Северный ветер (СИ) - Нурисламова Валентина - Страница 11

Правда вот, какая информация нужна была Марине от Артема, она не знала.

— Пока не разобрался, — ответил он. И, помолчав, добавил: — Мне, наверное, пора.

Марина медленно беззвучно выдохнула и хлебнула виски большим глотком.

Артем хотел общения с ней. Это по всей логике следовало из его действий. Об этом прямо и недвусмысленно сказал вчера Борис.

Но при этом все их разговоры он крайне быстро сворачивал.

— Ты еще позвонишь мне? — спросила Марина первое, что пришло в голову.

— А ты этого хочешь? — Голос Артема прозвучал немного напряженно.

Марина задумалась.

— Я буду рада еще пообщаться с тобой, — ответила она, тщательно подбирая слова.

— Хорошо, — сказал Артем. И по голосу его она поняла, что он улыбнулся. — На маяке связи нет. Ну, междугородней. Если я буду в поселке, наберу тебе.

Они попрощались. Неуклюже, как и в предыдущие разы.

А Марина еще долго сидела на кухне, наблюдая, как догорает в пепельнице недокуренная сигарета.

========== ЧАСТЬ 6. ПРАЗДНИЧНОЕ НАСТРОЕНИЕ ==========

— Маришечка, как у тебя в личном плане? — с искусственной непринужденностью поинтересовалась мама из телефонной трубки.

Она знала, что от вопросов о личной жизни дочь начинала выходить из себя. Но не спрашивать — не могла.

— Все без изменений, — сухо ответила Марина.

— С Сашей ты не помирилась? — поинтересовалась мама еще более наигранным тоном.

— Я не ссорилась с Александром, — ответила Марина, делая упор на «Александре». Мама ни разу не видела его вживую, но заочно всегда норовила назначить в зятья. — Я с ним рассталась — и все.

— Маришечка, — скорбно произнесла мама. — Тебе уже почти тридцать. Тебе пора подумать о семье.

— Пожалуйста, позволь мне самой решать, о чем думать, — вымученно ответила Марина.

Они уже давно жили по разным городам. Когда Марина училась на третьем курсе, заболела бабушка, и мама уехала, чтобы ухаживать за ней, на родину — в Саратов. Да так и осталась там впоследствии — в уютном частном домишке на окраине города, где выросла и прожила всю юность, со своим огородом и возможностью держать кур и козу.

Однушка в Питере, принадлежавшая отцу, известному в своих кругах историку, преподавателю и доктору наук, осталась в единоличном пользовании Марины. Отец умер от инфаркта, когда она была еще ребенком и даже не вполне могла осознать произошедшее.

Работая в «Комсомолке», Марина сделала в квартире хороший ремонт. Мама, приезжавшая в гости раз или два в году, была довольна. И втайне надеялась, что дочь, обеспеченная отдельной жилплощадью, сумеет так быстрее найти жениха.

Марина, естественно, ее надежд не оправдывала.

— Ты можешь назвать мне свой адрес? — на одном дыхании произнес Артем.

— Зачем? — удивилась Марина.

— Н-ну… — замялся он. — Хочу тебе кое-что выслать. В подарок. К Новому году.

— Чучело альбатроса? — хохотнула она.

— Дались тебе эти альбатросы! — Артем тоже рассмеялся. — И вообще. Я же Терминатор, а не таксидермист.

— Ого! А у тебя богатый словарный запас! — искренне восхитилась Марина.

— Для кого? Для Терминатора? — с усмешкой уточнил Артем.

— Нет. Для военного, — пояснила Марина. — Только не обижайся.

— Да на что? — тепло ответил он.

Артем научился шутить с ней и с иронией отвечать на ее подначки только недавно. Раньше все воспринимал всерьез. Или, по крайней мере, казалось, что воспринимал.

Следующий его звонок после приезда на Кольский раздался через неделю с небольшим — днем, в воскресенье. Поговорили также кратко и скованно, как и в прошлые пару раз. Под конец Артем снова поинтересовался, хочет ли Марина продолжать общение. Она ответила согласием. Он уточнил, в какое время ей будет удобно, чтобы он звонил. Она сказала, что как и есть: в обед воскресенья — вполне подойдет. Так с тех пор и повелось.

Борис был прав: Артем не нарушал никаких границ. Больше того, те границы, которые он сам выставил, Марине не удавалось сломать еще долгое время. Моментами она начинала выходить из себя от того, что не понимала, зачем он ей звонил. Чтобы поздороваться, узнать, что у нее все хорошо, и попрощаться? На любые ее вопросы он отвечал сдержанно и односложно, и сам ни о чем ее толком не спрашивал. Их разговоры длились тогда не больше пяти минут.

Однажды Марина, ожидая его звонка, успела выпить. Раскрепостившись, она зачем-то рассказала ему пару забавных случаев, произошедших с ней на работе — сама, безо всяких расспросов с его стороны. Они вместе посмеялись. Оказалось, Артем даже не знал, что Марина довольно давно уже ушла из криминальной хроники в женский журнал.

С тех пор между ними как будто рухнула стена — одна из первых, впрочем. Марина принялась рассказывать ему о себе — поначалу с осторожностью, постоянно себя преодолевая. За те годы, что она проработала в журналистике, она научилась проводить самые сложные интервью и задавать самые неудобные вопросы. Но вот рассказывать что-то личное — о чем угодно, начиная от уборки в квартире и заканчивая ее подростковыми мечтами — она не привыкла. Артем выслушивал ее, задавал уточняющие вопросы, кое-что комментировал. А Марина просто упивалась новым, совершенно почти незнакомым ощущением того, что она может быть кому-то интересна — не в своих героических журналистских разоблачениях, а в мелочах, совершенно обыденных, простых и несуразных.

Со временем и Артем начал рассказывать кое-что. Совсем немного: все больше о заповеднике, о буднях на маяке, о природе, погоде, птицах и орнитологах.

И те несколько минут неудобных вопросов и ответов, что раньше казались вечностью, переросли в полчаса еженедельного интересного и быстротечного общения.

— Откуда ты звонишь мне? — спросила как-то Марина у Артема.

— Не поверишь, — усмехнулся он. — Из библиотеки.

— Неужели? — удивилась Марина. — Вот уж не думала, что такие заведения в глухих поселках открыты по воскресеньям.

— Сегодня в библиотеке выходной, — развеял он ее сомнения. — Но бабуся, которая работает здесь, живет в этом же доме — только с другой стороны. Она пускает меня. Дает мне позвонить — я оплачиваю ей полчаса межгорода. И книги мне выписывает по абонементу.

— Как интересно! — улыбнулась Марина. Она припомнила, что еще в его жилище-троллейбусе видела стопку с книгами (также, как и водочные бутылки — пустые и не очень), но тогда не придала этому значения. — А какую книгу ты взял сегодня?

— Да так… — Артем явно засмущался. — Лермонтова.

— «Герой нашего времени»? — пошутила она.

— Да, — рассмеявшись, подтвердил он. — Как ты угадала?

— Ну… как-то… — На сей раз смущена была Марина. Это было настолько очевидно, что просто не могло быть правдой. — Вообще, я это просто так сказала. Это ведь книга о войне на Кавказе — вроде как… что-то близкое тебе. К тому же, она из школьной программы. Никто ведь не читает уже взрослым то, что проходил в школе. Ну, почти никто.

— Да я просто… решил освежить впечатления, — сказал Артем.

Марина с силой потерла глаза пальцами и облизнула губы. Все было так странно и так неправдоподобно.

— А знаешь… — выдохнула она. — Я ведь с этой книги начала чувствовать литературу. Не знаю, как объяснить. В общем, я первый раз в жизни, читая, ощутила, как сопереживаю герою, как принимаю и понимаю, что с ним происходит — все его душевные метания, чувства, тот взгляд на мир, который у него был и то, как он сформировался. — От накатившей волны смущения Марина засмеялась. — Это глупо, наверное, да?

— Нет, — ответил Артем. И, помедлив, добавил: — Не поверишь: у меня было так же.

Они замолчали.

Артем первым нарушил тишину.

— А знаешь, мне нравится, как ты пишешь, — сообщил вдруг он. — Очень образно и ярко.

— Что? — удивилась Марина. — Ты что, читал мои статьи? Где?

— В библиотеке, — рассмеялся Артем. — Здесь есть подшивки «Комсомольской правды» аж за последние десять лет.