Сердце дракона 2 (СИ) - Боярова Мелина - Страница 21

Невольно поежилась, на секунду представив, что ждет меня незавидная участь бывшей служанки. Настоящей, имею в виду, тело которой нашла в заброшенном крыле замка.

Нет. Это все не со мной происходит! — крепко зажмурила веки, чтобы уж точно проснуться и никогда не вспоминать о страшном сне.

Но суровая реальность не оставляла шанса сомнениям. Я попалась. Подставилась. Глупо. Бездарно. Как уходила из замка, никто не видел. Куда направилась, никому не сказала. Все решат, что сбежала. Или, вообще, ничего не заподозрят, ведь Лиера легко займет мое место. Недаром она столько времени крутилась рядом. Наверняка изучала меня, подмечала особенности характера, поведения.

Вот, дура! Лучше бы сразу голову снесла той гадине! А теперь только и остается, что скрипеть зубами, — невольно коснулась языком впадинки на десне, — и ожидать медленной мучительной смерти.

Ну, уж нет! Не смерти, точно, — я истерично хохотнула и тихонечко взвыла, — унизительного существования, которое и жизнью-то не назовешь. Лишенный крови, вампир испытывает дикую жажду, отчего постепенно сходит с ума, становится злобным и агрессивным. Пройдет не один десяток лет, прежде чем он окончательно обессилит и, превратившись в иссохшую мумию, впадет в подобие спячки.

Что она со мной сделала?

Я воспроизводила в памяти мельчайшие детали последних событий и, кроме варианта с отравленной кровью, на ум ничего не приходило. Плохо мне стало после того, как укусила Лиеру. Терпкий запах кожи, странный вкус крови и удивительное спокойствие, не характерное для обычной жертвы. Даже те люди, что стали донорами для доррийцев, перед кормлением испытывали подспудный страх. Это рефлекторное свойство, мимолетное, инстинктивное, и в то же время яркое, сильное, которое для каждого вампира, как бальзам на сердце. Так вот, этого испуга не было. От слова совсем. И еще, метаморфа будто ожидала нападения.

Я двигалась бесшумно и ни единым звуком себя не выдала! — в чем, а в этом уверена на сто процентов. — Но все же Лиера подготовилась. Быть может, специально чем-то себя отравила, чтобы поохотиться на живца? Вопрос, как она обо мне узнала?

Времени, чтобы все обдумать и проанализировать, у меня было предостаточно. И ответы нашлись сами собой. Они лежали на поверхности. Все гениальное — просто! Я не зря обратила внимание, что Лиера оставила двери в покои приоткрытыми. Сочла ее беспечной и глупой. В реальности глупой оказалась я. Сама угодила в ловко расставленную ловушку! Лиера либо увидела меня в окне, либо сработали магические маячки. Недаром, комнаты в замке, за исключением помещений для прислуги, не имели простых запоров. Во всех остальных использовали магию. Она и сторожила, и не пускала посторонних, и сообщала о непрошеных гостях.

Спустя несколько часов, мне стало хуже. Снова накатил жар, который вырвал из забытья. Пекло неимоверно. Неведомый огонь разливался по венам, как лава, заставляя сердце биться в бешеном ритме. Из носа и ушей тонкими ручейками текла кровь. Она же проступила сквозь кожу, только заметила это лишь тогда, когда намокла вся одежда. От меня валил пар, в сыром и холодном помещении подземелья поднимающийся кверху и превращающийся в туман.

Что происходит? — я по-настоящему испугалась. Ни в одном учебнике не говорилось, что вампира можно вскипятить изнутри. А я чувствовала, что заживо сварюсь, если это все не прекратится. — Что там за яд такой?

Из тех же книг почерпнула, что вампиры устойчивы к ядам. Есть, конечно, безумцы, решающиеся на уничтожение кровососа таким способом. Но он ненадежен. Во-первых, вампир не умирает мгновенно. Его организм борется, перерабатывая заразу. Во-вторых, вся сила и злость, что захватывает доррийца в таком состоянии, направлена на месть врагу. Я вот, к примеру, в красках представляла, как разделаюсь с Лиерой и Аммореном. В бессильной ярости рычала, мотаясь из стороны в сторону. Дергала цепь, пытаясь выдрать ее из стены с корнем. Вот только обессилела вконец, оттого мои потуги не приносили результата.

Но, оказывается, все это были цветочки по сравнению с тем, когда начали ломаться кости. Их выворачивало из суставов и растягивало, словно невидимый палач пытал на дыбе. Дробило на части и крошило, причиняя нестерпимую боль.

Когда лежанка стала тесной, продолжая корчиться от мук, рухнула на каменный пол. Одежда к этому времени превратилась в лохмотья. Запекшаяся кровь трескалась, из ран текла новая, засыхала и вновь трескалась, превращая меня в чудовище, покрытое жуткой коростой. Глаза давно заволокло красной пеленой, так что я ничего не видела. Даже ощущение того, что металлическое кольцо кандалов не выдержало и раскололось, содрав кожу до кости, меркло на фоне дикой паники и страха, загнанного в угол зверя, который чувствовал приближение смерти.

Сколько все это продолжалось, не знаю. Казалось, что вечность. Я просто мечтала о том, чтобы все уже прекратилось. Отчаянно звала Ксавьера, Кая в безумной надежде, что хоть кто-то услышит и спасет. Но браслет по-прежнему не реагировал, а все мольбы уходили в пустоту.

Когда боль достигла апогея, и нечто жуткое, таящееся внутри, ринулось наружу, разрывая мышцы на спине в лохмотья, издала дикий, совершенно ни на что не похожий рев и провалилась в спасительное беспамятство.

Приходила в себя с блаженным ощущением того, что у меня ничего не болит. Дышать, правда, затруднительно, но это оттого, что в нос набились песок и мелкая крошка.

Но это ничего! Главное — жива и… — попробовала пошевелиться, чтобы понять это поточнее, — ничего не болит.

Только ощущение какой-то неправильности не покидало. Приоткрыв глаз, осмотрелась. От камеры осталось одно название. Полуразрушенные стены зияюли проходами в соседние камеры. Двери нет. В потолке внушительная вмятина, словно его пробивали мощным тараном.

Камни и известковая пыль, видимо, оттуда!

Открыв и второй глаз, сфокусировала взгляд на кончике собственного носа и испуганно икнула. Потому что не увидела никакого носа. Была… эмм, морда, вернее, ее часть, покрытая чешуей. От испуга икнула еще громче, а из пасти вырвался столб огня, мгновенно оплавивший ближайшую стену.

Это что? — неуклюже попыталась встать и оценить масштаб бедствия, — да как же такое возможно?

Росту во мне оказалось столько, что головой как раз упиралась во вмятину на потолке. Собственно, теперь понятно, откуда она взялась. Вместо рук, мощные лапы с такими когтищами, что оторопь берет. Ног нет, их заменил длинный шипастый хвост. В стороны, пробив стены, разметались крылья. Из-за пыльного налета, покрывающего ровным слоем всю меня, и не понять, какого я цвета. Клацнув челюстью, убедилась, что та полна острых клыков.

Я что же, стала драконом? — в голове не укладывалось такое вот превращение. — Но с чего вдруг? Сомневаюсь, что Лиера провернула такой фокус. Да и не посадила бы на хлипкую цепь, от которой только кольцо, чудом державшееся в стене, и осталось. Дунь на него и рассыплется.

Кстати, дунула. Получился не слабый удар воздушно-огненной смеси, окончательно разваливший стену. На меня с потолка посыпался град камней, покрывая новым слоем пыли. Сразу же засвербело в эээ… носу, и я несколько раз чихнула. От грохота сложившихся стен соседних камер на секунду оглохла. Пригнув морду к полу, накрылась лапами. И еще крылья сверху сложила, образуя вокруг себя кокон.

Испугавшись, что от таких разрушений рухнет не только потолок, но и все то, что находится сверху, притихла и затаилась. Не хватало еще, чтобы меня погребло под этими завалами.

И все же, почему я стала драконом? Неужели, из-за той поездки на остров Стойвел? Кай говорил, что Священное озеро подарило новую жизнь. Зеркальная гладь поглотила мертвое тело человека, а вернуло иное существо. Получается, мне суждено было возродиться драконом? А ван Доррен вмешался и все испортил. Но… я — дракон! Это же… круто! Ксавьер будет счастлив. Я тоже смогу летать, наверное. И дети! В союзе двух драконов обязательно появятся чистокровные дети! Как только выберусь отсюда и разберусь с этими пронырливыми метаморфами и вампирскими родственничками, первым делом научусь летать. А потом затащу Ксавьера в какую-нибудь глухую пещерку и займусь продолжением рода. Или сначала пещера, а потом полеты? Гм, ну, разберусь как-нибудь.