваю ему купюры, когда выхожу возле неприметного кафе. Хмыкнув, водитель качает неодобрительно головой и уезжает, оставив вихрь снежинок, вырвавшихся из-под колес его машины. Плевать на его реакцию.

Захожу в кафе, ловя на себе удивленные взгляды. И на них мне плевать. Слишком пусто внутри, чтобы выдавить из себя хоть какие-то эмоции. Мир покрылся серой пеленой, словно пылью – и не продохнуть. Каждый вздох дается с трудом. Чувствую, как подступает истерика. Не хочу. Но не могу. Не могу сдержаться.

Всхлипы прерывает трель мобильного. Уже, наверное, тридцатый звонок. Но я не беру трубку.

Взглянув на экран, понимаю, что будет лучше, если я все же отвечу, иначе моя подруга перевернет полгорода в поисках меня. Горько усмехаюсь. А слезы рвут горло, раздирает его, обжигают. Странная реакция организма, вроде льются слезы из глаз, а кажется, что через горло из самого сердца.

Мелисса приезжает минут через двадцать, хватает меня под руку и волоком тащит к себе домой. Там я вдоволь кричу и рыдаю, не смущаясь ничьего присутствия. Мел понимает. Она всегда понимает.

- Если вдруг, тебе чуточку станет легче, - тихо произносит подруга, медленно водя по моему вздрагивающему плечу, - то мы с Ником тоже поругались.

- У вас-то что не так? – слова даются с трудом, а голос сиплый и убитый.

И Мелисса начинает мне что-то рассказывать, но я не вдаюсь в суть, не понимаю ни слова, просто механически киваю, шепча что-то в ответ. Моей израненной и ущемленной душе нужен покой, а не новый груз боли и слез. Уже чужих слез. Теперь я успокаиваю подругу, нашептывая ей, что у неё-то с Ником точно все будет хорошо. Он ее хотя бы не называл фригидной.

Привкус этого слова во рту, оставляет горечь, заставляя слезы снова наворачиваться. Но я устала плакать.

Медленно встаю и прошу у подруги одежду, более-менее подходящую под зимнее время года, а также прошу немного денег взаймы. Знаю, что она мне не откажет.

Уходя в ее утепленных джинсах, свитере и сапогах (как хорошо, что мы почти одинакового телосложения - за исключением роста), я обещаю обязательно позвонить, предварительно «забыв» у нее мобильный телефон.

Идти на квартиру, где меня ждет «искренне осознавший свою вину» виноватый Том, не хотелось. Поэтому, я и направилась в тот злосчастный бар. Знала бы заранее, чем это обернется – со всех ног неслась бы домой, к Тому.

***

Предатели

И кого теперь винить, кроме как не саму себя? Ведь, если хорошенько постараться, то можно вспомнить, как мои руки первыми обвили его шею. Можно, конечно, приписать сюда и Ника, ведь это он не остановился. Не остановил.

Почему? Меня мучает этот вопрос. Почему Ник не оттолкнул меня от себя, не отвез домой? Он что-то говорил мне тогда, но я совсем не вдавалась в его слова, мне просто нравился его голос. Или это выпитый алкоголь так подействовал?

Сейчас мне этого не понять. Я встала в ступор. Загнала саму себя в тупик. Я совсем не знаю, что делать дальше. Ведь этой ночью мы предали своих любимых, а что еще противнее – мы предали лучших друзей. Мы разрушили самое главное табу дружбы – никаких связей с любимыми (бывшими и настоящими) своих друзей. Двойное предательство. И от этого даже больнее, чем от «фригидная».

Медленно встаю с кровати и иду в душ. Да, душ тут есть. И нет, это не мотель. Тогда где я? Куда же мы вчера с Ником поехали? Силюсь выгнать на поверхность воспоминания, но ничего не выходит. Их словно выключили. Перегорела лампочка. Как и я сама. Перегорела.

Встаю под душ, даже не разглядывая обстановку в целом. Лишь взгляд падает на полку с гелями и шампунями для душа. Они мужские.

Мою больную голову пронзает страшная догадка. Черт, неужели я у него дома?

В отличие от нас с Томом, Мел и Ник не жили под одной крышей. Им и так было хорошо вместе. Они пока проходят наш начальный путь, когда мы с Томом зависали то у меня на съемной квартире, то в его, полностью ему принадлежащей.

А если Мелисса заявится к Нику с утра пораньше? Как вообще можно было притащить меня сюда?!

Как можно скорее смываю с себя то, чего, в принципе, и нет – если только в моей голове, – и одеваюсь. Нужно уходить. Сбегать. Как в дешевых мелодрамах. Но по-другому никак нельзя.

Уже у порога обнаруживаю ключи. Они висят прямо рядом с дверью, будто их специально туда и повесили. А так и есть. Мне предусмотрительно их и оставили. Только записки не хватает, как потом вернуть их назад.

Недолго думая, хватаю ключи, выбегаю за дверь и закрываю её. Возиться с замком не приходится – ключей всего два. Тут пятьдесят на пятьдесят.

А на улице я подставляю свое лицо под крупные снежинки, что парят в воздухе. Январь как-никак. Завтра мне двадцать три. Да уж, хороший подарочек я себе устроила.

И как теперь смотреть в глаза Тому?

***

А Том чуть ли в колени мне кланяется, моля меня о прощении. Если быть честной с собой, то это я должна сейчас стоять на коленях, а не он.

Через силу улыбаюсь. И бросаю тихое «подумаю». Да, мне действительно нужно подумать.

Но мне не дают этого сделать. Буквально через два часа ко мне вваливается сияющая Мел, таща меня по магазинам. Она что-то весело и радостно вещает мне, а я вновь пытаюсь улыбнуться. Получается уже немного лучше и даже правдоподобнее, чем перед Томом.

А потом я слышу это.

- Мы с Ником помирились. Он пришел ко мне с самого утра. У нас был просто умопомрачительный секс! Ой! - не совсем вовремя, но подруга понимает, что меня сейчас данная тема напрягает. Особенно сейчас. – Прости. – Виновато говорит она, а потом будто спохватившись, спрашивает: - а вы помирились?